Юсуповы. Кровь и смерть

Если вы думаете, что прошлая встреча в Летнем саду остудила пыл Марины Гейден, то ошибаетесь. Ошибся и сам Юсупов, но узнал об этом слишком поздно. Сначала по косвенным признакам – внезапные отлучки брата, вернувшиеся срывы и скандалы на пустом месте, бесчисленное количество выкуренных сигарет. А потом и по самым прямым признакам… Один из них Юсупов видит перед собой прямо сейчас. Его просто нельзя игнорировать и оставить, как есть. Ч-черт!..

Подготовка к спектаклю и само представление оказалось выше всяких похвал. Ожидания оправданы, громкие речи произнесены, материалы в прессе с хвалебными заголовками опубликованы.

Папенька не смог явиться ввиду отлучки куда-то на Кавказ по служебным делам. А вот маменька никогда бы не пропустила такое. Юсупов привел ее в зал, придерживая под руку, как самый прилежный и благовоспитанный сын. Гости осыпали их обоих комплиментами и долго не могли отвести глаз. Юсупов их понимал, так как сам то и дело поглядывал на Зинаиду Николаевну, любуясь ее профилем, бриллиантовыми украшениями, красиво уложенными волосами. Чувствовал аромат ее духов – пачули и гибискуса. Да, быть сыном этой женщины, хоть и неродным, ему определенно повезло.

В первых рядах по соседству появились лица государя с государыней, вдовствующей императрицы-матушки, нескольких великих князей с супругами. В глазах зарябило от блеска драгоценных камней, золотых и серебряных оторочек костюмов и платьев. Как обычно, обменялись любезностями с привкусом тонкого юмора, ответили взаимными поклонами, кивками и рукопожатиями. Зинаида Николаевна все поглаживала колье, задумчиво скользя взглядом по бардовому занавесу. И без особого вампирского зрения Юсупов знает, что такое движение выдает трепет и волнение.

В Николае сомневаться не приходится. Он действительно со всей ответственностью подошел к подготовке представления. Порой возвращался с репетиций за полночь. Изможденный, но с хорошим аппетитом и осмысленным взглядом. Маменька отметила, что тот заметно схуднул. Подтвердить это Юсупов не смог, так как Николай и без того не отличается внушительной комплекцией. С братом говорить в недели работы над спектаклем толком не удавалось. Главное, что смог выудить из скудных бесед, Марина больше не оказывает знаков внимания. Либо Николаю просто на это наплевать. Оба варианта Юсупова вполне устраивают. Так что внутренняя пружина ослабла.

Кто б мог подумать, во что обернется такое затишье…

Представление решили делать покороче и без антракта. На сороковой минуте стало душно настолько, что букет духов и одеколонов начал горчить на языке. Дамы обмахивались веерами, мужчины обмакивали лбы платками. Страсти на сцене разгорались. Николай в главной роли, конечно, блистал. Юсупов с большим удовольствием наблюдал за горящими глазами брата, за его самоотдачей и поистине сильным талантом. Что ж, может удастся папеньку убедить уступить домашний театр для постановок сына? Николай ведь хорош в своем деле!

Сноровка мальчишки, с которым Юсупову довелось познакомиться в салоне Воронцовых-Дашковых, очень пригодилась. Движущиеся драпировки заднего плана добавили динамики спектаклю. Судя по шепоткам и ропоту, гости отметили такое решение.

А вот Марину Юсупов признал не сразу. Та исполнила роль барыни-горбуньи, и надо признать, недурно. Выглядела комично, чем вызвала одобрительный смех зрителей.

Когда актеры вышли на поклон, внушительная часть оваций была обращена таланту Марины. К сцене подобрался высокий офицер – никак жених? – с большим букетом. Марина приняла и послала воздушный поцелуй.

Юсупов знал, что после спектакля актеры обязательно устроят быстрый междусобойчик в гримерке. И уже потом окажутся в ресторане для высоких господ с такой же высокой кухней. Потому, оставив маменьку в компании придворных дам, граф скользнул за сцену. По пути встретил того самого паренька с наглым взглядом, взлохматил ему вихры и похвалил за работу над занавесом. Тот просиял и отвесил поклон.

Как и в любой гримерке среди актеров, разговоров, смеха ступить негде. Протискиваясь, Юсупов отвешивал похвалу, дежурные фразы восхищений и иногда искренние комплименты.

Раздался хлопок, затем еще один, зашипело шампанское, звякнули бокалы. Николай вырвался из одних объятий, чтобы утонуть в других.

– Феликс! – обратил он наконец внимание на Юсупова и похлопал по-братски спине. – Что маман? И как тебе?

– Моего словарного запаса не хватит, чтобы передать весь поток впечатлений, – ответил Юсупов. – Прими мои поздравления! С премьерой.

– Все слышали?! – с широкой улыбкой сказал Николай, обращаясь ко всем. – С премьерой!

Еще раз звякнули бокалы, проливая шампанское на пол, обувь и подолы платьев. Меж артистов мелькнули знакомые голубые глаза. Юсупов приподнял бокал, выказывая уважение Марине. Та запрокинула голову, рассмеялась чьей-то шутке и отвела взгляд. Но тут же рука Николая стиснула плечи Марины и подтянула к Юсупову.

– Феликс, ты видел? Видел, как она клюкой наддала? – спросил Николай.

– Видел, – ответил Юсупов с легким кивком, – горбунья из вас что надо.

– Вы очень добры, граф, – проворковала Марина и теснее прижалась к Николаю. Протянула бокал, дзынькнула и выпила до дна.

В такой концентрации общего веселья Юсупов не различил эмоций Марины. Но ее взгляд говорит сам за себя. Нет, она не успокоилась. Даже когда Николай отстранился за новой бутылкой шампанского, та ловит его глаза, что-то щебечет и всеми силами стремится коснуться. Можно списать все на экстаз после напряжения от долгих репетиций. Но Марина не льнет так больше ни к кому, хотя мужчин здесь хватает.

Оставив бокал, Юсупов обхватил локоть брата и проговорил на ухо:

– Увидимся в ресторане.

Николай рассеянно кивнул, разливая шампанское в протянутые бокалы.

***

В ресторане разговоры звучат ничуть не тише, чем в гримерке. Когда артисты явились и пополнили ряды высоких гостей, беседы пошли еще более оживленно. Графини и князья то и дело менялись местами, желая переговорить с глазу на глаз с актерами. Чокались, выпивали, снова менялись местами – и так далеко за полночь.

Юсупов наконец познакомился лично с Арвидом. Высокий, сухой, с лихо закрученными усами. Не сводит глаз с будущей супруги, разве что не носит подол ее платья. А вот сама Марина порхает как стрекоза, будто она сыграла главную роль, и вся пьеса написана исключительно для нее.

Ревности в женихе Юсупов не ощутил, а вот напора ему не занимать. Он абсолютно уверен в своем выборе, в их с Мариной будущем. И вообще ему весь этот творческо-театральный пафос глубоко до фонаря. Скорее всего он думает, что невесте вскружил голову успех и общее ликование. Что она еще успокоится, остепенится. И что в ее мыслях, как и в его, главное – грядущая свадьба.

Хотел бы Юсупов отсыпать себе немного его уверенности, потому как, поглядывая на поведение Марины, сам не уверен уже ни в чем. А когда мужчины поднялись на очередной перекур, тоненькой фигурки со светло-золотистыми локонами и след простыл. Желудок графа противно сжался – и нет, не от смеси алкоголя и поздних кушаний. Влекомый внутренним чутьем, Юсупов сначала проследовал за всеми в прилегающий к ресторану сад. Не найдя там Николая и Марины, лелеял надежду, будто брат задержался в уборной или, скажем, застрял в личной беседе с каким-нибудь великим князем.

Но когда, вернувшись в ресторан, Юсупов поднялся на второй этаж и прошел несколько помещений, услышал кокетливое хихиканье и знакомый баритон. Только не это…

Марина буквально повисла на Николае, обвила его шею руками и прильнула так близко, что даже объявивший целибат мужчина не смог бы сдержаться. Николай впился в губы Марины. И это не поцелуй в пьяном угаре или хмельном веселье. Это самый что ни на есть страстный, голодный поцелуй, от которого разлетаются все мысли кроме одной – «Еще!».

Юсупов огляделся – не дай Бог кто увидит! Затем настойчиво шаркнул каблуком и сказал:

– Допустим, на тебе, братец, нет никакой ответственности. Тебе еще женихаться и женихаться. Но вы – Марина…

Граф цокнул и послал этой женщине взгляд, полный злобного предупреждения. Голубки отстранились друг от друга. Николай на миг опустил глаза, легким движением утер губы. А вот Марина скривила обиженную гримасу – надулась, щеки запылали.

– Чтобы не вызвать лишних подозрений, идите вперед. Желательно в объятия будущего супруга. И проделайте все то же, что сейчас проделывали с моим братом, – ледяным тоном скомандовал Юсупов.

– Вы – бессердечны, граф, – чуть ли не выплюнула Марина и застучала вон каблуками.

Проводив ее взглядом, Юсупов шагнул к брату и врезал по лицу. Николай отшатнулся, в глазах замешательство сменилось гневом. Он кинулся, замахиваясь кулаком. Но Юсупов перехватил, затем перехватил другой кулак, сжал с нечеловеческой силой, пока лицо Николая не скривилось от боли. Затем отпустил, толкнул к стене и процедил сквозь зубы:

– Мужской разговор.

И пока гомон снаружи, что доносился из-за окон, переместил на первый этаж ресторана, а затем разбавился музыкой, Юсупов в популярной, а местами и в грубой, манере объяснил брату, почему тому не к лицу якшаться с без пяти минут чужой женой. Что это навлечет позор сразу на три семьи. Что папеньку наверняка понизят в звании, маменьке сделается плохо, а ему – Николаю – и вовсе несдобровать. Еще не хватало напроситься на дуэль. Арвид, как никак, командир конного полка. Поруганная честь жены ложится на честь всего полка. А значит, на Арвида просто надавят. И если в навыке стрельбы в будущем супруге сомневаться не приходится, в аналогичном навыке Николая есть о чем подумать.

Поклонниц, потенциальных и реальных любовниц у Николая – хоть отбавляй. Та же Поленька, которую он периодически именует музой и не раз укладывал в постель, куда лучшее и безопаснее, чем Марина, так ее, фон Гейден.

Брат, конечно, раздухарился, мол, он уже не маленький и за свою честь, жизнь готов и постреляться.

– Не стоит эта женщина твоей жизни, – усталым тоном сказал Юсупов.

– Да она стоит тысячи поклонниц и миллиона таких, как Поленька! – разорался Николай, за что получил еще одну оплеуху.

Отдышавшись, граф стряхнул невидимую пылинку с пиджака и вновь обратился к Николаю:

– Не забывайся, братец, она – не Капулетти, а ты – не Монтекки. Ты – Юсупов. Князь Юсупов. Тебе наследовать все имущество фамилии, а не воровать чужих невест.

С этим Юсупов развернулся и проследовал в гардероб. В мыслях надеясь, что на этом поцелуе с Мариной Николай и остановится. Да каким бы он ни был вспыльчивым и порой неуправляемым, даже в нем есть здравый смысл. На правах не-совсем-младшего брата Юсупов будет внимать этому здравому смыслу хоть до скончания века. Благо, у него есть это время.

И это самое время полетело-поскакало в вихре забот-хлопот. Почти сразу после спектакля Юсупову пришлось наведаться на очередное заседание «Священной дружины». Князь Щербатов и бывший тайный советник Островский как всегда долго и нудно обсуждали несанкционированные пополнения в рядах вампиров. А это, знаете ли, никому не нравится – ни самим вампирам, ни охотникам, ни простому люду. Выяснилось, что графиня У. обзавелась молодым любовником. Не сдержалась в порыве страсти и загрызла того на смерть. Из-за этого теперь придется подчищать кое-какие документы, отправлять свидетелей в Симбирскую губернию.

Охотники же спутались с партийными и анархистами. И не совсем понятно, то ли в их интересах потушить разгорающийся революционный настрой, то ли, наоборот, разжечь. В Европе вон тоже неспокойно. В Лиссабоне убит король Португалии Карлуш Первый. Открытый экипаж обстрелян двумя убийцами – из числа охотников. А теперь выяснилось, целью был не король, а королева Амелия Орлеанская.

Как обычно, инструкции те же – держать ухо востро, на рожон не переть. Обо всех неслучайных случайностях докладывать напрямую Иллариону Ивановичу.

Через полторы недели у Юсупова наметился большой праздник ко дню рождения. Торжества растянулись на три дня. Предварительные письма, посылки, открытки. Затем посещение церкви всей семьей. Служба, конечно, заставила попереминаться с ноги на ногу, но не нарушать же обычаев.