Раскаты

– Это не гадости,– возразил Маслов.– Вот, послушай…– он ткнул пальцем, отыскав нужную строчку,-…«при беседе с его высокопревосходительством нам довелось понять что он – истинный патриот, настоящий русский и по духу, и по крови; и что он скорее пустит себе пулю в висок, чем позволит японским захватчикам раскачивать непоколебимый царский престол…» Вот!– воскликнул Маслов, и его унылое лицо растянулось вялой улыбкой.– Понимаешь, Зина?

– Нет,– честно ответила она.– Чему ты восторгаешься, я тоже не понимаю.

Маслов сложил газету и засунул ее в кожаный портфель. Взамен газеты достал расческу и приложился к жидким каштановым волосам с залысинами по бокам.

– Каждый раз, когда Россия попадает в беду, ей на помощь является Герой. Шведы и Петр Первый, французы и Кутузов…– продолжая разглагольствовать, Маслов вышел в прихожую, стал обуваться.

– Артем, Женя, я ухожу,– сказал он. Мальчишки-близнецы, взявшиеся из ниоткуда, поцеловали его в щеки и исчезли в никуда. Из гостиной выплыла жена Зинаида – дородная пышнотелая красавица. Она помогла мужу надеть плащ и поправила шляпу.

– Понимаешь? Вот она наша реальность,– говорил он, пока женщина крутилась вокруг него.– Что ни говори, а Рожественский молодец. Настоящий служивый пес! В хорошем смысле слова, конечно. Ты же помнишь, что мой брат рвался на эскадру?

– И?– с невообразимой скукой в голосе спросила Зина.

– И таки прорвался. Да не куда-нибудь, а на Суворова! К самому вице-адмиралу! Я вчера забыл сказать – возились в клинике долго; но он мне письмо прислал – там все подробно расписано. Он видел Рожественского и говорил с ним. Тот лют, как волк, устраивает сейчас дисциплину…– Маслов восторженно блеснул глазами.– Это то, что нужно России сейчас – дисциплина. Жесткая, суровая рука, которая будет держать в узде всех ленивых и отбившихся.

– Дорогой, ты опоздаешь на работу,– напомнила жена.– Письмо никуда не денется. Хочешь, так своему начальнику прочитай.

– Если ему это покажется интереснее его медицинских журналов,– съязвил Маслов и просмеялся.

Спустившись вниз, он взял извозчика и поехал к клинике. Улыбка все еще не сходила с его лица. «Показать письмо Арцыбашеву…– весело думал он.– Тому самому Арцыбашеву, похожему повадками на змея? Нет, уж лучше сразу уволиться».

Клиника Арцыбашева помещалась в уютном белом особнячке с аккуратным подъездом, вокруг которого разбили густой парк. Маслов не видит возле него красного «форда», и его настроение заметно улучшается.

В вестибюле вахтер помог ему снять пальто, вежливо спросил:

– Как ваши дела, Петр Геннадьевич?

– Хорошо. Арцыбашева пока не видно?

– Нет.

Маслов попросил отзвонить, когда тот придет, а сам направился в свой кабинет.

В длинном коридоре одна из медсестер мыла пол. Вторая протирала картины. Кивнув обеим, Маслов прошел мимо них, поднялся по извилистой лестнице на третий, самый последний этаж.

Здесь был только небольшой холл, в котором друг против друга расположились две двери с табличками. На одной: «А. Н. Арцыбашев, хирург»; на второй «П. Г. Маслов, младший хирург».

Маслов зашел в свой кабинет, положил портфель на стол и подошел к шкафу. Вытащив халат, он встряхнул и расправил его, пригляделся к материи и даже понюхал. Кинув халат на пол, подошел к столу и схватился за телефон:

– Кто стирал белье? Пусть подойдет ко мне!

Через пять минут в дверь постучали.

– Да?!– рявкнул Маслов.

В комнату вошел молодой парень в серой робе.

– Ты стирал?!– Маслов ткнул пальцем в горку скомканных халатов на полу.– Они воняют! Ты их хозяйственным мылом тер, что ли? У нас, между прочим, князь Аверин лежит! Как я к нему должен в таком халате заявиться, сволочь ты тупая? Бери их и перестирывай заново!

Парень быстро извинился, схватил халаты и исчез. Маслов – снова к телефону:

– Нюра здесь? Пусть принесет чистый халат!

«Мордами вам всем навтыкать нужно, сукины дети»,– Маслов подошел к окну. Отсюда было видно подъезд к клинике. Красного «форда» все еще нет, хорошо.

«Но ведь может появиться в любую минуту, зараза»,– раздраженно подумал Маслов.

В дверь тихо постучали два раза, а потом вошла медсестра Нюра.

– Ваш халат, Петр Геннадьевич…– ее ясный, приятный голос вкупе с ласковым взглядом небесно-голубых глаз делает свое дело – Маслов забывает о гневе.

– Ты вчера заступила, Нюра?

– Верно, Петр Геннадьевич,– девушка ищет, куда бы положить сложенный халат.

– Давай сюда, на стол,– он убирает портфель и относит его к шкафу. Как бы невзначай, закрывает замок на двери.

– Петр Геннадьевич?..– девушка удивленно сводит тонкие брови кверху, но ее губы растягиваются в улыбку.

Маслов медленно подходит к ней. Нюра – племянница его хорошего знакомого, ради которого он и устроил девушку медсестрой. Ей было около двадцати – Маслов не знал, сколько именно. Он с трудом помнил, сколько лет его жене, а запоминать возрасты всех любовниц не собирался тем более.

– Между прочим, к вам со вчерашнего вечера просился Афанасий Захарович,– сказала девушка, словно не замечая, что Маслов расстегивает ее халатик.– Кажется, он опять надорвал спину… Я просила его перезвонить сегодня.

– Не беспокойся о нем,– Маслов снял с нее шапочку и прикоснулся к туго стянутым на ее головке черным волосам. Где тут шпильки-невидимки? Маслов нащупал одну и вытащил – тонкая длинная прядь повисла на лбу.

– Пойдем ко мне на диван,– вкрадчиво прошептал он…

8

Отдышавшись, словно после долгого забега (на деле, прошли едва больше трех минут), Маслов поднялся и стал одеваться.

– Петр Геннадьевич…

– Не надо формальностей. Когда мы одни, зови меня Петей или Петром.

– Хорошо. Так что делать с Афанасием Захаровичем?

– А вот когда он позвонит, тогда и решим. Одевайся.

Маслов старался как можно быстрее облачить костюмом свое слабое, желтоватое тело. В контрасте с телом Нюры – молодым, красивым, покрытым светлой бархатистой кожей оно казалось ужасным, выцветшим, плохо обработанным куском лошадиной шкуры. Поэтому он не любил лежать с ней на диване. В постели, когда свои изъяны можно прикрыть одеялом – другое дело, но на голом диване…

Нюра одевалась гораздо медленнее. Маслов не торопил ее – наблюдать за тем, как девушка поправляет чулки и халатик, было слишком приятно.

– У меня к тебе просьба – сходи к князю, проверь его.

Девушка недовольно нахмурилась:

– В прошлый раз князь тронул меня за грудь.