Междумирье

– Уж поверьте, я вас покараю, когда займу…

– Вы видите даже меньше, чем Ждущие, – сурово перебил его Нотен. – Если вы попробуете раскачать лодку, вас же первым накроет встречной волной. Накроет и погубит. Мы говорили это детям, недавно, что внутренние распри приведут к гибели Эинса, но Мы умолчали одно: город погибнет, а Мы останемся, – он говорил с явной угрозой в голосе. – Вам могла показаться, что Церковь – серый кардинал. Так и должно выглядеть, но она лишь необходимый городу столп. Самый хрупкий и ненадежный из всех троих. И обрушить его могут даже Ждущие. На данный момент же, Мы уверены, что вы не станете Мастером-Жрецом, а если повезет… То пробудете им очень недолго.

Лицо секретаря, скрытое под маской, побагровело от злости. У него перехватило дух, в его душе зародилось желание убить сидящего за голограммой политического лидера. «Да как он смеет?!» громом раздавалось у него в голове.

– Передайте Рейне, что Мы ждем его в Зале Определения, – с нажимом проговорил Нотен и закончил диалог.

«Как будто он согласится!» – негодовал в мыслях секретарь. Он почти бегом устремился в покои Мастера-Жреца. Он надеялся, он знал, что господин Глоб его поймет и поддержит.

– Этот наглый Нотен имел право пригласить Ваше Вневременное Святейшество в Зал Определения, вместо того, чтобы явиться самому! – затараторил он, ворвавшись в узкую комнату своего господина. – Я даже не успел ему отказать!

– И хорошо, – старческий настороженный голос прозвучал из-под маски Мастера-Жреца. – Я приду.

– Что?!

– Я и не надеялся, что у него сегодня найдется время на меня, – пожал плечами Рейне.

– Но он не выказывает вам уважения! Вам! Ставленнику Зайта! – задыхаясь от несправедливости кричал секретарь.

– Я открою тебе маленькую тайну, – поправляя подушки в кресле отозвался Глоб. – Дрей Нотен – не тот доминутемп, с кем стоит спорить. Он способен одним словом разрушить весь Эинс, подорвать его устои, и выйти единственным сухим из воды.

– Ч-что? – голос секретаря вдруг стал очень тихим.

– Ты многого не знаешь, но кто бы ни стал новым Нотеном, ничего не изменится, – тихо продолжал Глоб. – Он только станет умнее и могущественнее. Если кого и называть истинным ставленником Зайта, то его. Мастер-Жрец лишь глас Зайта, но не правитель. Ни в коем случае не правитель…

Рейне Глоб углубился в себя, что-то неразборчиво бормоча под маской, оставив удивленного преемника в полном разочаровании и страхе. Страхе перед существом, которого он имел дерзость недальновидно оскорбить.

«…Мы уверены, что вы не станете Мастером-Жрецом, а если повезет… То пробудете им очень недолго…» – отражались эхом в его голове слова Нотена. Только теперь он вдруг осознал, что они гораздо более реальны, чем ему казалось раньше.

***

– Чтобы решать задачи, основанные на свойствах души, – медленно, растягивая каждое слово, говорил престарелый преподаватель «Теории душ», – необходимо помнить о таких важных вещах, как «затянутость узла времени» и ее коэффициент.

Преподаватель был слаб на ухо, но обладал крайне хорошим зрением, так что сидящая за индивидуальными партами четверка друзей могла лишь обреченно переглядываться, пока старик что-то выводил на спроецированной голограммной доске.

– Затянутость характеризует состояние узла по шкале отношений, где ноль определяет момент рождения, а самое большое число, двенадцать – момент смерти, – монотонно, не сбиваясь и не отвлекаясь твердил старик, что-то записывая на доске. – Давайте разберем на конкретных примерах.

Он взял какую-то допотопную модель, в которой уже давным-давно сломалось все, что только могло сломаться и начал пояснять, как ею пользоваться с учетом того, к какому Дому относится пользователь.

Лиан закатил глаза и подпер щеку рукой. Ему все не давали покоя те слова, которые он совершенно случайно вспомнил. Стоит ли рассказывать о них кому-то? Ну, Фарии придется рассказать. Он уже твердо решил, что предложит ей убежать вместе с ним.

Он искоса взглянул на нее, любуясь нежными, чуть округлыми чертами лица. Есть ли у нее что-нибудь, что держит ее здесь? Если да, то что? Родители? Лиану слабо в это верилось. Может мечта? Скорее всего. Будь он на ее месте, у него бы была мечта. Какая-нибудь светлая, благородная. Может быть даже он бы хотел взять бразды правления на себя.

«А это не такая плохая перспектива», – ухмыльнулся он своим мыслям, представив Фарию в фиолетовой мантии Ауфентитового Мастера. Обучение в ТУВИВ даст ей все необходимые знания, чтобы противостоять Янтарной фракции.

И тут на его мысли набежала легкая тень. К кому он должен примкнуть? В фракционной борьбе, Лиан не занимал ничью позицию, но заметно симпатизировал Янтарным. К Ауфентитовым у него сложилась личная неприязнь, впрочем, он был уверен, что любовь окажется сильнее.

Он вспомнил о второй удерживающей его цепи. Его мать. Не ту, что не покладая рук трудится в первом поясе кварталов, но и не свою биологическую. Ту, что его вырастила, воспитала, а потом подбросила обратно в Эинс. На его лице заиграла нежная улыбка. Он мог бы бесконечно рассказывать о ней, если бы это не было опасно. Впрочем, он уже решился познакомить Фарию с ней. Свести две цепи вместе и, возможно, получить благословение на их совместное путешествие.

Он удивился, как легко он принял за чистую монету тот страшный шепот. Но он был готов рискнуть! Он верил, что та ОСМУР была живой, с настоящей душой. Он посмотрел на предмет в руках профессора, и вдруг ужаснулся. Он понял, что такая безделушка, если ее применят к той машине, выдаст ее…

Ей надо бежать, но она почему-то не может. Ей нужен попутчик… Впрочем, никто не верит в такую возможность, так что и опасности почти нет.

– Стоит отметить, что нормальная скорость завязывания узла у каждого индивидуальна и она зависит от абсолютной скорости через коэффициент, называемый «фактором тела», – он открыл на доске условие задачи и начал медленно расписывать решение.

Фария в это время тоже украдкой поглядывала на Лиана. Внутри у нее все ликовало, хотя она и не совсем понимала, что именно подвигло его на такой шаг. Она посмотрела на Дьона. Привлекательный парень, открытый в отношениях. Не удивительно, что он пользуется популярностью, тем более, что слухи о его достижениях в постели разлетаются среди девчонок сами собой. Но что-то в нем всегда отталкивало Фарию. Она никогда не могла понять, почему смотрит на него не больше, чем на приятеля.

Она перевела взгляд на Убеля, оценивая его с этой точки зрения. Он был бы более привлекателен, если бы не красил свои волосы в зеленый и удосуживался их причесывать. Сейчас же он производил впечатление бунтаря, что никак не вязалось с его почти отсутствующим выражением лица. Он улыбался, смеялся и мог даже заплакать. И она знала, что эти эмоции настоящие, но… Выглядят они фальшиво, словно он притворяется, а то и вовсе насмехается над сочувствующим. Неудивительно, что он до сих пор ни разу даже не попытался провести ночь с кем-то другим.

А вот Лиан – другое дело. Все в нем отличается. Он будто бы чувствует по-другому. Словно был воспитан не доминутемпами, а какой-то личностью-демиургом. Он смущается больше обычного. В его системе ценностей имеет место нечто совсем невинное. И ее это завораживало. Даже сейчас, когда он о чем-то размышляет, его лицо передает столько эмоций! Грусть сменяет нежная ухмылка. Тревога. О чем же он думает?

– Таким образом, – неустанно вел пару профессор, не разгоняя темпа, – в медицине достаточно только этих знаний, но при взаимодействиях с узлом времени нужно учитывать и внешний фактор. Именно его и учитывает коэффициент затянутости. Как и фактор тела, в идеальном случае он равен единице. Обычно этот коэффициент вычисляют спустя короткий промежуток после эксперимента, а потому считают фактор тела, замеренный ранее, константой…

Дьон с ухмылкой смотрел на двух голубков, которые явно думают друг о друге. Он наблюдал за ними с легкой ухмылкой, но на самом деле испытывал зависть. Он получал от этой жизни все, можно сказать с самого детства, но почему-то никогда не получал от этого удовольствия. Любил ли он Фарию? Он не разобрался в том, что чувствует к ней. Это не было похоже ни на сон, ни на наваждение. Скорее на зависть. Да, он завидовал Лиану, потому что она на него смотрит так.

Убель на скучных парах предпочитал развлекаться так, как умел только он. С самого детства он, ограниченный запретами и белым цветом, вглядывался в окружающих. Пытался угадать их мысли. И с течением времени ему это удавалось все лучше и лучше. Вот и сейчас он наблюдал исподлобья за своими друзьями и внутренне веселился.

Эмоции Лиана написаны на лице. Он совсем несерьезный, не похож на сколько-нибудь взрослого доминутемпа. Фария следит за ним, почти неотрывно. Вот оценивающе загляделась на Дьона, а вот и на него самого. Очевидно, она сравнивает их с кучерявым парнем. Сколько ни воюй, а его природное обаяние никак не переплюнуть. Особенно ему. Убель усмехнулся своим мыслям и перевел взгляд на Дьона.

Тот сосредоточенно смотрел на небольшую грудь Фарии, пытаясь пробурить ее взглядом. Очевидно, что он не замечает того, что видят его глаза. А! Вот он посмотрел на Лиана. Завидует. Впрочем, он и сам не понимает, почему. А ему-то со стороны все видно… Убель почувствовал себя жутко довольным. Да, Дьону просто хочется, чтобы на него смотрели с любовью. Платонической, а не со страстью, которой он повидал в жизни много.

Чего не ценит! Обидно это немного. Впрочем, Убель никогда не испытывал потребности в чем-то подобном, а потому завидовал совсем чуть-чуть, скорее из вежливости.

Прозвучала мелодия, возвещающая об окончании последней пары. Потянувшись, Убель встал.

Хлопнув его по плечу, мимо прошел Дьон и, поравнявшись с Лианом, завязал какую-то беседу совершенно ни о чем.

Фария тут же подскочила и перехватила инициативу, что кудрявый юноша весело засмеялся. А затем обернулся на него с немым вопросом.

Убель улыбнулся. С каждым таким разом, его мимика становилась все естественнее. Он был просто рад тому, что о нем не забывают.

Хлопнула входная дверь. Лиан зашел в свою маленькую, но уютную комнатушку. Небогатый интерьер общежития дополнялся вполне изысканной, хоть и пошарпанной мебелью. Он забежал сюда всего на часик, чтобы немного приодеться к первому свиданию. На его счастье, он уже давно присмотрел в сети один костюмчик.

Лиан подошел к зеркалу и осмотрел себя. Старый добрый коричнево-рыжий пиджак с особым значком медной окружности. Подобные значки имеются у каждого студента ТУВИВ: они обозначают выбранную специальность, часто совмещая в себе эмблемы Домов, в которые можно попасть после выпуска. Среди множества таких направлений существует одно, особое. «Неопределившийся» – так зовут тех, кто попали на него.

Оно малочисленно, потому что решающую роль играют не знания, а узел времени. Редко бывают случаи, когда выходцы Дома Определения не могут указать область, к которой склонен доминутемп. Чем шире область, тем условнее границы, и, иногда попадаются те, кто не подходит никуда или подходит везде. Разница между этими понятиями неощутима, а потому таких записывают в отдельную группу.

Лиан навсегда запомнит тот день, когда впервые встретился с пятью своими одногруппниками. Двое, словно безликие тени, перестали появляться уже через неделю, при этом прекрасно закрывая любые задолженности в срок. А трое других… Они все были «другими», не похожими на обычных доминутемпов.

В голове возник образ Убеля. Да. Он выделялся сильнее всех. Тогда его лицо и вовсе было похоже на маску. Он попросту не видел раньше улыбок. Странный тип, но жутко добрый. Он как-то признался, что, по его мнению, его узел вообще не предрасположен к чему-либо. Если это правда, то ему не стоит печалиться. Он особенный, почти что отмеченный Богом. Пусть он и не признает Властителя Зайта.

Следом Дьон. Он был излишне гиперактивен, просто прямой синоним слову «экстраверт». Настолько открытую на первый взгляд личность найти было бы сложно. Но за этим всем скрывались четкие рамки, в который он был вынужден себя держать. Пойманный в клетку, он трепыхался столько, сколько мог.

Почему он попал в группу? Пожалуй, он всегда слепо следовал какому-то особому пути. Его решения всегда оказывались верными, и истинная их ценность приходила гораздо позже. Лиан считал, что он кто-то вроде провидца, но никогда не высказывал свою теорию при нем.

Фария. Строгая и нелюдимая, прекрасно держащаяся в обществе, знающая множество секретов… У нее дар видеть сокрытое, находить лазейки к любой информации, имеющей ценность, однако, он почему-то не впечатлил Дом Определения. А может как раз-таки удивил, но слишком сильно. Как бы то ни было, Лиану было приятно думать, что она нашла самое ценное, что у него было.

И вот теперь его мысли обратились к нему самому. Он стоял уже раздетый перед зеркалом, выбирая рядом на голограмме варианты парадной одежды, которую может прикупить. Так что же особенного в нем? Лиан знал ответ, но крайне размыто. Когда-то давно его мама сказала «они назвали тебя Царем, но это лишь бредни одного маразматика». Он был слишком мал, чтобы понять эти слова, но они словно клеймо отпечатались в мозгу. Когда он попал в эту группу, он осознал, что в его узле все-таки есть что-то необычное. Может даже быть, что что-то нечестное.