Раскаты

– Хорошее место он тебе нашел. И мебель обставил хорошую.

– Рада, что вам нравится,– девушка, гремя посудой, возилась на кухне.– Хотите чаю?

– Можно.

Арцыбашев сел в кресло. Напротив стоял большой, явно раздвижной диван. Возле него – изящный металлический столик. На стене книжные полки с юридической литературой – похоже, банкир бывал здесь довольно часто. У самого входа висел плакат Мариинского театра с постановкой Лебединого озера. Среди фамилий актрис числится и ее.

– Как нога, не беспокоит?– спросил Арцыбашев.

– Все просто чудесно,– девушка вошла с подносом, на котором стояли чашки и сахарница. Поднос отправился на столик.– Репетиция прошла замечательно,– девушка, сохраняя на лице вежливо-кокетливую улыбку, села на край дивана. Он указал на плакат:

– Премьеру больше не перенесут?

– Пусть только попробуют. Отыграем здесь, и в Москву. Мой мне обещал.

– Любишь его?

– А что такое?– Виктория хитро улыбнулась.– Хотите отбить?

– Хитрая ты вертихвостка, и молодая,– улыбнувшись, ответил Арцыбашев.

Девушка обиженно надула губки:

– Александр Николаевич, я вас не оскорбляла…

– Да ладно, я пошутил.

– Ох, и шуточки у вас…

– И все-таки? Любишь или нет?

– Ну,– она томно потянулась, демонстрируя свою исключительную гибкость.– С не любимым в одну постель не ляжешь.

– Со мной же легла,– напомнил Арцыбашев.

– Причем здесь вы?– удивленно спросила девушка.– Вы мне тоже очень нравитесь.

– А если мужа заведешь, детей? Что тогда?

Виктория задумалась.

– Странные вы разговоры разговариваете, Александр Николаевич. Мне рано думать о муже.

«Верно,– мысленно согласился Арцыбашев.– Такая прилипала будет только к чужим приставать. Своего никогда не заведет».

Он не любил Викторию, какие бы слухи вокруг них не ходили. Она была милой, но флиртуя, начинала просто по-детски дурачиться. Глупенькая и легкомысленная – словно птичка, она была готова броситься на грудь к любому, кто посулит золотую клетку и шелковую постель.

Как бы невзначай, девушка спустила край халата, обнажая розовое плечико. Арцыбашеву вспомнилось, как он целовал его – такое милое, нежно-бархатистое, как и все остальное ее тело. Виктория, как хорошая балерина или гимнастка, обладала удивительно хрупким и красивым телосложением. На вид ей было не больше шестнадцати, а реальный возраст – двадцать три, был указан только в ее паспорте и медицинской карточке.

– Александр Николаевич,– томно прошептала она.– Вы пришли в такое позднее время, задаете такие странные вопросы…– ее голубые глаза смотрели игриво, узкие губы стянулись в предвкушающей улыбке.– Вы хотели провести осмотр?

«Красивая и наглая девчонка, готовая взять от жизни все. Даже случайно подвернувшееся»,– Арцыбашев понял, что не зря шальная мысль велела ему отправиться к Тарасовой.

– Лодыжка находится ниже,– сказал он.

Виктория закинула ногу на ногу. Край халата скользнул, обнажая бедро и край кружевного белья…

В этот раз им никто не мешал. Медленно раздевшись, одаривая друг друга поцелуями и ласками, они переместились в спальню, на большую шелковую постель. Виктория оказалась сверху. Нависнув над Арцыбашевым, она схватила рукой его мощный возбужденный орган и пыталась втиснуть в узкий и горячий проход. Громко охнув – наконец ей это удалось, она было двинулась вниз, но мужчина крепко держал ее за плечи. Его губы и язык скользнули по крохотной груди девушки, подразнивая торчащие розовые сосочки.

– Ты мне за прошлый раз должен!– хрипло и зло бросила девушка. Она схватила его за руки, переместила их на пояс, и выпрямилась.

– А-а-а-а…– ее глаза закатились. Вздрогнув с непривычки, она медленно двинулась вперед, потом назад. Арцыбашев вцепился в ее талию, помогая скользить быстрее. Его член, сдавленный тугой и не растянутой плотью девушки, сладко ныл, посылая в низ живота жгучий импульс наслаждения. Но девушка кончила первой. Выгнувшись, она простонала и содрогнулась, а потом, тихо скуля, припала к мускулистой груди Арцыбашева. «Так не годится»,– он перевернулся, сгреб девушку под себя – ее тонкие ножки едва сомкнулись вокруг его поясницы, и принялся быстро накачивать ее.

Несчастная Виктория сжалась под ним. Ее голубые глаза наполнились страхом. Большой и очень мощный Арцыбашев мог запросто раздавить ее! Она чувствовала, как он долбит ее внутренности, посылая в глубину ее живота искрящие сигналы возбуждения. После некоторого сопротивления, Виктория отдалась им – ее искаженный муками наслаждения ротик выкрикивал стоны.

Арцыбашев задвигался быстрее – он сейчас кончит, зальет ее полностью! Поняв это, девушка несколько раз двинулась ему навстречу, пока не ощутила мелкую дрожь во всем его теле. Мужчина глухо застонал, вжал девушку в постель (у нее свело дыхание и потемнело в глазах), и в несколько мощных толчков излился в нее.

Медленно приходя в себя, Виктория поняла, что все еще жива и, кажется, невредима. Она лежала как брошенная кукла – руки и ноги в стороны, внизу живота сладко и болезненно саднило. Между ног медленно текло. Одетый Арцыбашев сидел на краю постели и курил.

– Саша…– тихо прошептала она. Он не ответил. Девушка позвала погромче. Арцыбашев поднялся, посмотрел на нее сверху донизу, покачал головой – «чуть не искалечил».

Краем простыни он вытер у нее между ног и укрыл ее тело легким покрывалом.

– Прощай, Виктория.

Девушка закрыла глаза и тихо всхлипнула. Она только что поняла, что разлюбила банкира.

Арцыбашев допил остывший чай, отнес посуду на кухню, помыл ее и расставил по местам. Накинув пиджак и плащ, он вышел в подъезд и так хлопнул дверью, что гул эха отозвался на улице.

13

– А сейчас, дамы и господа, перед вами выступит несравненная акробатка и гимнастка!..– конферансье, и по совместительству директор цирковой труппы, господин Самсонов выдержал важную паузу.– Принцесса нашего цирка, госпожа Эльза!!..

Весь свет в зале погас. Лишь прожектор, поставленный у оркестра, одиноким лучом реет под сводчатым куполом.

– Сейчас ты сам увидишь, папа!– восторженно прошептала Ника. Арцыбашев, вслед за остальными зрителями, следит за движением луча.

Где же она? Где же принцесса?

– Вот!– показала и ахнула Ника, и вместе с ней ахнул весь зал.

Под куполом, из ниоткуда, появился канат. За его размочаленный кончик, схватившись зубками, висит маленькая фигурка в пестром обтягивающем трико. Уловив ее, луч остановился.

– Это Эльза!– воскликнула Ника.

– Тише, милая моя…– прошептал Арцыбашев.

Девушка разводит руками. Оркестр начинает играть – он ждал этого знака. По залу полилась ритмичная, немного грустная мелодия. Луч уходит чуть выше. Эльза плавно взмахивает руками, словно птица, стремящаяся за один мах добраться до его света, но вместо этого падает вниз…