Междумирье

– А чья она? – присев перед камнем, спросила Воля.

– Это не важно, – сухо бросил мальчик.

– Еще как важ… – повысила голос Судьба, как вдруг встретилась взглядом с Сущим. Впервые она почувствовала такой страх. Ей показалось, что тело разрушается, а разум застилает тьма. Так вот какой он, когда серьезен. «Хозяйка Междумирья» в черном балахоне замерла, четко осознав, что это существо, прикрывающееся невинной личиной мальчика, играет ими, умело создавая этюд, решать который должна сама Вселенная.

Судьба медленно перевела взгляд на могилу. Внутри разгоралось чувство тоски, словно там, под землей, покоится ее родственник или близкий друг. Те же эмоции испытывала и Воля. Но обе сестры почему-то решили, что это лишь обман их воображения, ведь они точно знали, что здесь не может быть никого такого.

– Ничего не чувствую, – хором отозвались они.

– Вот как? – с грустью посмотрел на них Сущее. – Видно, так оно и есть…

Он замолчал. Лишь ветер легонько шелестел листьями и колыхал балахоны сестер.

– Вам пора возвращаться, – прошептал мальчик, опустив глаза. – Вас уже заждался гость.

Он щелкнул пальцами и пространство вокруг сестер лопнуло, словно мыльный пузырь, перенеся их прямо к заросшей плющом беседке, внутри которой уже сидел Безумие, с задумчивостью глядя на свои фигуры.

– Закончили дела? – спросил он, когда сестры в прострации уселись за столик.

– Да, – ответила за двоих Воля. – Более чем.

Она сорвала печать, что поставил ее рыцарь с подготовленной трещины и игра началась.

***

В просторном лекционном зале на малое количество студентов вещал мужичок в явно преклонном возрасте. За его спиной расположилась трехмерная голограмма города, которая постоянно находилась в движении, показывая разные части и подписывая их соответствующими рамочками.

На заднем ряду, сбившись в кучку, сидели три молодых. Для общества, в котором они жили, девятнадцать-двадцать лет считается еще детским возрастом, но в самостоятельности им никто не отказывал. Эта дружная компания давно не слушала рассказ лектора, обсуждая девушку, сидящую впереди.

– Сколько вы уже дружите, чел, – легонько ударил по плечу высокий парень с худым вытянутым лицом, – прекрати дрейфить и подкати. Все будет «ок».

– Я не спрашивал совета у бабника, – отозвался средний юноша, сидящий в аккуратных очках. – Это дело тонкое, требующее особого подхода, продумывания всех вариантов.

– Лиан, на этот раз я соглашусь с «бабником», – тихо, словно искусственно, засмеялся третий, чьи торчащие во все стороны волосы были покрашены в зеленый. – Ты слишком все усложняешь.

– Угу, он прав! – поддакнул первый. – Ну какой, к черту, подход? Ты так до скончания века предложение не сделаешь!

– Именно, – потрепав кудри среднего, поддакнул зеленоволосый. – Только и делаешь, что нам ноешь. А она того гляди не дождется от тебя нужных слов, и упорхнет.

–Ко мне, – страшно рассмеялся во весь голос худощавый.

– Дьон Клаппербэйн, – строго прервал свой монолог лектор. – Либо вы с соседями слушаете меня, либо болтаете за дверью.

Он внимательно посмотрел на троицу, дождавшись, пока они успокоятся, и продолжил:

– Таким образом, к более-менее привычному виду Эинс начал приходить совсем недавно, когда отколовшаяся от исследователей ауфентита группа ученых заявила себя в политике, создав новую партию. Как и программа действующего Мастера Дрея Нотена, они выдвигались с уверенностью создать оружие, способное уничтожить или хотя бы сдержать Падшее Творение, когда оно вернется, – отхлебнув немного воды, лектор изменил голограмму за спиной. – Остающаяся до сих пор в нейтралитете церковь Зайта внезапно поддержала новую партию, выказав подозрения в адрес Мастера. А теперь, мы разберем предпосылки этого поступка…

– Скукотища, – зашептал в ухо кудрявому юноше зеленоволосый парень. – Что у нас еще сегодня?

– Практикум, и два семинара по устройству времени и теории «душ», – одними губами отозвался Лиан, любуясь длинными угольными волосами девушки впереди.

– Просто позови ее сегодня погулять, – зашептал в другое ухо Дьон. – Своди в какое-нибудь значимое для тебя место.

– Там должно быть уютно и тихо, – кивал головой Убель, приглаживая зеленый волос.

– В аудитории тоже должно быть тихо, – еще раз повысил голос лектор.

Троица понуро опустила головы, больше не пытаясь заговорить. Не то чтобы замечания преподавателя хоть что-то для них значили, просто атмосфера между друзьями уже трещала некомфортными разрядами, поэтому каждый погрузился в свои мысли.

Лиан водил в воздухе стилусом, совсем не записывая ничего в открытую программу. В который раз он возвращался к мысли о кардинальном различии кварталов. Размышляя на тему, очень близкую к той, о которой вещал лектор, парень открыл голограмму города и поставил метку в окошке «подсветить кварталы».

Сейчас Эинс больше походил на объемные пятнашки на поверхности половины яйца, обнесенные куполом из армированного стекла. Сравнение вовсе не было случайным, хотя и не являлось до конца правильным. Нижний пояс кварталов не принадлежал ни одной из политических фракций. Здесь царила глубокая древность: электричество добывалось на локальных электростанциях, сетевые соединения совсем не были защищены и не обладали высокой скоростью. Доминутемпы здесь жили в обычной потребительской среде, ходя на работу или учебу внутри своей замкнутой экосистемы. Даже здесь были места, походящие больше на трущобы, низы общества. Нет ничего, даже частной собственности, все общее и все делится поровну: еда, часы, страдания. Доминутемпы оттуда работали в шахтах за пределами города, имея право беспрепятственно пересекать строго охраняемую границу Эинса. Именно они добывали розово-сиреневый кристалл ауфентита, что возник в недрах планеты давным-давно, во время Падения Младшего Творения.

Все, кроме жителей трущоб, должны были иметь специальный пропуск для выхода за пределы стеклянного купола, который вручался после долгой подготовки, полного инструктажа и сдачи соответствующего экзамена.

Второй и Третий пояса города делили между собой развитые кварталы, относящиеся к одной из трех фракций: Церковной, Ауфентитовой и Янтарной.

Церковные кварталы, подсвечивающиеся на карте нежно-желтым цветом, не ушли далеко от самых развитых из первого пояса, но все же пользовались новыми технологиями. Здесь вы не встретите машин или другого вида транспорта, включая телепорты, так как руководящая фракция больше всего ценит чистоту в любом ее проявлении. Именно поэтому, эти кварталы также зовут «парковыми»: здесь и правда есть множество прекрасных мест с живой растительностью.

Из техники здесь превозносят устройства, очищающие воздух и изолирующие от шума. Поселившийся здесь доминутемп сознательно идет на отказ и от таких благ как высокоскоростной доступ к сети. Местные жители предпочитают существовать в информационном вакууме, занимаясь любимыми вещами и превознося единственное существо, достойное зваться богом – Властителя Времени и Судьб, Зайта.

Следом шли Янтарные кварталы, подсвеченные соответствующим цветом. Здесь обитала в общей сложности половина основной части жителей Эинса. Все блага цивилизации в шаговой доступности, тихие узкие улочки, наводненные самым популярным транспортом: ауфентитовым мопедом, прекрасные виды ухоженных кварталов из низких многоквартирных домиков.

Здесь трудятся и работают те доминутемпы, что решили свою жизнь связать с изучением природы времени, а как следствие, и колдовством. Именно среди этих кварталов затерялись такие именитые дома, как «Дом Измерений» и «Дом Перемещений», хотя последний в данный момент и растерял всю силу, держась лишь на былых заслугах и славе Мастера Бюгена Шарлахрота. В одном из таких кварталов и находился Технический Университет по Вопросам Изучения Времени имени Дрея Нотена (ТУВИВ им. Нотена), где сейчас и сидел на паре по истории Лиан.

Оставшиеся Ауфентитовые кварталы представляли собой футуристические массивы высоток, постоянно сокрытые в дымах технических отходов и шумов. Способность обмениваться информацией здесь основная движущая сила, однако, как и во всем обществе доминутемпов, здесь порицались любые модернизации тела, хотя и слабее, чем в любом другом месте. Поэтому данные кварталы всегда представлялись в ночных темно-фиолетовых тонах с множеством телепортов и роботизированных устройств.

Четвертый пояс, а точнее квартал-верхушка на поверхности «яйца» являлся политическим центром. Здесь постоянно ведется борьба между фракциями, и невозможно продохнуть от представителей СМИ. Те, кто получили доступ в этот квартал поражаются обилию голограмм и цветов, которые поддерживаются на постоянной основе, не щадя никаких финансовых и энергетических затрат. По сути цветастый фантик, как Лиан называл про себя это место.

Возвращаясь к своим мыслям, кудрявый юноша бездумно вращал голограмму. Когда делаешь предложение, нужно учитывать и социальный статус. Обычно, он не имеет никакого значения, но, когда дело доходит до того, чтобы преклонить колено перед дочерью одного из влиятельнейших ученых в Ауфентитовых кварталах, невольно задумываешься о своем происхождении. И Лиан прекрасно понимал, что с его темным прошлым, покрытым туманом тайн, этого не сделать.

Провернув стилус между пальцами, он закрыл голограмму и принялся рисовать в том месте, где должен записывать лекцию. Здесь в ТУВИВ считали, что рукописный текст лучше усваивается, а потому запретили использовать клавиатуру. С другой стороны, такой подход сохранил некую студенческую романтику, когда вместо скучной лекции ты можешь что-то нарисовать.

Сейчас на полупрозрачной поверхности медленно вырисовывался довольно миленький эскиз девушки, сидящей впереди. И хотя Лиан рисовал лишь волосы, он искренне радовался этому. Угольно-черные, они казались немного рыхловатыми, так и маня к ним прикоснуться. Вплетенная рыжая лента, аккуратным бантиком выглядывала с виска. Даже чуть покрасневшие кончики ее ушей выглядели мило. Тут что-то мелькнуло в голове Лиана и он отвлекся о своего дела, стараясь проследить за стилусом девушки. Как он и ожидал, девушка тоже оказалась погружена в себя, бессистемно водя кончиком пера в воздухе.

Юноша почувствовал, как кровь приливает к щекам. От смущения ему хотелось провалиться на месте, так что он лег на стол, закрывшись руками. Его друзья с легким смешком потрепали его плечи.

Вообще, что Дьону, что Убелю было весело наблюдать за цветущей любовью парня и девушки, которая развивалась и росла у них на глазах. Такое чувство в их быстром и порванном на лоскуты кварталов мире в какой-то момент стало редкостью, словно цветок, проросший сквозь асфальт. Не меньше удивлений оставлял и возраст влюбленных: для доминутемпов заведение серьезных отношений раньше пятидесяти – невообразимая редкость. На этот факт, безусловно, влияло и долголетие, которым обладала раса, и убеждения, что повсеместно гуляли в молодых кругах. Наверное, именно потому что подобное чувство никак не вписывалось в их общество, двое парней оберегали своего смущенного друга и были готовы в любой момент прийти на помощь.

Лекция тем временем закончилась, хотя до конца пары еще оставалось время. Старичок в привычной манере предложил студентам поговорить на тему, близкую или не очень к изучаемому предмету.

Руку подняла отличница с потока. Дружная четверка ее не знала лично, но испытывала к ней известного рода неприязнь. Такая рождается по отношению к замкнутым и высокомерным личностям, которые всем своим видом показывают кротость, а излучают самоуверенное пренебрежение всеми вокруг, считая их недостойными своего ума.

Сидящая по центру на первом ряду, она обращалась к преподавателю на равных, даже с вызовом.

– Что вы думаете насчет нынешних беспорядков в городе?

– Вы говорите о течениях Падшего? – тяжело опустившись в кресло, спросил тот.