Юсуповы. Кровь и смерть

Юсупов выпустил последнюю порцию дыма прямо в лицо брата, растоптал окурок и пошел прочь с игрового поля.

– Ужин через час на восточной террасе. Не опаздывай, – бросил он через плечо.

Над ухом что-то свистнуло. Одним движением Юсупов поймал брошенный в него мяч, сжал в кулаке до хруста и бросил под ноги. Серая крошка подобно пеплу высыпалась на сочную зеленую траву.

Юсупов проснулся с чувством беспокойства. Прошлогоднее воспоминание вклинилось на границе с явью. Вампирская природа лишила снов, зато с памятью проблем нет. Да и черт бы с ним! Подумаешь, плод воспаленного ума. Но отчего-то в груди неприятно защемило. Граф потянулся за кувшином с водой на прикроватном столике. Звякнул стаканом, сделал несколько глотков и откинулся на подушке.

За окном завывает промозглый ветер. Зима никак не намерена уступать весне. Да и в воздухе будто витает напряжение. В газетах и кулуарах все говорят про грядущую мировую войну. Революционные настроения пока пресекаются, но и их напор долго сдерживать не удастся. Чего стоит убийство Сергея Александровича трехлетней давности. Бомбист-эсер взорвал карету с великим князем же, отчего близкий друг Юсупова – Дмитрий Павлович остался без дяди и, смело можно сказать, второй семьи. Матери тот лишился еще в детстве, а отца разжаловали за морганатический брак и выслали из страны.

Вуууу! За окном завыло так, что тяжелые шторы заколыхались, будто за ними кто-то прячется и вот-вот шагнет в спальню. Граф сморгнул наваждение и допил воду.

– Чертовщина какая-то, – пробормотал он и перевернулся на другой бок.

В чертовщину Юсупов не верит, хоть и сам является ее представителем, если придерживаться народных поверий. Вампир, он же упырь, он же кровопийца, вурдалак. Но себя ну никак не может причислить к тому романтическому образу, что бытует в бульварных романах. В зеркале отражается, человеческую еду ест и пьет, спит в мягчайшей постели, а не в гробу, кожа теплая – в общем, совсем как человек. Ну или почти как человек. Все-таки особенности имеются.

Например, видение эмоций навроде вспышек, мгновенное заживление ран – даже шрамов не остается. Тело не стареет. А еще граф хорошо видит в темноте, что очень даже пригождается. Например, в случаях, когда срочно нужно было сбегать из кабаков темными переулками, звеня бусами и стуча каблуками. Вдвоем с братом они создали ему образ французской певички, чтобы просто повеселиться. Вот только среди публики ресторана «Медведь» нашлись чересчур резвые поклонники. Маменьке сообщили, якобы молодых господ Юсуповых узнали по непомерно дорогим и редким украшениям. На самом же деле розыгрыш зашел слишком далеко, когда за сценой дородный и изрядно выпивший барон фон хрен знает какой попытался совратить Юсупова.

Сначала было смешно до коликов, а когда барон фон хрен по-хорошему не понял и попросту оскорбился, Юсупов влепил тому затрещину. Николай наддал парой пинков и ударов под ребра. Дык, этот фон хрен такой вой поднял! Вот и пришлось братьям нестись, что есть духу подальше от ресторана, перепрыгивая через лужи, спящих бездомных и кучи конского навоза. Поверьте, в этом случае способность видеть в темноте избавила от многих неприятностей.

Сейчас хоть глаза прекрасно видят, что в тенях по углам ничего не кроется, но почти что утробные звуки за окнами приподнимают шерсть на загривке. Тут хочешь не хочешь поверишь во всякое паранормальное. В империю нахлынула мода на мистицизм. Чуть ли не в каждом салоне занимаются месмеризмом, призывают духов усопших. В газетах пестрят заголовки про столоверчение и внезапные смерти в духовном экстазе. В некоторых случаях – такие же внезапные воскрешения.

Может в этом все дело, и граф себя накручивает? Сам он отправляться на тот свет не собирается. Николай нервозен в свойственной ему манере. Да, Николай нервозен… А ведь Юсупов тщательно следит за количеством выпитого и выкуренного братом. Нормой это, конечно, не назовешь. Но хотя бы нет признаков наркотической ломки.

И все же отчего в груди будто когтистая лапа скребет? Юсупов поерзал под одеялом, зевнул пару раз. Затем перестал бороться с собой, поднялся и начал одеваться. До завтрака еще почти три часа, но можно приказать заспанному слуге подать кофе и порцию творога с абрикосовым джемом.

***

В салон Воронцовых-Дашковых идти страсть как не хотелось. Ну вот до скрежета зубов. Во-первых, там точно будет Ирина Илларионовна с мужем графом Дмитрием Шереметьевым. У последнего кругозор ограничен военной службой и рыбалкой в имении в Финляндии. Совершенно не умеет пить, а круг тем ограничивается на сто раз пересказанными анекдотами и десятком способов закоптить рыбу.

Во-вторых, однозначно встретится Илларион Иванович Дашков. А он – еще тот фанатик. Статный как глыба, с усами вразлет, хоть в косы заплетай. Тридцать лет назад создал тайное общество под названием «Священная дружина» для охраны императора и борьбы с «крамолой», читай – революционным террором. Кого он только ни вербовал в свои ряды для исполнения сей великой идеи. Ну или хотя бы для хорошего финансирования.

Дело-то похвальное, да только, как про себя отметил Юсупов, за это время организация чересчур разрослась и законспирировалась, что агенты буквально следят друг за другом. К тому же, в «Дружине» имеется особый отдел для учета и регулирования отношений между кланами вампиров и охотников на них. Вот этот самый учет и регулирование порой слишком несносный и назойливый, аж до оскомины. Юсупов сам не раз попадал на заседание данного отдела «Дружины» для разного рода переговоров между вампирами и охотниками. И каждая такая встреча растягивалась на долгие, очень долгие часы. Так что даже терпеливому Юсупову с трудом удавалось сдержать зевоту.

Сам Дашков при каждой встрече не упускает шанса напомнить молодому графу про обязательные ежеквартальные взносы и недвусмысленно намекнуть про зоркий глаз в отношении старшего наследника Юсуповых. Мол, случись что с Николаем, первым подозрение падет на не-совсем-младшего брата.

Единственный человек, которому Юсупов действительно рад – супруга Дашкова – графиня Елизавета Андреевна. Последняя в роду Шуваловых, по совместительству наследница майората Воронцова, вышла замуж за генерала Иллариона Ивановича. С тех пор они и носят двойную фамилию Воронцовы-Дашковы. Как думаете, кто предложил идею о супружестве представительнице угасающего рода? С тех пор можно сказать, у него с графиней вроде как дружба.

Бытует версия, Лили, как ее ласково называет ближний круг и сам Юсупов в том числе, является внебрачной дочкой самого Александра Сергеевича Пушкина. Зная чрезмерную любвеобильность поэта, эта версия не кажется совсем уж фантастической. Графиня имеет крутой нрав, под стать супруга, а может и посоревновалась бы с ним в крутости. От ее сурового и гордого вида порой шарахается публика и не решается сесть по соседству за стол. А вот Юсупов от нее без ума, если не сказать – тает от ее величественной осанки, черных волос и носа с горбинкой. Шамаханская царица – не иначе.

При ее появлении заметно стихают разговоры, а взгляды упираются в пол. Что, собственно, и произошло в это мгновение. Звон бокалов и шипение шампанского вмиг показалось неуместным. Лили вышагивает среди гостей, будто броненосец, рассекающий волны. На приветствия она отвечает кивком и дежурным «и вам здравия». Еще одним кивком дает команду музыкантам продолжить играть. Публика выдохнула и вернулась к разговорам о революции, мировой войне и сплетням, кто, где, с кем, когда и как.

– Графиня выглядит так, будто выхватит шашку из-под юбок и снесет с десяток голов, – брякнул над ухом Николай.

Он хоть и не чужд женской красоте, но на графиню никогда не посматривал. А вот поди ж ты, сегодня не остался равнодушным.

– В любом другом случае я бы тебя отметелил за такое замечание, – ответил Юсупов, – но в сейчас это звучит как комплимент.

Выждав пару мгновений, он сместился на полшага левее, чтобы попасть в поле зрения Лили. Взгляд ее темных глаз проскользил по толпе и наконец задержался на Юсупове. На лице графини мелькнула улыбка. Гости посторонились, пропуская хозяйку. А вот сам Юсупов млеет, в груди растекается приятное тепло. И даже та когтистая лапа, что намедни царапала беспокойством изнутри, куда-то испарилась.

– Елизавета Андреевна, – сказал Юсупов, отвесив поклон.

Едва коснулся губами руки графини и игриво подмигнул.

– Доброго вечера, Феликс Феликсович, – ответила та.

Николай наконец-то очухался и повторил действия брата, правда без подмигивания.

– Николай Феликсович, как я рада, что вы оба почтили наш салон своим присутствием, – сказала Лили.

– Вы же знаете, какое это для нас удовольствие, – промурлыкал Юсупов.

– Кокетничать изволите, – слегка смягчила тон графиня, хотя для окружающих это незаметно.

Для других Лили – несгибаемая мощь в женском обличие. А для Юсупова – женщина-стихия, которая и заморозит всех властным голосом, и испепелит одним взглядом. Над ее фигурой витает золотистое облачко, что можно растолковать как взаимную симпатию и возможно даже облегчение. Облегчение видеть того, с кем в кулуарах не надо притворятся.

– Слышала ваши романсы намедни в исполнении Сергеевой, – обратилась она к Николаю. – Вы – чрезвычайно талантливы, князь.

Тот запнулся, едва не выронив бокал с вином. Пробормотал что-то невнятное ответ и не сразу пришел в себя, когда графиня проследовала к другим гостям.

– Ты произвел на нее впечатление, – сказал Юсупов. – Похвально. Считай, полку твоих поклонниц прибыло на добрую сотню.

Коротким взглядом он обвел публику. Да, теперь в их с братом сторону обращены десятки глаз. Юсуповы и так славятся завидными женихами и благовоспитанными кавалерами. А тут в салоне сама графиня Воронцова-Дашкова отметила творческие потуги Николая.

– Если так пойдет и дальше, можешь попросить высочайшего дозволения выйти на большую сцену, – дополнил Юсупов.

– Тогда революция грянет еще раньше, – ответил Николай.

Конечно, ему хочется на сцену, настоящую большую сцену. Размах его творческой натуры требует масштабов. Пока что он оттачивает мастерство в любительской театральной труппе, хотя папенька откровенно этому не рад. Юсупов-старший все надеялся увидеть сына в военных погонах. Но тому подавай томные возгласы при свете софитов, амбре из одеколона и пота в гримерке и, конечно, Поленьку.

Николай допил вино, вытер усы и направился на балкон, бросив через плечо «я на перекур». Некоторые дамы совсем нескромно проводили его взглядами, прикрылись веерами и зашушукались.

Юсупов мысленно усмехнулся. Знали бы они, что завладеть сердцем наследника богатейшего рода у них нет ни единого шанса. С одной стороны, Николай влюбчив и горяч, но с другой стороны, так же отходчив. Потому на все внезапные амурные порывы и вдохновленные «она моя муза» у Юсупова выработался иммунитет. Удивительно, как Поленька еще держится в числе относительно постоянных пассий старшего брата.

Сквозь гомон послышался знакомый голос, которому свойственно растягивать гласные, будто коту наступили на хвост. Шурочка. Шурочка Муравьева. Вот уж с кем никак не хочется встречаться. Не хватало еще подбирать вежливые отговорки, почему Юсупов вновь проигнорировал письмо. Письмо, которое отправилось в мусорное ведро, так и непрочитанным.

Отвешивая поклоны, Юсупов двинулся в противоположную сторону от знакомого голоса. Гостиная, коридор, еще коридор, как вдруг ему в грудь уткнулось чье-то личико. Причем недурное, можно смело сказать миловидное. Голубые глаза, слегка вздернутый нос, будто дразнит «ну и что ты мне сделаешь?». Пухлые губки как у наивной курсистки округлились в тихом возгласе:

– Ох, еxcusez moi.

– Non, tu me pardonneras, – машинально ответил Юсупов и мягко отстранился.

Женские ладони в ажурных перчатках на мгновение дольше задержались на его груди, а в глазах заискрились огоньки. По опыту Юсупова в девяти случаях из десяти такие огоньки довольно быстро перерастают в пожар в спальне или даже в скрытом от глаз углу.

Да, она явно недурна.

– Простите мою оплошность. Позвольте представиться, граф Феликс Юсупов…

– Я вас сразу узнала, – с легким акцентом в голосе перебила его барышня и тряхнула светлыми локонами. – Вы ведь часто бываете в салонах с братом. Слышала, вы вместе играете в любительском театре. Знаете, я ведь тоже немного увлекаюсь… Вы как? Принимаете в свои ряды? Можем вместе сыграть?