Раскаты

– Уже здесь. Пойдемте,– с нетерпением повторил он.

Навалов провел Арцыбашева по длинному, обшарпанному, мрачному коридору, завел в одну из комнат – холодную, отделанную кафелем. «Точь-в-точь операционная»,– подумал Арцыбашев. В центре стоял тяжелый железный стол, покрытый грубой мешковиной. Под ним угадывался силуэт человеческого тела.

– Здравствуйте,– вошел Яковлев. Увидев стол, его лицо изменилось.– Ох, Господь милосердный,– он перекрестился.

– Прокофия Захаровича пока нет…– сказал Навалов.

– Да и плевать на него,– Арцыбашев подошел к столу и откинул мешковину до плеч.

– Господь милосердный… Господь милосердный…– Яковлев побледнел, но взгляда от лица Анны не отвел.

Арцыбашев с каменным выражением рассматривал синюю исковерканную маску, в которое превратилось лицо жены: сжатые веки, губы, скривившиеся в мучительной агонии, высунутый прикушенный язык. На шее Анны темнел кривой неглубокий рубец.

– Асфиксия…– задумчиво протянул Навалов. Арцыбашев понял и без его подсказки.

– Вы недавно стали помощником?– спросил он у бледного Яковлева. Тот кивнул.– Впервые видите труп?– он снова кивнул.– А жена у вас есть?– опять кивнул.– Если она решит повеситься, будет выглядеть так же,– подвел итог Арцыбашев.

– Да, нам еще повезло, что ваша супруга ничего не ела…– Арцыбашев строго посмотрел на Навалова.– Вы же понимаете, как врач врача…– скромно добавил он.

– Понимаю. У висельников с набитым кишечником все выходит – через низ, разумеется,– пояснил Арцыбашев для Яковлева.– Здесь могла стоять такая вонь, что вы бы плавали в море блевотины.

– О Боже, Царица Небесная… может, хватит осмотра?– попросил помощник полицеймейстера.– Я все запишу и отправлю к делу.

– Его закроют?– спросил Арцыбашев.

– Безусловно. Жертва мертва, убийца тоже.

– Осталось разобраться с клиникой этого недоучки Градова,– продолжил Арцыбашев.– Никакой он не врач, и с Фрейдом не связан. Окончил в Ярославле курсы фельдшеров, вот и все его образование.

– Откуда вы знаете?– спросил Яковлев.

Арцыбашев достал из пальто смятые, исписанные листки:

– Здесь вся информация. Трясите его, как грушу, с обоих направлений. Он даже меня обдурил, ая такого простить не могу…– он посмотрел на Навалова с презрительным подозрением.– Вы-то хоть настоящий доктор?

– Я?..– Навалов испуганно встрепенулся, но тут же осмелел.– Да, голубчик, доктор. Хоть в Париже не учился, а все же диплом имею. А сейчас иду на второй, между прочим.

– Приятно слышать,– Арцыбашев протянул ему сторублевую купюру.– Спасибо, коллега, что потратили время на нас.

– Постойте, а как же Антонов?– спросил Навалов, не забывая забрать деньги.

– Кто не успел, тот опоздал. А мне надоело стоять и дышать трупными парами. Вы,– сказал Арцыбашев Яковлеву,– впустили их в себя уже сверх меры.

–Тогда я ухожу…– пробормотал он в ответ. Они вышли вместе.

Угрюмый и мокрый Прокофий Антонов, топтавшийся возле регистратуры, спорил с дежурным:

– Да когда же ваш доктор придет-то?

– Скоро должен быть.

– Да я уже десять минут жду!..

Потеряв жену и дочь, Прокофий осунулся и поседел, стал выглядеть совсем жалко. Исчез умелый хлопотный делец – вместо него на свет выполз тусклый, пахнущий перегаром бродяга.

– Что такое?– спросил Навалов.

– Вот – на опознание приехали,– ответил дежурный.

Прокофий, увидев Арцыбашева, выпучил глаза.

– Ты!!!…– возглас медленно потонул в животном рычании.

– Прошу не тыкать,– возразил Арцыбашев.– Мы не на базаре.

– Сукин ты сын, сволочь проклятая!..– Прокофий, воспрянув прежними силами, медведем пошел на него. Дежурный и прибежавшие на помощь санитары скрутили его, прижали к стене.

– Ты меня всего обескровил, поганец!..– брызжа слюной, кричал Прокофий.– Для чего я работал, для чего жил?!..

– Похороны Анны я оплачу,– ледяным тоном сказал Арцыбашев и вышел из морга.

«Все, к черту!»– добежав до машины, он хлопнул дверцей и прикрикнул на водителя:

– Будем ясной погоды ждать? Поехали уже!

«К черту это все,– яростно пережевывал Арцыбашев.– Все к черту! Надоело! Продам больницу, все продам и уеду к чертовой матери отсюда! Заберу мать и дочь – все, прощай, Россия! Поселюсь где-нибудь в Швейцарии… А ведь меня звали, заведующим отделения… Что же я тогда не согласился-то? Гордость взыграла, не иначе. Толку, что за тридцать – все такой же глупый и гордый! Черт с ними! Сам выкручусь… открою клинику… и дом будет у озера, а не в этом помпезном склепе!»

– Александр Николаевич?– опасливо обратился водитель.– А куда ехать-то?

– В больницу ко мне дуй, будь она проклята, мать ее…

Арцыбашеву сразу вспомнилось сегодняшнее представление в цирке; а точнее, гимнастка Эльза. «Ну и выдумали ей имечко… да еще и принцессой прозвали! Дура из дур – по канатам научилась лазить под музыку, развлекать дурное стадо своими фокусами! Тоже мне – наука!.. А ведь как похожа на Тарасову – и вытяжка, и телосложение. Все один в один… Жаль, что лица не разглядел – наверняка такое же глупое и голубоглазое. Может, вообще подросток? Может быть, даже мальчик?– Арцыбашев поморщился от отвращения.– Чем же Ника так восхищается в этой циркачке?.. Впрочем, глупое детское сердце никогда не видит дальше блесток и фокусов».

Арцыбашев прикинул – а если бы эта Эльза во время номера сорвалась? Скорее всего, сломала бы шею и умерла. Это в лучшем случае. В худшем – могла бы выжить, но осталась парализованной до конца жизни.

15

Возле клиники Арцыбашева стоял черный автомобиль. Его водитель, облаченный в шинель с погонами лейтенанта, вальяжно оперся на вытянутый капот и курил папироску. Похоже, дождь его абсолютно не волновал.

Машина доктора встала рядом. Арцыбашев кинул быстрый взгляд в сторону лейтенанта (тот продолжал курить, не замечая ничего вокруг) и зашел в клинику.

– Александр Николаевич,– вахтер поднялся из-за стойки.– Приехал генерал-лейтенант Костромской.

– Не знаю такого.

– Ну как же… герой русско-турецкой… он сам на прошлой неделе звонил…

– А, этот…– Арцыбашев глянул в окно. Черная машина стояла, но ее водитель, докурив, спрятался в салоне.– Решился-таки? И где он?