Привет, Яга!

– Шип, ты не понял? Василию очень плохо. Его оборотень покусал.

Из глаз брызнули горячие слезы, и, как будто в ответ, вдалеке над крышей грохнул разряд молнии.

– Ну и не мокри мне тута, чай накликала ужо непогодушку. Водицы ему поднесь, да и ладно будеть, – пробурчал банник.

– Какой водицы? Он не хочет пить, он… – В окна забарабанил дождь. – Иди же, погляди на него! Скажи, чем лечить! – орала я.

Шип, похоже, рассердился.

– Да что ж ты, Яга, бестолковку толчешь? Я ж говОрю – водицы дай ты яму. А ходить я не буду, чавой тама смотреть-то. Чёж я, укушенных не видал? – Банник успел забраться в свое убежище и бормотал теперь оттуда.

Кажется, толку не добиться от подлеца. Я понеслась назад, жалея, что потеряла драгоценное время. По пути споткнулась и почти грохнулась на паркете перед камином – нога поскользнулась на каком-то старом листике. Я автоматом подняла его и уставилась на рисунок двух колодцев. Ай да Шипчик! Умница. Если получится, скуплю ему целый шоколадный отдел.

Я схватила на кухне первую попавшуюся миску, трясущимися руками справилась с засовом на двери и понеслась в темноту. Мир за стенами избушки встретил меня ревом ветра и проливным дождем. Рассердившись на небо, которое смело оплакивать еще живого, я впервые сумела закрыть дождь. Не прекратить, а именно закрыть – как кран, только внутри себя. Мгновение, и воздух перестал быть похож на холодный душ. Ветер, правда, бушевал вовсю, но это было уже терпимо.

– Посолонь, противу… блин, погоди, миленький, не умирай! – Я прибежала к колодцу и начала, как одержимая, раскручивать цепь. Еще через минуту я стояла на коленях у дивана и, поддерживая черную голову, пыталась напоить Василия водой, которую он сам когда-то называл живой. Может, все это бред, и вода никого оживить не может?

Несколько капель наконец-то проникли через твердые губы, а часть влаги я вылила на рану. Для этого пришлось разматывать бинты. Зрелище укуса, от которого ветвились и пульсировали, как змеи, зеленые нити, было просто тошнотворным.

Еще капля, и еще… Губы раненого запеклись и не хотели разжиматься, а рука, похоже, начинала жить собственной жизнью, но я все равно продолжала лить на нее чуть светящуюся влагу. Пользуясь новым правом хозяйки, приказывала своему помощнику жить и тут же выздороветь, но, похоже, правило подчинения так не действовало…

Кажется, прошла вечность до того момента, когда я увидела, собственными воспаленными глазами, как тонкая зеленая змейка на руке шевельнулась и отползла от блестящей капли назад, сделалась чуть меньше. Радостно заорав, я побежала за новой порцией воды. После пары ведер, вылитых за эту ночь на раненого, диван под ним хлюпал, но зато я увидела, что результат от моих усилий есть.

Опять полились незваные слезы, погода за окном ответила тем же, но мне было уже все равно. Положив голову на соседнее кресло, я решила на секунду закрыть глаза и поудобнее устроилась на полу…

В окно заглядывал хмурый рассвет. Судорожно вскочив, я почувствовала, что все тело затекло, а вчерашние ушибы так болят, что даже двигаться тяжело. Мокрый диван был пуст, а дверь в дом открыта. Оттуда ползли утренний холод и туман. Я выскочила на крыльцо. Где же он? Раз ушел, значит, жив? Или нет, наоборот. Что случается с котами-помощниками, если они…?

Я побежала, задыхаясь от ужаса, вокруг домика. В одну сторону, потом, вернувшись, – в другую. Завернув к колодцу, резко остановилась. В туманной утренней дымке было видно, что у каменного источника кто-то есть.

– Вась? – спросила я неуверенно.

Нет, ошиблась! На краю колодца сидел совсем незнакомый мальчик. Черная голова повернулась в мою сторону. Одежда на нем висела, будто снятая с отцовского плеча… Одежда Василия. Пацану на вид было лет десять. Он глянул на меня сердито и отвернулся.

– ВАСЬ?

Я подошла к нему и потрогала, не веря своим глазам. Худые плечи дернулись, маленький Василий явно не хотел со мной общаться, но мне было все равно. Как дурочка, я начала обнимать и трясти паренька, который лет через десять опять сможет быть моим помощником.

– Отстань! – резко остановил меня пацан и отстранился.

– Да ладно тебе, я же всю ночь… водой… ты же… Как рука? – наконец-то догадалась я спросить.

– Нормально.

Маленький Вася был очень смешным, хоть и сердитым. Кажется, чудесное спасение его не радовало.

– Ну ты чего? Живой же! Тебе, знаешь, как плохо было! – зачастила я.

– Знаю. Я все помню.

– Это Шип мне подсказал, про воду.

Пацан зло усмехнулся:

– Хорош подсказчик. Мог бы еще сказать, что три ведра – это слишком много. Еще чуть-чуть, и ты бы младенца сейчас нянчила.

Ну, хоть стало понятно, чего он сердится. Радовался бы, что все нормально закончилось.

– Да ладно тебе! Главное – живой. Пойдем в дом, холодно.

Василий глянул на меня сердито:

– Тебе совершенно все равно, что мне теперь лет… пятнадцать? – процедил он.

– Я думаю, не больше десяти. Просто очень волновалась за тебя. Извини, что так вышло!

Василий дернул опять плечом и встал, наконец. Ростом он теперь был ниже меня. Лохматая голова, тонкая шея, босые ноги. Мне стало его невероятно жаль, но трагедии я не видела. Наверняка есть какое-то средство назад его возраст вернуть.

– Вряд ли такое средство есть, – ответил он, как всегда, на мои невысказанные мысли. – Буду я теперь как внучок у тебя жить!

Резко развернувшись, этот новый Василий зашагал к дому. Интересно, с подростками всегда так сложно?

Глава 8. Книги не всегда помогают

Встречает царевича Баба-Яга:

– Ах ты, незван-непрошен! Как смел без спросу явиться?

– Ну, старая, чего кричишь? Ты прежде накорми-напои, в баню своди, да после про вести спрашивай.

Баба-Яга накормила его, напоила, в баню сводила и стала спрашивать:

– Что, добрый молодец, дела пытаешь иль от дела лытаешь?

– Дела пытаю, бабушка!

    (Из старинной русской сказки)

– …И вот, объявился в наших землях богатырь. Звать его свет Петрович. Суровый, ничего не скажешь, а уж силушка – горы свернет, не заметит! – нараспев рассказывал нам, чинно сидя за столом, новый гость.

Василий недовольно дернул головой и сполз со стула.

– Нам-то что?

Я грозно глянула на помощника, подростком он был далеко не таким приятным, как взрослым. Гость ничуть не смутился:

– Нам-то что?.. Э, чувак, да ты не догоняешь!.. Юность всегда нетерпелива, вы не находите? – Первая часть фразы относилась к Васе, а вторую он добавил, миролюбиво обращаясь ко мне.

– Да-а-а… правда. Простите, а напомните, кто вы такой?