Разговор с автором

– А теперь вопрос на засыпку. Как вы думаете, почему некоторые начинающие авторы создают неполных персонажей?

Все, и я в том числе, задумались.

– Может, – скромно начала серая мышка, – по незнанию?

– По незнанию чего? – уточнила Настасья.

– Ну, блин, сложный вопрос какой-то, – тихо сказала Алиса.

– Алиса, я же просила не сквернословить в моем классе, – одернула ее Настасья и, прищурив глаза, посмотрела в нашу сторону.

– Простите…

– Давайте еще варианты, – продолжила наша учительница. – Вспомните себя, когда создаете героя. О чем вы думаете?

– Ну, – ответила наша девочка в толстовке, на этот раз громче, – у меня есть отношение к нему. Он мне нравится или не нравится.

– Так… Хорошо… А люди, создающие свято-хороших персонажей?

– Может, они стараются не замечать плохих качеств в себе?

– Именно! Молодец!

Алиса гордо улыбнулась.

– Бывает, мы настолько увлечены идеей и сюжетом, что стараемся игнорировать плохое в себе или хорошее. Когда мы сосредоточены на чем-то конкретном, например, на том, что герой должен спасти весь мир, мы проецируем на него только самые-самые свои… – она запнулась, – как бы это сказать?

– Представления о людях? – поддержала Алиса.

– О людях и о себе. Ладно, пусть будет так. И мы забываем о том, что создаем не робота для определенной миссии, а человека.

Настасья Евгеньевна подошла к своему компьютеру и развернула экран монитора к нам.

– Давайте немного поразбираемся в образах.

На экране появились картинки разных-разных персонажей из кино, книг, сериалов. И об этих персонажах мы проговорили почти все занятие. Алиса сегодня была прямо-таки в настроении. Постоянно говорила что-то, отвечала Настасье Евгеньевне. И казалось иногда, что весь урок – это их диалог, а мы так… зрители в театре. Но такой подход мне определенно нравился. Еще нравилось слушать Алису. Она пару раз поворачивалась ко мне вполоборота как будто отслеживала мою реакцию. И почти всегда улыбалась. У меня сильно поднялось настроение от всего происходящего. Виновата в этом гиперактивная Алиса или то, что я просто сел поближе, не важно. Может, это все вообще из-за того, что камень, висевший на моей душе все то время, которое я считал, что оскорбил этих людей и, что они на меня злятся, наконец, исчез. Так или иначе, занятием я остался доволен.

– Ну все, до среды, – завершила учительница. – Всем хорошей недели.

– Спасибо, спасибо, и вам тоже – отвечали наперебой.

– Забавно, – сказал я, подходя к столу Настасьи Евгеньевны и накидывая свою ветровку. – А я думал, вы тут будете приемы разбирать и клише. Композицию рассказа и все в таком духе.

– Да. И это тоже будет. Все, что ты перечислил – тоже часть письма. Но не более значимая, чем то, что мы проходим сейчас. Мы можем бесконечно изучать теорию и материальные составляющие, вы будете строчить идеальные сочинения по шаблону, как в школе. Но в них не будет того самого, что читателя цепляет, что отличает произведение от обычного набора слов, роман от научной статьи – не будет души. Формальности, которые требуют внимания я вам тут даю. Остальное вы можете прочесть в интернете. Мне нет смысла давать сухой материал для зазубривания. Я хочу найти в каждом из вас душу.

Я понимающе кивнул и, кажется, хотел еще что-то ей сказать, когда заметил, как мимо нас прошла та дама, которая в прошлый раз была в красном шарфе. На этот раз шарфа на ней не было, но одежда по-прежнему ничем не выделялась и даже, наверно, не отличалась от того, что продают на базаре бабушки в отделах «Для женщин».

– Подождите, пожалуйста, – сказал я, догнав ее у двери. – Я, надеюсь, не сильно Вас обидел тогда?

– Нет-нет, все хорошо, – ответила она и натянуто улыбнулась. – Получается, это просто проекция, как говорит Настасья.

– Я просто на нервах был, вот и наговорил всякого.

– Ничего, – снова натянуто улыбнулась она, после чего добавила: – Хорошего вечера, – и ушла.

– Сильно, – сказала как бы в пустоту непонятно откуда взявшаяся Алиса.

Я обернулся. Она стояла за моей спиной и мило улыбалась, делая вид, что задумчиво смотрит вслед ушедшей. Почему-то в этот момент она показалась мне какой-то маленькой. Хотя, я знал, что мы примерно одного роста. Она перевела взгляд и посмотрела на меня как будто снизу-вверх. И тут до меня дошло, что сейчас, наверно, последует какая-нибудь просьба.

– Чего ты? – спросил я.

– Да так… Ничего. Ты домой сейчас?

«А-а-а, – ликовал внутренний голос, – хочет, чтоб ее проводили».

– Домой, – отвечал я, пытаясь сдержать улыбку.

– Отлично, я щас, – бросила она.

Я еще не успел придумать, что ответить, когда Алиса уже снова стояла в дверях со своим портфелем, который только что забрала из класса. Бодренько закинув его на одну лямку за спину, она крикнула в сторону Настасьи Евгеньевны: «До свидания», – и обратилась ко мне:

– Пошли?

«Вот шустрая, – думал я. – С ее бы хваткой да в политику…» Все же есть в ней какое-то очарование. Какой-то шарм. Потому что сделать так, чтоб тебе просто физически невозможно было отказать в том, что тебе нужно – это настоящее искусство.

Когда мы уже выходили из самой школы, Алиса вдруг остановилась и громко сказала:

– Блин! Чуть не забыла…

Затем она расстегнула свой рюкзак и вытащила оттуда слегка помятую стопочку бумаги. Стопочка была небольшая, страниц пятнадцать-двадцать альбомных, скреплена степлером в углу. Алиса потрясла зачем-то эту бумагу, потом подошла ко мне и резким движением сунула мне это в руки со словами:

– Вот! Это тебе.

– Что это? – недолго думая, спросил я и начал вглядываться в маленький шрифт.

– Рассказ мой конкурсный. Ты ж почитать просил. Или уже не хочешь?

– Хочу, – замешкался я.

Мы вышли на улицу. Воздух был влажный, прохладный. Мне сразу же захотелось застегнуться, но в руках мешалась распечатка. Тогда я свернул ее в трубочку, засунул подмышку и начал судорожно дергать за бегунок. Тут в голове возник логичный вопрос:

– А зачем распечатка? Почему бы не скинуть электронно?

– Я же уже говорила, – пробормотала она и недовольно поджала губы.

– Говорила что?

– Совсем меня не слушаешь, получается?