Привет, Яга!

Я попыталась его нежно сграбастать, но котик в ответ зашипел и прыгнул к ведру. Место казалось все более чудесным. Даже домик отсюда выглядел не такой развалюхой, как обычно. Я схватила ведро, проверила, крепко ли привязано, и кинула в колодец. Вытаскивать пришлось руками, перехватывая веревку, но это оказалось вовсе не сложно.

Вода плескалась на дне ведра – манящая, темная. Вроде похожа на ту, светлую. Я нашла углубление, выщербленное в старом камне, и тихонько плеснула в естественную мисочку странной влаги. Мой котюнчик осторожно склонился над лужицей, и оттуда, из-под блестящей поверхности, к нему потянулась еще одна кошачья мордочка. Василий долго вглядывался в нее.

Пришлось присесть рядом на камень. Смотреть, что покажет мне эта вода, совершенно не хотелось. «…Темная прелесть дарит да думы смущает, однако можно у ней узнать то, что в душе глубоко лежит» – вспомнилось вдруг. Интересно, какие у Васьки видения? Прям засмотрелся! Не удержавшись, я тихонько дотронулась до теплой пушистой спинки. Котенок вздрогнул и оторвался от своего отражения. Затем он аккуратно лизнул разок блестящее зеркало.

Все дальнейшее произошло слишком быстро. Мне показалось, будто перед глазами сменили картинку. На месте котенка вдруг оказался Вася-ребенок, стоящий на четвереньках, потом опять котенок, затем кот побольше, мелькнул подросток лет пятнадцати, таким я его не знала, снова кот и сразу Васька-старшеклассник. Мелькание все ускорялось, передо мной проносились его годы. Только с ужасом подумалось, а вдруг много глотнул, как все наконец остановилось. На корточках перед быстро высыхающей лужицей сидел парень. Вроде Васька, волосы его. Я не верила, что у нас все получилось. Хотя почему же? Я и не сомневалась, что у нас все получится!

Мой выросший помощник плюхнулся рядом на землю и шумно выдохнул воздух. Его изрядно трясло.

– Дурь какая-то! Никогда больше… Это совсем… Нафиг!

– Да уж! – понимающе протянула я, во все глаза разглядывая нового Василия. Придется ему опять одежду делать – старая оказалась мала и разлезлась по швам. Когда пришлось переходить на детский гардеробчик, он справился сам, но теперь можно будет предложить ему свою помощь и нарядить как-нибудь… поинтереснее.

На вид возраст получился как по заказу, вроде около двадцати пяти. Во всяком случае, намного моложе, чем в начале нашего знакомства. Интересненько у них тут все… или у нас? Мне срочно захотелось объяснить Васе, какой он молодец, что Шипа послушал, да и банник умница, и домик у нас чудесный, даже с Темной Стороны.

– Слушай, ты просто молодчина, – успел сказать первым мой новый-старый помощник. Голос у него тоже стал моложе. – Вы оба спасли меня! А еще ты очень… красивая. Даже здесь. Правда! – Он взял меня за руку, его ладонь была горячей и мягкой.

Я бы зарделась, наверное, от похвалы, но старые щеки оказались к такому не способны.

– Да нет, это ты – прям герой, спас меня от оборотня. А потом я, знаешь, бегала и бегала… Зато дождь остановила! Сумела, представляешь, в первый раз. Вот.

– Да уж!

Мы посидели еще немного, потом вылили остаток воды из ведра назад и пошли к домику. Напоследок я наклонилась над разрушенным колодцем, почувствовала темную воду в далекой глубине, и в голову тут же пришло, что мне срочно надо увидеть Шипа – сказать, что он самый лучший банник на свете и что его совет нам здорово помог. Вот еще бы сделать для него что-нибудь хорошее…

Перевернув мир быстренько в обратную сторону, я сломя голову бросилась из дома, чтобы найти моего дорогого банника. Он сидел под ближайшим кустом, измазанный шоколадом. Бородатая моська выглядела смешной и милой. Фантики за это время он аккуратно распрямил, разгладил и разложил на травке.

Я схватила своего прекрасного советчика и тряхнула так, что из него опять вывалилась конфетка. Последняя, наверное.

– Шипчик! Ты такая умничка! Ты самый красивый и самый бородатый! Мы тебе… ужасно благодарны, правда. Я теперь твой должник! Или должница, не важно, в общем, люблю тебя! Ты у нас самый лучший. Я даже в баню схожу… потом, ладно?

Банник удивленно моргал бесцветными ресницами. Чувство эйфории почему-то быстро проходило, как будто из меня песок высыпался. Я отпустила перемазанное чудище и плюхнулась рядом на траву. Шип выдернул из-под меня яркую бумажку.

– Ну, чой раздухарилась-та, – забубнил он, как всегда коряво. – Должник, гришь? Ладничка, сочтемся как-нить! Васька-та помер, чай?

– Да нет, ты чего, жив, конечно, – возмутилась я. – У нас все получилось. Он…

Я посмотрела на крыльцо. Из распахнутой настежь двери тихонько вышел огромный черный котище. Не сразу стало понятно, что же произошло, но ужас от этого зрелища был физически-ощутимым. Он полз от макушки вниз, добрался до шеи и пошел ниже. Вот так поворот! Я резко попыталась схватить банника за шиворот, но его рядом уже не оказалось.

* * *

Мы сидели на полуразрушенном крыльце и смотрели, как на западе небо постепенно становится грязно-желтым. Над лесом появлялись первые лучи Темного рассвета. Твари, скрытые пока ветками и ложбинами, начинали просыпаться. Василий долго молчал. Я тоже не знала, что сказать, но потом все-таки кисло протянула:

– Ну ладно, давай не будем из этого делать трагедию. В общем, все не так уж и плохо.

– Да нет, все плохо, – ответил мой помощник.

– Ну, будешь теперь там кот, а тут – не кот. Подумаешь! Если надо – приходим сюда и советуемся. Вот сидим же сейчас, разговариваем! – не сдавалась я.

– Спасибо, просветила. Это и так понятно.

– Здрасьте, а о чем мы тогда так долго молчим?

Мое искреннее удивление только разозлило Василия.

– О твоем безответственном обещании, разумеется, – пояснил он мрачно.

– Ненавижу твой преподавательский тон! – Ершистое настроение возникло, но быстро испарилось, здесь орать и топать ногами просто не хотелось. Мир был другой, я тут была другая. Темная Сторона всегда давала возможность подумать перед ответом. – Слушай, – продолжила я уже спокойнее, – правда не знаю, где успела накосячить, но мы же сделали главное, возраст тебе вернули. Давай хоть этому порадуемся, что ли?

– Да, правда. Радуюсь! – Мне показалось, будто я разговариваю с механической куклой.

Он встал и прошелся по крыльцу, разминаясь. Было сложно привыкнуть к его новому виду. Теперь Василий стал тоньше и гибче, чем в сорок, но ощущение огромной физической силы пропало. Этот его возраст меня смущал, тем более что новую одежду в запаре мы так и не сотворили, а обрывки старой выглядели слишком уж живописно. Он мне напоминал кого-то…

– А знаешь, ты сейчас на Тарзана похож, – попыталась я пошутить.

– На кого? – не понял Васька.

– А, ну, на Маугли, – нашла я более знакомого для него персонажа.

Парень оглядел себя, кажется, понял намек и быстро сел рядом. Выглядел он дерганым. Кажется, все эти скачки по возрастам для него проходили не так легко.

– Ты как… себя чувствуешь? – Мне стало страшно, вдруг с ним что-то не так после мертвой воды.

– Да нормально. Не юли! Зачем ты дала Шипу обещание?

Наконец стало понятно, чего он так разошелся. Я даже рассмеялась, но быстро заткнулась, когда услышала хриплое старушечье кудахтанье.

– Блин, напугал, я думала, что-то серьезное!

Василий посмотрел на меня внимательно.

– Все очень серьезно. Ты просто…

– …ничего не понимаю! Ну да, опять эта песня. Сколько можно-то?

– Сколько будет нужно! Научись уже думать вначале, а потом говорить!

Слова казались обидными, но между мной и ими в Темном Мире как будто существовала подушка. Обижаться было лень, ведь я жила на свете так долго, что все эмоции успели выгореть, истлеть. Да и выговор от «внучка» звучал наполовину комично. Вот когда он меня ругал в виде преподавателя – это казалось действительно страшно. А теперь… Мне совсем не хотелось заводиться.

– Ну не сердись! Это же Шип! Ну да, брякнула про «твою должницу». В чем проблема? Чего он может с меня потребовать? Тонну шоколада?

Василий затряс головой.

– Обещание долга – один из самых серьезных обетов, – начал он объяснять мне горячо. – Ты теперь будешь вынуждена исполнить первое желание Шипа. А какая блажь ему в голову взбредет, кто знает?

– Ну, Шип же хороший, он вообще-то наш. У нас типа… служит.

– Служит… Этот банник слишком много знает, как я погляжу. Помнишь, когда он в первый раз пришел, слова верные произнес для поворота. Много сущностей у нас сами избушку вертели? Все стучатся и ждут. И, кстати, Шип раньше так никогда не делал. Я его давно знаю, лет сорок уже.