Привет, Яга!

Ветки от двух древ – с Темной Стороны и Светлой – нужно выложить в круг, как сказано, и посадить в него гостя. Написано, что Некто не выйдет из клетки. Меня бы такое устроило. Плохо только одно – времени оставалось мало. Сгонять к двум древам и набрать веток до вечера было нереально. Придется с Васькой разделяться!

Я глянула на свою неказистую команду. Оба сидели рядом и не мешали – выполняли недавний сердитый приказ. Шип, как всегда, чего-то жевал и вонял ирисками, кот просто дрых. Молодцы! Я быстро буркнула баннику охранять дом, схватила кота поперек пуза и уже взялась за палку.

– Зерцало бы убрала все-таки жеш, ежели и впрямь Туды засобиранилась, – буркнул сквозь бороду мой говорящий помощник.

– Како тако зерцало? Тьфу ты, Шип, заражаешь меня. Зеркало, что ли?

– Знамо, зерцало. И тако я ужо стуканулся тута. – Банник сердито снял шапку и продемонстрировал мне свою мохнатую макушку.

Я все поняла и, не выпуская Васьки, погнала по лестнице наверх искать проклятое зеркало. Нашлось оно там же, где когда-то было брошено, – на столе, заваленном теперь всяким хламом. В ту же секунду вредоносный предмет полетел в окно, подальше от дома, чтобы Лихо не насчитало нам еще пару лет несчастий. Время утекало. Солнце клонилось к закату.

Я сгромыхала по лестнице вниз, споткнувшись, естественно, схватила палку и скомандовала поворот. Кот, зажатый под мышкой, начал вырываться. В момент превращения Света в Тьму его теплые лапки, упирающиеся в мою щеку, обернулись ладонями. Одну тягучую секунду я, молодая, стояла рядом с высокой фигурой уже человека, а затем стала съеживаться и горбиться в кольце его рук, превращаясь в старуху.

В следующее мгновение мир вокруг остановился, обрел окончательные формы. Можно было сердито отойти от помощника и рассказать ему про ловушку из веток. Васька, странно молчаливый, кивал.

– Я, кстати, в виде кота читать умею. Не трать время, все понятно, – проговорил он быстро, хлопнул дверью и отправился в Темный Мир. Через секунду его уже не было видно за поворотом тропинки.

Я со вздохом повернула свою жизнь в сторону молодости и света. Вышла на крыльцо, проверила, что Шип на месте, сторожит, и быстренько проложила дорогу к своему Древу. Шагая по ней, я чувствовала, как по зеркальному двойнику этой тропинки сейчас торопится мой помощник. Симметрично, но на разных полюсах. Одновременно, но отчаянно далеко друг от друга.

Клетка вышла на славу. Выложив веточки в нужном порядке, я испытала чувство удовлетворения. Принесенные Василием выглядели потемнее и посуше. Прутики со Светлой Стороны были живые, с листиками, сочившиеся соком и смолой.

Древо разрешило мне их взять после недолгих путаных объяснений. Оно вообще-то было странное. Как слишком добрый родитель, позволяло, похоже, все что ни попадя. Наверное, я надеялась на совет, но получила только то, зачем пришла, – веточки. И еще порцию светлой радости, но ее мне некуда было пока девать.

Я извлекла из воздуха красивый коврик и аккуратно накрыла веточную ловушку. Получилось неплохо. Ковер немного топорщился, но, если не придираться, сойдет. Шип сгонял за живой водой, долбаной сывороткой правды, и я налила ее в милый серебряный кувшинчик.

Хотела на баннике проверить ловушку, но тот заартачился. После эксперимента с двумя водами он не сильно доверял, когда я ласковым голосом начинала его куда-то звать. Шип был, конечно, безграмотный чудик, но далеко не дурак.

– Лучшо бы за жратвушку удумала, чем гостя потчевать собиранишься? – переключил он мои мысли в более мирное русло.

– Елки-палки! Его ж кормить придется!

– То-то жеш…

Однако я решила долго не играть в разведчиков. Усажу гостя в «клетку» и сразу начну допрос, обойдется без кормежки. Зато стало понятно, как загнать его в круг из веток. На ковер мы с Шипом поставили небольшой столик. Стул для гостя попал как раз в центр ловушки. Зайдет и сядет как миленький. Очень надеюсь, что это сработает. На столе для маскировки красовались чайник и мисочка с баранками. Сойдет.

Подготовив все, я начала ходить из угла в угол, волнуясь и проверяя каждую минуту, на месте ли кувшинчик. Васька дрых. Шип тихонько жевал. Если бы у меня были настенные часы, они сейчас бы громко тикали…

Наконец краем глаза я уловила движение за окном и даже почувствовала облегчение. Сейчас мы все узнаем, закончится тошнотворный страх. Пусть планчик мой казался корявым, но, выполняя его, маленькая девочка была охотником, а не глупой добычей.

В дверь аккуратно постучали. Пора было открывать. Я нацепила на лицо вежливую улыбку и распахнула дверь перед гостем. Жданным и званым… «Заманила путника, опоила, обкормила…» Сработает ли план? А вдруг все пойдет не так? Запасных вариантов-то мы не придумали!

Ян Борисович переступил через порог и начал топтаться в коридоре, оглядываясь. Ему явно было любопытно, как живет одна в лесу эта странная студентка. В ответ на мой лепет и махи руками в сторону ловушки с баранками гость начал отнекиваться. Я тряхнула головой и постаралась собрать мозги в кучку. Чего он артачится?

– Спасибо, моя милая, но тут ведь только один стул. А как же вы? Хотите, принесу из палатки складное сиденье? Оно маленькое, но очень удобное, поверьте.

– Ой, ну что вы, у меня же все есть, – пропела я вроде как складно.

Стулья у меня, конечно, были, но тащиться сейчас в другую комнату, оставляя гостя, не хотелось, поэтому я просто зашла за угол, наколдовала еще один и радостно вышла, демонстрируя мебель немного трясущимися руками. Ян Борисович гладил моего кота. Васька глядел на него ошарашенно и в ответ, кажется, просто говорил «Мур-мур».

– Значит, это ваш котейка кричал в кустах? – говорил гость. – Я так и подумал. Я, знаете ли, животных очень люблю, с детства. А вот они меня почему-то не очень.

– Правда? – Я поставила стул и села на тот конец стола, который был уже за границей ловушки. Хорошо, хоть так получилось, когда ее делала. Случайно.

– Вы не поверите, – продолжал жаловаться Ян Борисович, – меня шесть раз кусали собаки, а уж коты, черепахи, даже канарейка однажды клюнула. – Он горестно махнул рукой, переступил невидимую границу веточного круга и тяжело плюхнулся на стул. – В цирке, куда меня отец привел, слон отказался выступать. Я был совсем маленьким, но прекрасно помню. Мне почему-то до сих пор кажется, что это произошло из-за меня. Я вообще несчастливый какой-то…

Этот стареющий препод был очень душевным собеседником. Я, хоть и «охотилась» сейчас на него, в очередной раз сама попалась. Во время беседы казалось, будто ты – самый главный его друг, хотя мы точно знали, что дедуля – обманщик.

– Выпьем чайку? – предложил вдруг мой слишком ласковый голос. Надо будет актерским мастерством подзаняться. Потом. Когда все это кончится. Но гость, кажется, ничего не заметил.

– О да, с удовольствием, – обрадовался он. – Знаете, на самом деле, огромное удовольствие просто посидеть в нормальном доме, попить чайку без дыма. Пожив на природе, начинаешь ценить простые радости цивилизации!

Ян Борисович привстал и взялся за чайник. Может, действительно чаю хотел? Правда, в ту же секунду он заметил, что вода фатально холодная, а на столе даже чашек нет.

– А давайте я стаканчики принесу, вы скажите откуда, – произнес он торопливо.

Я могла только молча смотреть, как он ставит чайник назад и поднимается со стула. Далеко гость не ушел. Сделав полшага по неровному ковру, он будто на невидимую стенку наткнулся. Поводил руками по воздуху, пытаясь понять, что происходит. Было странно наблюдать, как обычный на вид пожилой человек не может переступить через веточки, наложенные под ковер. Глубоко в душе я не слишком верила в свою ловушку, но она подействовала!

Ян Борисович начал волноваться. Он попытался обойти невидимую преграду, потом оставил это и плюхнулся назад на стул. Вид у него был крайне смущенный.

– Странно… Я, может, плохо себя почувствовал сейчас… Какая-то слабость, знаете… А вы… Что… вы…

Он умолк постепенно. Похоже, видок у меня стал устрашающим. Я и сама себя чувствовала инквизитором. Молча наколдовала из воздуха большой плоский поднос, брякнула его перед гостем на стол и быстро вылила туда всю живую воду из серебряного кувшинчика. Блестящая переливающаяся поверхность стала преградой между нами. Ян Борисович таращился на нее с ошарашенным любопытством. Он не понимал, что происходит, однако пока еще не ожидал ничего плохого.

Однако буквально через секунду мужчина начал глядеть в воду, будто там черта увидел. Поверхность успокоилась, он должен был сейчас надышаться и начать гнать мне правду-матку. Однако вместо этого турист таращился на поднос с ужасом и почему-то оглядывался. Я привстала со стула, чтобы издали заглянуть в водяное зеркало. Что там может быть такого? Увидев, наконец, медленно села на место.

Из водной глади на меня смотрели два Яна Борисовича. Одно отражение было испуганным и судорожно оглядывалось назад, а второе, с точно таким же лицом, усмехалось, причем очень нагло. Я узнала его в тот же миг – того мужичка, который переходил когда-то через границу. Который, теперь стало понятно, специально выпустил злыдней, чтобы мы поменьше его расспрашивали, и который точно не был престарелым профессором.

Обычный человек пытался убежать из зачарованного круга, а его двойник открыто улыбался мне из зеркала… и из пространства над зеркальной гладью. На стуле уже сидел второй турист – точная копия первого. Борисович-человек осел на пол, будто бы заснул или в кому впал, потерял сознание – не знаю.

В домике тут же зазвенела тишина. Бедняга все это время орал, похоже. Второй глядел на меня совершенно спокойно. Я разлепила губы и что-то крякнула ему. Медленно в голове всплывали строчки, прочитанные давно. В прошлом месяце или в прошлой жизни…

«Если встретится вам Двоедушник – мерзейшее из созданий тьмы, знайте, что половина души его – человеческая. Она не помнит того, что творит под покровом ночи, когда спят все твари, рожденные…»

Дальше можно было не вспоминать. Все у меня сложилось. Васька запрыгнул на стол, точно находясь на границе невидимого круга, и зашипел на гостя. Нежданного. Негаданного. Незваного, но в дом приглашенного.

Гость поднял на меня бесцветные глаза и произнес:

– Привет, Яга!

Глава 14. Конец сказки

«Мышка бежала, хвостом вернула,
Яичко приломала.
Об этом яичке дед стал плакать,
Бабка рыдать,
Вереи хохотать,
Курицы летать,
Ворота скрипеть,
Сор под порогом закурился,