Юсуповы. Кровь и смерть

– Смерти захотел? – спросил он.

– Может и так! Что ты мне сделаешь? Вернешь с того света? Обратишь?

Юсупов стиснул зубы, поиграл желваками. А Николая понесло:

– Скажешь маменьке и папеньке? А что? Пусть посадят под домашний арест, пусть хоть в Трубецкой бастион упекут. Не отрекусь от нее! Моя она! Слышишь? Моя!

– Марина не твоя. Никогда не была и не будет твоей. Она выйдет замуж через пару недель и укатит в свадебное путешествие. Забудет о тебе после первой брачной ночи. И возможно через год уже будет качать на груди сына. Или дочку. Последуй ее примеру. Благо в поклонницах ты не имеешь недостатка. Семейная жизнь прибавит тебе трезвости и ответственности.

– Сказал тот, кто женился ради титула, – язвительным тоном отозвался Николай. – Сам не можешь иметь детей. Так сколько отпрысков из Сумароковых-Эльстонов твои?

Желчь поднялась от желудка к горлу. Руки невольно сжались в кулаки. Юсупов процедил сквозь зубы:

– Они все мои.

Николай зло усмехнулся, закинул пачку смятых писем в выдвижной ящик. Прислонился к столу и сложил руки на груди.

– Это ты сказал маменьке после очередного выкидыша? Ну и каково тебе – быть не мужем, не отцом и даже не сыном? Фальшивый брак, фальшивая личина, фальшивая жизнь.

Гнев ударил в голову. Тот самый, ослепляющий, звериный, от которого вырастают клыки и встает шерсть на загривке. Юсупов из последних сил напомнил себе, кто перед ним стоит, и почему важно сохранить его в живых.

– У тебя нет семьи, – вбил Николай последний гвоздь. – И никогда не было. Ты – бастард. Ублюдок. Ты – не особенный. Ты – урод. Ты сам уступил свое место в этой семье. И ты смеешь мне что-то говорить о трезвости и ответственности?

Юсупов сжал горло брата, остро желая разорвать, переломить, отделить голову от тела. И ему это под силу – хватит мгновения. Лицо Николая начало краснеть, в глазах мелькнул ужас. Он безрезультатно попытался оторвать руку Юсупова от своей шеи.

– Я сделал это не ради себя, – выдавил Юсупов.

Достаточно насмотревшись на задыхающегося брата, Юсупов отпустил Николая и вышел из спальни.

***

«Четв?ртаго февраля, около тр?хъ часовъ пополуднi в?ликiй князь С?ргей Ал?ксандровичъ Романовъ отъехалъ въ кар?т? от Николаевскаго дворца въ Кр?мл?. Прi подъезд? къ Никольской башн? въ кар?ту прiл?т?ла бомба.

В?ликiй князь погибъ сразу. См?рт?льно ранiло кучера, а кар?ту разн?сло…»

Правит?льств?нный в?стнiкъ, 5 февраля 1905 года, №28

Бомбистом оказался некий Иван Каляев, член партии эсеров. Покушение было заготовлено на второе февраля, но Каляев отказался исполнять. Помимо великого князя в карете ехала супруга – Елизавета Федоровна и малолетние племянники – Мария и Дмитрий Павловичи.

Сергей Александрович считался «серым кардиналом» империи. Был одним из тех, кто настоял на вооруженном разгоне шествия, что ныне известно как Кровавое воскресенье. Его убийство послужило началом широкой агиткампании среди интеллигенции и студентов в духе «Долой самодержавие!». Популярность и авторитет эсеровской партии и особенно Боевой организации резко возросли.

Каляев пойман на месте. Седьмого февраля в тюрьму к задержанному пришла теперь уже вдова – Елизавета Федоровна. Она передала бомбисту прощение от имени погибшего и оставила Евангелие.

В тот же вечер через Российское телеграфное агентство во все газеты передано содержание беседы заключенного и великой княгини. Якобы Каляев раскаялся, упал на колени перед вдовой. Но позже революционер убеждал в обратном. Мол, все было подстроено так, чтобы превратить его террористический акт из идейного дела в обыкновенное уголовное.

Несмотря на то, что Каляеву буквально под нос совали на обмен прошение о помиловании, тот не отказался от своих идей и не выдал сообщников. В мае того же года он был казнен через повешение в Шлиссербургской крепости.

Елизавета Федоровна сменила царские украшения на вдовий плат, а потом и на монашеское одеяние. Очень много лет посвятила социальной работе. Основала благотворительное общество для «законных младенцев беднейших матерей», сирот и «детей порочных родителей». Елисаветинские комитеты образованы по всей Московской губернии.

Княгиня возглавила Дамский комитет Красного Креста, а позже стала председательницей его Московского управления. И пусть со стороны такая деятельность едва ли не обожествляет княгиню, на самом деле за всем этим стоит своя боль.

С мужем княгиня детей не заимела. И не потому, что не смогла, а потому что супруг, по слухам, был заинтересован «особами иного пола».

Не находится вокруг Елизаветы Федоровны ни одного человека, который не смотрит на нее с благоговейным трепетом. Так же сейчас на нее смотрит и Юсупов. И где-то в глубине души даже слегка побаивается. Великая княгиня очень и очень умна. Знает, кому и когда оказать милость, поддержку, подобрать нужные слова. Без сомнений все эти сироты однажды встанут в стройные ряды по одной только ее команде.

Маменька приблизилась к Елизавете Федоровне, перекрестилась, поклонилась, трижды поцеловала. И только после этого обняла, что-то проговорила княгине на ухо. Та прикрыла глаза, улыбнулась и так же тихо что-то ответила.

Николай повторил те же действия. Чисто выбритый, в идеально сидящем костюме. Так и не скажешь, что час назад валялся в жутком похмелье.