Маска Эльфийки

Служанка прижимала меня к себе в попытке успокоить пока эльф задумчиво осматривал руку брата. Врачеватель поправил окуляр и недовольно вздохнул.

Чему он недоволен?

Мои наполненные влагой глаза не помешали запомнить расплывчатый образ мужчины и его слова… Жестокие слова эльфа на которого я надеялась всем сердцем.

– Юный господин… Я не могу ничего сделать, так как в мои обязанности входит служить роду Лавантели.

Я не понимающе уставилась на мужчину хлопая ресницами, что холодными очами окинул меня сидящую на полу.

– Ваш брат – не часть семьи графа. Он лишь полукровка, которого связывает с вами ваша мать.

Полукровка.

– А?

Я поджала губы и опустила глаза теребя в пальцах окровавленный платок. Мне было некомфортно слышать слова доктора.

– Полукровка? – хрипло переспросила я, осознав суть.

Микарис лишь полукровка…

– Я также не выполняю приказы юного господина, ведь ваше родство с графом не признано официально.

Чрезмерно жестокая правда, озвученная им, была воспринята мной – ребёнка, с обидой в сердце. Но ничего изменить я не могла, ведь слова его правдивы.

– Доктор Лазейн… Сделайте исключение. Прошу… помогите мальчику.

Защёлкнув чемодан, он коротко заключил, глядя в молящие глаза служанки: «Я связан клятвой», – а следом бросил в мою сторону: «Можете ненавидеть меня, но только приказ лорда решит вашу проблему».

Эльф ушёл, тихо закрыв за собой дверь.

Тело онемело от беспомощности.

Этот мир. Мир аристократов невероятно жесток и бессердечен.

– Юный....

– Уходите, – полутоном сказала я, взобравшись на кровать, где лежал младший брат. – Спасибо, но уходите.

Всего лишь день отделял меня от законного признания. Я прекрасно знала это и чуть сдержалась, чтобы не закричать.

Когда-нибудь я смогу отплатить доктору Лазэйну за его помощь. В глубине души я понимаю, что он всего лишь подданный графа, который вынужден следовать строгим правилам, но, как обиженный ребёнок, я не могу простить ему этого… Никогда. Этот Лазэйн, несмотря на мою идентичную внешность с графом, осмелился отказать мне.

Как он мог затронуть тему родства, когда мы так похожи?

Отомщу, когда придет время.

Возможно, если бы мадам была здесь, Микарису помогли, но мир против меня. Против нас.

Микарис тяжело дышал. Щёки его были алыми и горячими, а лоб влажный от пота.

Я выжила влажное полотенце избавившись от лишней воды и положила на маленький лоб младшего брата.

– Держись братик. Ты должен жить… Ты обещал матушке!!

***

Шёл дождь. Тяжёлые капли били стекло, а нежное прикосновение к моей голове напоминали маленькие ручки. Распахнув глаза, я подорвалась с места.

– Микарис… Микарис!

Он улыбался самый счастливой улыбкой и мне стало страшно.

Неужели я сплю? Неужели ты пришёл ко мне во сне, потому что умер?

Я боялась озвучить собственные мысли, а потому ущипнула себя за руку. Острая боль и жжение на коже отрезвили мои мрачные мысли.

– Сестр… Братец.

– Как? Как себя чувствуешь?

Я засуетилась.

– Хорошо, братец, – улыбнулся он.

Немедля приложила руку к его лбу и ощутила прохладу. Лихорадка спала.

– Прости меня Микарис. Не нужно нам было идти искать травы. Прости… Ты чуть не… – слёзы навернулись на мои глаза. Маленький Микарис не понимающий захлопал ресницами.

– Мне помогло лекарство, Микаэла, – прошептал он.

– Лекарство?

– Я смутно помню, как возле меня стоял доктор, вы говорили о чём-то. Я был уверен, что ты уговоришь его вылечить меня. Спасибо…

Он выглядел благодарным и счастливым. Таким я его не видела уже очень давно.

– Микарис… Тебя… – я запнулась. – Погоди-ка.

Я приподняла вьющиеся локоны у его заостренных ушей и ошалела.

За ушами не осталось красных пятен.

Красная сыпь за ушами констатирует факт наличие первой стадии «Пустынной лихорадки». Чем темнее пятна, тем выше стадия, но сейчас я не видела ни единого пятнышка.

Также я никогда не была глупым ребёнком. В свои одиннадцать разбиралась в травах и могла приготовить простые настойки от различных болячек. Таким образом мне удавалось замедлять развитие болезни брата и даже мамы, но это…

– Яд…