История Смотрителя Маяка и одного мира

И целый океан горькой, как пережжённый порошок тирены, тоски с оглушающим шумом затопил новый, только что созданный мир.

8.2.2Deo ignoto[53 - «Неведомому Богу» (лат.).]

Тео, озираясь, вышел к воротам Ледяного Замка – он почти сбежал, чтобы Мариона не вышла его провожать: никому от этого лучше не стало бы, – так что проводили его только вороны, деловито сидящие на галерее, да привратник, отсалютовавший с грустной улыбкой. Это улыбку Тео возвратил, но, едва только очертания серых ворот Ледяного Замка скрылись за первым перевалом, боль от потери целого мира со всей силы сдавила сердце. Стало тяжело дышать. Мир вокруг потемнел. И Тео не сразу заметил, что вокруг действительно всё окрасилось в чёрный цвет. Он растерянно оглянулся: поздней весной не должно так рано темнеть. Или он потерял счёт времени, утратив связь с реальностью?

Темнота была почти непроглядная. Подходила, как хищный, но осторожный зверь на расстояние вытянутой руки – так, что можно было разглядеть только себя самого. Тем не менее Тео не стал стоять на месте, а осторожно, нащупывая невидимую землю для каждого шага, продвигался вперёд. Это было мучительно, так идти, но, к счастью, скоро (слишком скоро даже для весенней ночи) рассвело, и Тео увидел знакомую дорогу в Ледяных горах, к югу от Школы.

Ободрившись, Тео умыл лицо в холодном горном ручье, в котором ещё плавали прозрачные колючие льдинки, и сел отдохнуть под маленькой изогнутой ветром лиственницей, которая сиротливо повисла на горном склоне.

Голова страшно болела – Тео даже подумал, не мог ли он упасть и удариться, когда бродил в темноте. Память и сознание были мутными, как пыльное витражное стекло. Радовало одно: с этого места, куда он пришёл за ночь, недалеко было до ближайшего городка – пять или шесть часов пути. И дорога лежала вполне проходимая: хотя подтаявший снег мешался с землёй, но внизу по склону, где снег оставался только в оврагах, было почти сухо.

Тео вздохнул, затем сделал несколько простых дыхательных упражнений, медленно вдыхая и ещё медленнее выдыхая воздух, и решил, что он может отправиться в путь. Тёплый дорожный плащ исправно защищал от холода, ботинки были удобные и почти новые – так что путешествие могло стать весьма лёгким делом. Если бы не тяжесть, которую Тео нёс в своём сердце.

Но многолетняя привычка к самодисциплине взяла своё, и он бысто и решительно зашагал по дороге. Окрестности в этих местах были довольно однообразные: горные склоны с двух сторон, редкие чахлые лиственницы и сосны, каменистые пригорки, мокрые от растаявшего снега верхушки которых блестели на солнце. Ни одного человека, животного или повозки не было видно, но Тео это не удивляло: он знал, что дорога вела только к Ледяному Замку и к паре заброшенных в горах деревень, так что тут по несколько дней можно было никого не встретить. Только по-весеннему голодные и растрёпанные горные вороны с неизменным снисходительным высокомерием насмешливо приветствовали одинокого путника: «Крр-акх, кр-акх!»

Тео шёл довольно быстро, чтобы скорее добраться до города, но так, чтобы не устать раньше времени. Потом он думал, что, может быть, именно это малодушное желание поскорее прибиться к миру людей его подвело – но, так или иначе, через час ходьбы он увидел в стороне ту же лиственницу у ручья, под которой оказался на рассвете. Не поверив, Тео обошёл дерево вокруг – и готов был поклясться, что именно с этого места он начал свой путь. Но так не могло быть, потому что дорога всё время вела прямо, и бывший слушатель точно знал, что она вела в город.

Он прислонился к дереву и прикрыл глаза. Солнце нежно гладило веки, от коры пахло пробудившимися от зимнего сна соками жизни. Тео зажмурился и подумал, что мог – мог ведь? – что-то перепутать. Тем более если ночью упал и ударился головой – ещё и не такое могло быть. Поэтому он вдохнул полной грудью лиственичной силы, улыбнулся и снова зашагал по дороге.

Когда лиственница показалась на склоне справа в третий раз, сил улыбаться у Тео уже не осталось. Нахмурившись, он положил под дерево свой тёмно-зелёный шарф, подаренный Марионой, и снова отправился в уже знакомое недалёкое путешествие – движимый уже только упрямством учёного.

Верификация удалась – и через полтора часа он уже стоял под лиственницей, задумчиво рассматривая свой шарф, влажный от горной земли.

– Что, никак не выбраться? Это то, что Защитник уготовил отступникам. Тем, кто вечно хочет свернуть с дороги, чтобы быть засыпанным лавиной.

От этого добродушного голоса Тео вздрогнул и едва картинно не выронил шарф. Обернувшись, он увидел, что прямо между ним и дорогой стоит неизвестно откуда взявшийся человек, немного похожий на Плиния. На вид ему было лет двадцать, одежда выдавала скромного сельского поселенца, хотя никаких деревень поблизости не было видно.

Тео нахмурился, а незнакомец как ни в чём не бывало широко улыбнулся и поклонился, прижимая руку к сердцу в приветственном жесте жителей Морской стороны.

– Прошу прощения, меня зовут Фрат, я помогаю тем, кто попал в беду на этой дороге.

Слова и вид человека излучали дружелюбие и желание помочь. Но Тео он почему-то не понравился.

– Отчего вы так уверены, что мне нужна помощь? – спросил бывший слушатель, хотя по его измученному и несчастному виду легко можно было понять, что помощь, а ещё и отдых, ему точно не помешают.

Фрат покачал головой. Горный ветер слегка растрепал его тёплые, как цветочный мёд, волосы, но весь он был как будто из детской книжки о золотых временах Шестистороннего – светлый, счастливый и добрый.

– Упрямый, – покачал головой Фрат с ласковым осуждением. Так, как можно пожурить маленького ребёнка. – Вы все так говорите. Но самые сильные и не самые умные сдаются уже через месяц. Зачем ждать: тебя ведь учили моделировать и делать выводы, а тут все посылки уже даны, никуда не денешься.

Тео почувствовал, как холодный ветер с засыпающих гор осторожно, как любопытный зверёк, пробирается в рукава, и скрестил руки на груди. Он молча смотрел на своего собеседника, надеясь, что сможет разглядеть в его движениях, жестах, в блеске глаз что-то, что поможет понять всё это.

– Ну вот, – снова улыбнулся Фрат, – Защитник милостив. Сюда попадает много таких, как ты, но Защитник никого не оставляет. Что ты думаешь – мы все так же оказались здесь: брели по одной и той же дороге, пока не поняли, что нужно делать.

– А что нужно делать? – со вздохом спросил Тео и почувствовал на губах холодный воздух с земляным привкусом цветочных луковиц, надежно упрятанных под снегом.

Фрат улыбнулся.

– Помнишь притчу о птичках Защитника? – спросил он.

– О тех, которые пели по утрам, когда весь мир погрузился во тьму? Помню, – ответил Тео.

– И как ты думаешь, почему только эти неразумные существа остались, когда всё исчезло? – продолжал Фрат.

Тео удивлённо взглянул на него: как будто и не уходил из Ледяного Замка, беседует с незнакомцем о толковании Жизнеописания.

– Согласно толкователям, потому что это было последнее, что слышал Защитник… – заученно ответил Тео.

Фрат нетерпеливо отмахнулся:

– Ну да, – и, доверительно понизив голос, добавил: – но на самом деле потому, что птички не знали, что мир исчез. Потому что всё, что они знали в своей жизни – радость и свет. А всё остальное – не знали. Не знали, понимаешь? Книжек не читали, – тут он весело засмеялся и подмигнул Тео, как старому другу.

Весенние сумерки медленно поднимались из оврагов и ложбин, смешиваясь с косыми лучами закатного солнца.

– Ну так что, пойдёшь со мной или ещё походишь тут по кругу и мне подождать? – Фрат демонстративно уселся на снег, скрестив ноги.

Тео, измученный враждебными приключениями длинного дня, сдался. Подумал, что даже если новый знакомый хочет заманить его в ловушку, то это поможет отвлечься от бесполезных сожалений, круживших в его голове, как вороны над полем битвы. Не чувствовать запаха разложения и пепельно-кислого запаха гари. Тео словно сидел на холме, наблюдая эту картину, а потом скривился, увидев, как единственный выживший покидает патетическую финальную сцену.

– Пойдём, – Фрат приветливо протянул руку.

В глазах Тео защипало. Показалось, что хрустнула ветка под ногами. Но ничего не было – только белый, с чёрными рваными прогалинами, снег.

Тео резко протянул руку – и провалился в благоухающую темноту. Летние травы, запах свечей Обряда, прилетевший издалека, растерявший по пути свою соляную резкость морской ветер – всё было здесь…

Над ним стояла девочка лет десяти и улыбалась.

– Привет, – осторожно улыбнулся Тео, приподнимаясь на локтях.

Девочка улыбнулась ещё шире и стремительно куда-то исчезла.

Он лежал на чём-то мягком, укрытый колючим шерстяным покрывалом. В комнате, обставленной очень скромно, было чисто и светло. Пахло серебристым шалфеем, свежевымытым деревянным полом и хлебом.

Тео огляделся – комната поплыла. Пришлось лечь обратно и закрыть глаза.

Через некоторое время кто-то осторожно тронул его за плечо, и Тео послушно снова поднялся. Он взял протянутую ему тёплую глиняную кружку, поднёс её к губам и почувствовал густой медовый вкус, от которого стало нестерпимо клонить в сон…

Потом он никогда не мог точно рассказать, что именно происходило в горном поселении, как никогда после Тео не мог разыскать это место или кого-либо из его обитателей. Если он начинал рассказывать, то обычно сбивался в самом начале, а потом уже вытягивал из своей памяти, как нитки из спутанного клубка, разные эпизоды, которые тем не менее планомерно приводили к одному и тому же исходу. Много раз Тео думал, что было бы, если бы он повёл себя по-другому, если бы позволил себе остаться с радостными отшельниками. И тогда лёгкий холодок сбегал по ступеням ключиц…

Он жил у доброй женщины по имени Гишта. Никто не спрашивал у Тео, откуда он и что собирается делать дальше – он как будто вернулся домой после долгого путешествия. Вот только такого дома у него никогда не было. Такого, где много людей и все ему почему-то рады. Родной дом Тео в Навите всегда был гостеприимным – часто в комнатах для гостей жили совершенно незнакомые Тео люди, которых его отец приглашал со всех уголков Королевства, – но все, даже члены семьи, смотрели друг на друга со стороны и приближались, только когда это было действительно нужно. Подбираться к разговорам о чем-то важном следовало очень осторожно, как готовить слушателя к главной теме мелодичной увертюрой, иначе легко было допустить бестактность.

Может быть, поэтому в горном поселении Тео чувствовал себя как репейник осенью: гонимый ветром, вынужден он цепляться за всё вокруг, а за других таких же – прежде всего. Такие были правила. Всё остальное было гораздо легче: Тео сразу привык к размеренной, полной бодрящего физического труда и свежего горного воздуха жизни. Он вставал с рассветом, помогал Гиште натаскать воды из ручья (там же умывался ледяной водой с запахом корней весенней травы), затопить печь, потом завтракал с хозяйкой и её дочкой, а затем шёл гулять по горным склонам – один или, когда не было занятий в школе, с девочкой. Помогал жителям посёлка строить новые дома, сажать деревья, укреплять дороги. А вечером, вместе со всеми, шёл в дом Фрата, в котором была самая большая комната в посёлке – для проведения Обряда.

Узнав как-то, что Тео учился на служителя Защитника, обитатели посёлка прониклись к нему осторожным почтением. Но потом, убедившись, что чужак вовсе не смотрит на них свысока, стали даже расспрашивать обо всём подряд – и Тео рассказывал то, что ему казалось подходящим из книг библиотеки Ледяного Замка.

К слову, мысли о Школе никогда не покидали его надолго: даже смотря на сиреневую дымку вечерних гор с порога своего нового дома, Тео вспоминал холодные коридоры и башни Замка, с которых земля казалась такой далёкой, и чёрные птицы, пролетая совсем рядом, вспарывали своими криками темнеющее небо.

Фрат, как оказалось, был кем-то вроде старосты: к нему приходили за советом, за помощью. Он же проводил Обряд (несколько раз он пытался предложить проводить ритуал Тео, признавая тем самым его статус «учёного» служителя, но тот всегда с таким рвением протестовал, что вскоре Фрат сдался).

О том дне, когда бывший слушатель Гранций попал в поселение, они никогда не говорили, хотя Фрат всегда искал разговоров с Тео на самые разные темы. Возможно, такова была его обязанность в поселении – поддерживать новичков. Но, как бы там ни было, постепенно Тео стал даже иногда уклоняться от разговоров: не то чтобы ему был неприятен собеседник, но всё время казалось, что Фрат оценивает, правильно ли поступил тогда, на обледенелой горной дороге. Хотя внешне это было не определить, и Тео приписывал такое ощущение своей обострившейся в непривычных условиях боязни праздной близости. Хотелось уйти подальше, спрятаться от самых прекрасных людей на свете. А они действительно были прекрасные: умные, сильные, красивые, они чтили Защитника, как послушные дети – хороших родителей, не рассчитывая, конечно, на подарки, но точно зная, что утром Зимнего праздника найдут в тайнике именно то, что ждали весь год.