Остров Укенор

В залах библиотеки не было расставленных ровными рядами столов, как в библиотеке Университета. Столы, стулья, табуреты, кресла, подушки напоминали о гостиной в каком-нибудь столичном доме. Лучшими местами, вероятно, считались широкие подоконники на каждом из ярусов: все они были заняты.

– Вы не подумайте, раньше всё было в порядке: столы, зелёные лампы. Это из-за меня тут теперь вот так, – на пороге маленькой комнаты в глубине первого яруса библиотеки стоял Тео.

Унимо сразу его узнал, нового Защитника. Такого же, как он сам, не на своём месте. По этому взгляду дерева, надломленного ураганом.

И Тео его, конечно, тоже узнал.

– Айл-Тео, вот, тут к вам гости! – сообщил слушатель.

– Я вижу, Лирц, – усмехнулся Тео. – Спасибо, что проводил. И не забудь вернуть мне моего Котрила Лийора.

– С надписью Айл-просветителя? – улыбнулся Лирц.

– Именно.

В маленькой комнате хранителя не было ни одной книги, зато – очень удобные стулья, стол, камин, чашки и кофейник. И запах кофе, почти как на пороге «Кофейной сони».

– Здесь очень хорошо, – осторожно сказал Унимо.

– Очень, – охотно согласился Тео.

Он вспомнил, как тогда, двенадцать лет назад, стоял над мёртвым Защитником, оглушённый и немой, пока доктор Квид не отстранил его, бережно и аккуратно потянув за руку. Как впервые пришла Зримая Темнота – и завыла под стенами Ледяного Замка, и новоявленный Защитник не придумал ничего лучше, чем выйти к ней и завыть в ответ. Забывая с каждой секундой языки человеческие. Вспомнил безжизненный голос Инаниса: «Совет просветителей разрешает тебе остаться, Тео Гранций». Конечно, не слушателем, но в Ледяном Замке, в сердцевине надтреснутого мира. Тео выделили крошечную комнату в башне Серых Стражей, где никто не беспокоил – лучшего он не мог и желать. А потом, когда Инанис стал Айл-просветителем и у него не осталось времени, чтобы следить за библиотекой, Тео назначили «исполняющим обязанности» хранителя.

– Быть хранителем такой библиотеки – это похоже на чью-то мечту, – продолжал Унимо, не слишком старательно скрывая зависть.

– А я всё чаще думаю о себе как о драконе, который сторожит сокровище, но не может им воспользоваться. Я теперь почти не читаю книг. Не то чтобы чтение не приносит мне удовольствие – напротив, слишком большое, так что я даже забываю, с какой полки взял книгу. Ещё слова: иногда мне кажется, что они смеются надо мной, – добавил Тео, покосившись на открытую дверь.

Унимо серьёзно кивнул:

– Одна поэтесса говорила мне, что в такие моменты она открывает тезаурус и читает вслух, как заклинание.

– Интересно, – пробормотал Тео, – надо будет попробовать. Но вообще, конечно, ты прав: это лучшая из работ, и я бесконечно благодарен Айл-Инанису. Хотя Совет Просветителей на каждом заседании рассматривает вопрос о моём увольнении. Вот, например, сейчас они недовольны тем, как расширился раздел книг «приблизительного и описательного свойства». Я действительно стараюсь покупать все новые книги. Во всяком случае, в Шестистороннем и Синте. Просветители сначала хотели запретить, но потом махнули рукой.

– Почему запретить? – спросил Тьер.

Тео и Унимо улыбнулись.

– Потому что непонятно, какие из них останутся, – объяснил Тео, – какие из них достойны пыльной полки лучшей библиотеки Королевства. Забавно, что люди, эти следы птиц на снегу, так любят распоряжаться вечностью. Кстати, коллекция поэзии нашей библиотеки теперь тоже самая большая в Шестистороннем. Ну, из общеизвестных, конечно.

В комнату хранителя заглянул кто-то из слушателей, но, увидев гостей, тут же исчез.

Пробили часы на башне: их удары падали камнями в полыньи, ломали тонкий лёд времени, который тут же затягивался размеренным ходом обрядов, занятий и дел.

– Это всё хорошо, – поднялся вдруг побледневший Тьер, – библиотека, книги, поэзия. Но вы ведь Защитник, верно? – в реальнейшем он стал бы вопросом, вечно голодным, с шипением поводящим изогнутой шеей. Или ещё хуже: вопросом ребёнка, вызывающим снисходительный смех взрослых. – Вы разве не видите, что мир не в порядке? Что он уже не умещается на полках, а валяется как попало, словно библиотека, завоёванная неграмотным королём Солнечного Королевства? Когда книги – и люди – никому не нужны, кого вы можете защитить?

Тео смутился. Он и сам об этом думал и даже представлял, какой голос будет у Задающего Вопросы.

Унимо пришёл на помощь:

– Тьер заключил договор с Мастером Смерти. Только не очень внимательно прочитал условия, и теперь злится на всех, кто может умереть.

Это было жестоко – говорить так, и Унимо никогда не стал бы, если бы не растерянное лицо его почти что брата Тео. Ради родственников приходится идти на то, что для себя никогда бы не позволил, таковы законы реального.

Но Тьер не остановился, хотя упоминание его изъяна обычно заставляло его замолчать.

– Да, теперь я должен оставаться здесь, в вашем мире, а я не хочу, не хочу! Не нужен мне этот ваш мир – да и вам, видимо, не так уж и нужен. Вас, конечно, никто не спрашивал, дали в руки коробку с котятами, попросили посторожить и не вернулись. Но вы-то всё равно можете в любой момент уйти. А я нет. Разве это справедливо? Посмотрите мне в глаза, Айл-Защитник, и скажите, что так и должно быть! Просто скажите, и тогда я…

Бледность Тьера стала серой, как тени на весеннем снегу. Он выбился из сил, подыскивая слова, балансируя на канате над площадью насмешек.

– Я хотел бы помочь… – пробормотал Тео.

– Но не получится: время чудес прошло, Защитник – это не фокусник и не книжка с картинками «Ответы на все вопросы», – снова вмешался Унимо, чувствуя, что ещё одного такого разговора в роли Всезнающего Автора за день он не выдержит.

– А кто такой Защитник? – сердито спросил Тьер. Он уже сдался и продолжал разговор только из упрямства.

– Тот, кого мы называем Защитником. Тот, кого мы благодарим. Мы, понимаешь?

Унимо почему-то вспомнил, как улыбался его отец: чуть удивлённо, как будто сам себе не веря.

– Спасибо, Айл-Тео! Спасибо вам за всё! – язвительная улыбка Тьера вышла кривой, как горизонт со стены Ледяного Замка, и обречённой, как выросшее между камнями деревце.

Беседа с Инанисом получилась куда более светской. Унимо передал просьбу Тэлли, и глава Ледяного Замка кивнул, ничего больше не спрашивая. Они пили кофе, ходили осматривать Замок, причём Унимо довольно быстро запутался в лестницах и переходах, но послушно кивал, слушая рассказ просветителя об истории Школы – на самом деле, весьма занимательный, но после разговора в библиотеке Ум-Тенебри не чувствовал в себе никаких сил для познания.

Они вышли даже во двор Замка. «Здесь хоронят просветителей Школы, которые того желают. Остальных спускают вниз, в долину», – произнёс Инанис, когда они вошли в небольшой сад у южной стены Замка. Несколько десятков чёрных камней, которые заменяли жителям гор деревья, возвышались над сугробами: было заметно, что кто-то чистит их от снега. «Айл-просветитель Люмар», – прочитал Унимо на камне, который был к нему ближе всего. Рискуя показаться неучтивым, Инанис отвернулся и прошёл вперёд, застыв у самого камня. Унимо смотрел на следы просветителя, стараясь не отрывать от них взгляд.

Он не успел даже сосчитать их, как Инанис вернулся к гостям.

– Его могила тоже здесь неподалёку. Вот там, на вершине, – Инанис указал на невысокую гору, которая едва поднималась над стенами Замка. – Так он сам пожелал. Мы каждый день чистим тропинку к ней, так что если вы хотите…

– Нет, спасибо! – быстро ответил Унимо. И в ответ на удивлённый взгляд просветителя пояснил с подкупающей безоружностью: – То, чего я не вижу, не существует.

– Можно я схожу ещё раз осмотрю библиотеку? – спросил Тьер, когда они уже попрощались с Инанисом и добрались до своих комнат.

Унимо посмотрел недоверчиво, пытаясь понять, чем рискует.

Столько книг сразу Бессмертный никогда ещё не видел, поэтому в его желании побыть в библиотеке подольше не было ничего странного. Там был Тео, так что вряд ли Тьер сможет выкинуть что-нибудь ужасное. На всякий случай Унимо осторожно коснулся сознания своего спутника (тот вздрогнул и передёрнул плечами, но возмущаться не стал), не увидев никакого вреда обитателям Ледяного Замка, кивнул, мечтая только скорее закрыться в своей комнате.

Нужно было много всего обдумать и решить, куда отправляться дальше. И хотя Инанис, от лица всех просветителей, сказал, что они с Тьером могут оставаться в Ледяном Замке столько, сколько захотят, но злоупотреблять гостеприимством такого рода – вежливо-добродетельным – это словно просить у того, кто не может отказать. Эффективно в реальном, но опасно для тех, кто бывает в реальнейшем. Унимо как раз обдумывал, могут ли они выехать завтра утром, как в дверь его комнаты тихо постучали. Тьер не стал бы стучать так осторожно. Кого-то другого он не ждал. Смотритель открыл дверь и увидел на пороге того слушателя, который утром проводил их с Тьером в библиотеку. Лирц, кажется.

– Простите за беспокойство, Айл-Унимо, я… у меня… – слушатель замолчал и нахмурился. Видимо, не смог произнести подготовленную речь.

– Хорошо, прощу, если ты будешь называть меня Унимо и не будешь стоять на пороге, а зайдёшь, – вздохнул смотритель.

Поскольку кофе или чая не было, в качестве знака гостеприимства он предложил гостю кресло у камина. Лирц пристроился на краю, как воробей на карнизе.

– Как только Айл-Тео рассказал мне о вас, я надеялся, что когда-нибудь вы приедете сюда. Я верил в это, – заметив, как дрогнула вежливая улыбка смотрителя, Лирц поспешно добавил: – Айл-Тео не виноват, он был уверен, что я никогда с вами не встречусь! Иначе он не стал бы рассказывать. С тех пор я только и думаю, что об этом мире. А тут никто… тут даже вроде бы запрещено. Айл-просветитель запретил мне говорить об этом. Айл-Тео сказал, что ничего не знает. Но ведь это нечестно – прятать целый мир!

Нечестно. Несправедливо. Когда-то с такими словами Унимо пришёл к Форину. И остался, чтобы выучить совсем другие слова. Чтобы научиться языку немого, языку моря и языку отчаяния – праязыкам любого волшебства. Он шёл искать человека, который знает что-то необыкновенное. Казалось, что ничего важнее нет и быть не может, кроме этого ненужного другим людям излома реальности, в котором мечтаешь когда-нибудь – но об этом лучше было молчать! – увидеть своё отражение.