Раскаты

Жена Дугина – присмиревшая, усталая, тихо сидела на диванчике. Мимо нее, туда-сюда, словно маятник спешивших часов, ходила темноволосая девушка в дорогом изящном платье. Когда доктор вошел в комнату, она подошла к нему, смерила высокомерным взглядом.

– Ирина Дугина. Я дочь,– кратко пояснила она.– Вы хирург?

– А вы здешняя?– сразу понял Арцыбашев.

– Учусь на юридическом.

– Понятно,– равнодушно пройдя мимо нее, он подошел к женщине.

– А ведь я все еще не знаю, как вас зовут,– вспомнил доктор.

– Елизавета Макаровна…– глухо ответила она.

– Что с моим отцом?– требовательным тоном спросила девушка.

– Жить будет. Ходить – вряд ли. Если только Иисус не спустится с неба и не повелит подняться.

– Как же так?..– женщина горестно взмахнула руками, запричитала.– Афанасий Захарович, кормилец ты наш…

– Вы вообще слышали?– повысив голос, спросил Арцыбашев.– Я сказал, что он в порядке. Но ходить больше не будет.

– Это точно?– спросила девушка.

– Абсолютно,– доктор обернулся к ней, оглядел с ног до головы.– А вас, похоже, это не сильно беспокоит.

– Я и моя мать – совершенно разные,– с дерзким вызовом ответила она.

– Я заметил. Тебе, Ира, должно быть очень нравится городская жизнь. Студенты-романтики, прогулки по ночным аллеям, представления в кабаре. Что ты смущаешься?

– Как вы смеете?– вспыхнула девушка.– Не понимаю, о чем вы…

– Да все ты понимаешь. И плевать тебе на отца и мать, лишь бы деньги давали. А в плане учебы у тебя как?

– Я оканчиваю первый курс,– неохотно призналась Ирина.

– Ясно. Учиться – твоя идея, да? Завтра я заеду в университет и попрошу твою учебную статистику. А потом – знаешь что? Покажу ее твоему отцу. Он как раз отойдет от наркоза. Как думаешь, что он сделает, увидев твои оценки и «хвосты»?– загадочно спросил Арцыбашев.– И как быстро после этого ты попрощаешься с Петербургом, да и с любым другим городом вообще?

– Вы не посмеете,– Ирина отступила.– Вы не посмеете…

– Завтра увидим.

– А я тогда к знакомому юристу пойду,– придумала девушка.– Он вас засудит.

– Меня? За что?– громко, с притворным возмущением спросил Арцыбашев. Он заметил, что плач женщины стихал.

– За то, что вы отца на ноги не поставили!

– А разве я ему ноги ломал? Я ему позвоночник выкручивал? Третий раз,– он ткнул в лицо девушке три пальца.– Третий раз он сюда попадает с тем же самым диагнозом! Третий раз за два месяца я провожу твоему отцу операцию на позвоночнике – одну из самых дорогих и сложных в мире. Я предупреждал его о последствиях. Но разве он меня слушал?!

– Зато я вас слушаю, и вот что я поняла!– крикнула Ирина.– Никакой вы не хирург – вы шарлатан!

Елизавета Макаровна, утирая слезы, медленно подошла к дочери.

– Он не врач, мама! Он просто…– быстрая звонкая оплеуха дернула голову девушки в сторону.

– Дрянь ты бесстыжая, неблагодарная!– вскричала женщина.– Этот человек спас твоему отцу жизнь, а ты вот как заговорила, паскуда?!

Еще одна оплеуха, и еще одна – Арцыбашев осторожно оттащил Елизавету Макаровну от дочери.

– Ты в ногах должна ползать, змея!– яростно бросила женщина.– Ни одного письма, ни одной весточки! Только деньги и просила… Все! Больше не будет никаких институтов! Будешь сиделкой при отце!

– Да хватит вам,– мягко сказал Арцыбашев.– А вы лучше бы ушли,– посоветовал он девушке.

Женщина нервно обняла его руки:

– Александр Николаевич, я ведь всегда была с ним, все видела…

– Если хотите, пойдем к нему в палату. Он еще не очнулся.

– Пойдемте, родной, пойдемте.

– И не надо так переживать за вашего мужа, он поправится. Если хотите, закажем ему из-за границы каталку…

– Что угодно, отец, что хотите…

– Вы главное, после лечения напомните ему счет оплатить.

10

Арцыбашев вернулся в свой кабинет только после пяти. Утомленный сегодняшними событиями, он плюхнулся в кресло, закрыл глаза и задремал.

Через несколько минут в дверь постучали.

– Да?– хрипло спросил он.

Вошел довольный Маслов.

– Поздравляю с успешной операцией,– он поставил на стол бутылку с коньяком.– Предлагаю отметить,– весело сказал Маслов.

– Стаканы в шкафу, пользуйтесь,– Арцыбашев снова закрыл глаза.

– А вы не будете?

Доктор мотнул головой.

– Почему же?

– Устал я, Петр Геннадьевич. Иногда делаю операцию и думаю – какого черта я хирург, а не, скажем…