История Смотрителя Маяка и одного мира

Видимо, море было с этим согласно, поскольку ветер мгновенно усилился, огромная волна хлестнула через борт и окатила Форина и Тэлли с головы до ног. Намокшая одежда липла к телу, ветер стал обжигающим, со всей силы бросал в лицо острые солёные капли. Тэлли облизывала губы и чувствовала это вкус – горько-солёный вкус беды.

– Мне нужна твоя помощь, – прошептал Форин, наклонившись к самому уху Тэлли – но всё равно она скорее почувствовала эти слова, чем услышала их за рёвом ветра. Она отчаянно, обречённо помотала головой. Здесь, в реальнейшем, неспособность помочь означала для неё полное поражение. Она могла быть только мёртвым грузом, балластом, могла быть спасённой, но больше – никем. Форин, устроившись рядом с Тэлифо на дне шлюпки так, что его ноги упирались в противоположный борт, неожиданно улыбнулся и взял руку Тэлли. Она вздрогнула от тёплого прикосновения и с ужасом посмотрела на учителя: он вёл себя так, как будто не было вокруг бушующего моря, «Люксии» и её безумного капитана. Даже в реальном Форин старался избегать любых излишних прикосновений. «Он тоже сошёл с ума», – поспешно подумала Тэлли, но тут же мысленно выругалась. Ну надо же, как всё-таки медленно ворочаются мысли в её голове: теперь она ясно поняла и позволила Форину вести себя дальше от этого моря, от шлюпки, по твёрдой земле, сырой от утренней росы…

Наверное, это было где-то поблизости от Мирихского леса и крохотной деревушки, в которой, как говорили служительницы приюта, она родилась. Форин на удивление неторопливо вёл её за собой, но она смотрела только под ноги – туда, где переплетение трав и цветов перетряхивалось, словно камешки в калейдоскопе. Утренние трудяги шмели несколько раз перелетали ей дорогу в поисках своей порции нектара. Глаза разбегались, травы и земли было слишком много, поверхность была восхитительно устойчива, не качалась от движения ног, не стремилась стряхнуть её, выдернуть, как застрявший репей. Всей ступнёй Тэлли чувствовала теплоту земли, её объём и мягкую тяжесть.

– У вас не получится так просто сбежать! – прогремел голос капитана Просперо.

Форин продолжал идти вперёд, но Тэлли вздрогнула и выпустила его руку. Она оглянулась и не увидела капитана, но пейзаж вокруг стал стремительно съёживаться, небо заволокло тучами и стал накрапывать дождь. Потом он превратился в ливень, и Тэлли бежала по земле, которая расплывалась в скользкую грязь прямо под её ногами. Она не видела ничего вокруг – только сплошную стену дождя. Не заметив яму, Тэлли поскользнулась и упала в огромную лужу, которая казалась неправдоподобно глубокой даже для такого сильного дождя. Кто-то легко поднял её и поставил на землю – но земля была уже деревянным дном шлюпки, где они и начали своё путешествие.

– Всё в порядке, успокойся, – предостерегающе произнёс Форин, заметив, что Тэлли готова была расплакаться. Это было бы совсем незаметно на её лице, поскольку капли дождя щедро смешивались с солёными морскими брызгами.

Форин посмотрел на Просперо, сияющего детской радостью превосходства. Кастори гневно сощурил глаза, как будто только сейчас наглый капитан наконец разозлил его.

– Давайте, покажите, капитан, – прокричал Форин. – Я хочу видеть, кого море забрало у вас! Чьими жизнями вы оплатили наглость выставлять морю счёт!

Тэлли вжалась в шлюпку так, что деревянные шпангоуты словно вросли в её рёбра. Вдруг капитан Костин вскочил на планширь и прыгнул в море. Несколькими большими гребками он доплыл до шлюпки и вцепился в борт, рискуя перевернуть её.

– Давайте, столкните меня обратно в воду – вы же видите, что я утоплю вас! – кричал Просперо. Шлюпка опасно накренилась, но Форин не двинулся с места.

– Так вот в чём дело… вы сбросили кого-то, кто цеплялся за вашу лодку? Потому что иначе было не спастись?

– Иначе было не спастись! – воскликнул Просперо. – Но я не… я не..

– Конечно, ведь он сам отпустил руки, разжал посиневшие пальцы и пожелал вам счастья, да?

– И пожелал счастья, – эхом отозвался капитан.

– Слишком дорогая цена за спасение, да? – спросил Форин. Перекрывая шум ветра и моря, его голос всё равно казался спокойным.

Он поднялся и протянул руку капитану, который сразу перестал карабкаться. Но это был вовсе не капитан: лицо было неуловимо похоже на лицо Просперо, но старше и с более мягкими чертами. Форин ещё дальше протянул руку, рискуя выпасть в море и ничуть не заботясь об этом, и человек судорожными движениями утопающего схватился за неё. Кастори не удержал равновесие, качнулся, и шлюпка накренилась настолько, что зачерпнула воду. Второй рукой утопающий схватил Форина за плащ и потянул к себе – и в этот момент шлюпка перевернулась. Оба её пассажира оказались в бурлящих волнах. Тэлли могла неплохо держаться на воде, но плавала не очень хорошо. Вынырнув, она стала хватать ртом воздух, как рыба, вытащенная на палубу. Форин, выплывший рядом, указал в сторону перевёрнутой шлюпки. Доплыв, они схватились за поросшее ракушками дно и замерли, стараясь сохранить равновесие и перевести дух. Человека, который спрыгнул с «Люксии», нигде не было. Подняв головы, Форин и Тэлли увидели капитана Просперо там же, где он и был – на левом борту «Люксии».

– Иногда лучше, чтобы лодка перевернулась! – неожиданно весело прокричал ему Форин. – Чтобы лодка перевернулась, слышите вы меня, капитан?

Просперо Костин не отвечал ничего. По крайней мере, Тэлли не слышала – впрочем, она была занята только тем, чтобы держаться за скользкое днище шлюпки, а когда немного перевела дух и огляделась, то «Люксии» рядом уже не было. Но ветер всё равно не утихал, хотя теперь его порывы не казалось враждебными. Это был просто сильный ветер. Просто буря, которая не редкость на море.

Форину, после долгих попыток, удалось перевернуть шлюпку. Он забрался сам и легко вытянул за собой Тэлли. Она тут же, не переводя дух, принялась вычерпывать воду, чтобы хоть что-нибудь сделать для их спасения. Кастори сидел на шлюпочной банке, опираясь на борт и прикрыв глаза. Тэлли даже представлять не хотела, сколько сил он должен был потерять: проявление прошлого было одним из самых сложных приёмов в реальнейшем.

– Лучше побереги силы, – своим обычным тоном сказал Форин, не открывая глаз, – прямо сейчас мы не станем тонуть: я этого не хочу. Ничего не хочу.

Тэлли отложила железную кружку, которой вычерпывала воду, и села на соседнюю банку. Ветер гнал шлюпку куда-то в только ему известном направлении, подбрасывал её на волнах и окатывал людей водой – так, чтобы они не забывали вкус моря, но теперь Тэлли ясно видела, что опасность миновала.

– Ты победил его, – то ли спросила, то ли констатировала, то ли восхитилась она.

– Это было довольно легко, – усмехнулся Форин, и Тэлли только покачала головой от такой самоуверенности.

Впрочем, это означало, что он окончательно пришёл в себя, и у Тэлли отлегло от сердца то неприятное и холодное, что напоминало ей о собственной бесполезности и неспособности помочь своему учителю.

– И куда мы теперь плывём? – спросила она.

– А куда ты хочешь? – улыбаясь, спросил Форин. Обычно в реальнейшем он был страшно серьёзен, но теперь почему-то вёл себя так, как если бы они были в реальном и у него было хорошее настроение.

Куда хочет Тэлли, на самом деле, не имело ровным счётом никакого значения. Важно было только, куда хочет Форин. Поэтому спрашивать её было не очень вежливо. Впрочем, в реальнейшем вежливость тоже не действовала так, как в реальном.

– Разве это имеет значение? – буркнула Тэлифо.

– Нет, – не дрогнув, отозвался Форин. – Разве что я мог бы захотеть туда, куда хочешь ты, если бы ты убедила меня. Помнишь эту детскую мор-кахольскую считалку?

Помни, что, брошены в реку времени,

все мы обязаны плыть по течению,

но в море грёз и в море мечты

плыви туда, куда хочешь ты.

Тэлли улыбнулась. Первый раз она слышала, чтобы Форин рассказывал что-то такое. Море качало её, как в колыбели. И она заснула, потому что точно хотела спать.

Проснулась Тэлли от яркого света, как будто десяток звёзд слились в одну. Она с тревогой огляделась, заметив со странным чувством, что укутана в плащ Форина. Сам Кастори стоял на носу шлюпки, лицом к свету, который то появлялся, то исчезал, как морская птица, плывущая на больших волнах.

Ветер всё ещё был сильным, но теперь шлюпку качало меньше, поскольку она шла определённым курсом. В реальнейшем так обычно и происходило, тогда как в реальном человек часто только определив цель начинал видеть препятствия.

– Вон наш маяк, мы плывём к нему, – не оборачиваясь, произнёс Форин.

Тэлли только сильнее завернулась в плащ и стала смотреть на яркую, то исчезающую, то вновь выплывающую из туманной темноты точку. Глаза привыкли, и свет не казался уже таким ослепляющим.

– Откуда ты знаешь, что это маяк? – спросила Тэлли, осторожно перебираясь поближе к носу.

Форин только недовольно взглянул на неё, но ничего не ответил. Он не любил, когда спрашивали о том, о чём можно не спрашивать, а ещё – когда ему рассказывали что-то, что он уже знает. По этим причинам Форин Кастори предпочитал молчание, и в реальнейшем это становилось правилом.

Молча, слушая свист ветра и перекаты волн, они приблизились настолько, что стала различима высокая тёмная башня маяка. Справа и слева по борту то и дело появлялись чёрные скалы, блестящие, как ртуть, когда на них падал свет. Шлюпка счастливо выискивала безопасный путь, повинуясь воле Форина, ведомого маяком.

– А где мы сейчас? Это Синтийская Республика? Или Королевство? – задумавшись, спросила Тэлли.

И тут же прикусила язык. Но Форин на этот раз ответил:

– Это не важно, – обронил он.

– Не важно, – эхом повторила его спутница.

Ей свет этого маяка совсем не казался манящим. Не было никаких оснований думать, что это не тонко подстроенная ловушка.

Наконец стал различим и берег – точнее, огромная скала, которая с моря казалась неприступной. Тэлли подумала, что они разобьются об эту скалу – так целенаправленно и не снижая скорости двигалась шлюпка. Она вдруг увидела всё очень медленно, как огромная глыба твёрдой материи неспешно надвигается на неё, заполняет пространство вокруг, и успела спокойно подумать о том, что Форин, вероятно, захотел разбить шлюпку о скалы и утонуть – и именно это последнее желание вело их вперёд. Но за секунду до того, как послышался царапающий голову изнутри треск умирающей шлюпки, Форин схватил Тэлли за руку, и они оба прыгнули в бушующее море.

Окунувшись в воду с головой, Тэлли вынырнула, отплёвываясь и хватая ртом воздух. Форин всё ещё держал её за руку, тянул за собой по волнам, гребя свободной рукой. До того, как вторая волна накрыла бы их с головой, он уцепился за выступ скалы -не такой крутой, как показалось сначала, – подтянулся и выбрался на камень, не выпуская руку Тэлли. Затем он осторожно подтянул и её – и как раз вовремя, чтобы они успели укрыться за небольшим каменным выступом от волны, которая с медвежьим рёвом обрушилась на скалу.

Там они сидели, прижавшись друг к другу и к холодному спасительному камню, ожидая, когда стихнет буря. И буря стихла. Постепенно ветер всё ослабевал, волны уже не разбивались с высоты о скалы, а мирно толпились внизу.

Выбравшись из маленького грота, Форин и Тэлли поднялись выше, на довольно широкую плоскую площадку, от которой каменная лестница вела к высокой серой двери в башню маяка. Хотя ещё не начало рассветать, вблизи можно было различить величественный силуэт тёмно-серой башни с рядом узких окон, расположенных одно над другим, увенчанный круглой площадкой-галереей с небольшими прямоугольными колоннами. Маяк казался довольно старым, его каменные плиты выглядели прочными, но было заметно, что они пережили не одну сотню тысяч штормов.