Лето детства

– Подумаешь, суслик, – Колька сплюнул в сторону, – пусть не зевает, кобчику тоже есть хочется.

– А мне всё равно жалко суслика, – не сдавалась Нюта,– ему тоже жить хочется, да к тому же больно. Ты видал, какие когти у кобчика?

– Жалостливая нашлась, – презрительно скривил рот Колька. – Всём мяса хочется, правда, Нин! Ты как будто мясо не любишь?

– Почему не люблю? Люблю, – потупилась Нюта, – но я же ни кого не убиваю.

–Так другие убивают. – продолжал напирать Колька. – Какая разница кто убил? Но убил же? И ты знаешь об этом и всё равно ешь. А тут суслик какой-то… Их вон развелось чёрте сколько.

– Ладно вам, завелись, как будто говорить не о чём, – встряла молчавшая до сих пор Нинка. – Ты, Козак, как репей, слова сказать лишнего нельзя. Ты же знаешь Нютку, чего цепляешься. Она вон зимой, когда её отец поросенка резал, аж за кладбищенский бугор убежала и рыдала там как маленькая.

– Так он визжал на всё село, – дрожащим голосом произнесла Нюта.– Я что плясать от радости должна, когда его режут?

– А чо! Это ж праздник! Печёночка, холодец… – облизнулся Колька, – вкуснятина. Я бы счас даже старый кусочек сала проглотил.

– Безжалостный ты! А если б тебя резали?

– Дура ты, что ли? На то он и паця, чтобы его резать и есть. Что от твоей жалости толку? – Глубокомысленно заключил он, с презрением глядя на обиженную Нюту.

–Да хватит вам, надоели! – Нинка сорвала высокую травинку и по очереди постукала друзей по спинам. – Я об этом не думаю. Раз выращивают скотину, чтобы резать и есть, значит так и надо, чего тут спорить. Не будем мы резать, другие будут, какая разница. Чего вы сцепились? Смотрите, – показала она рукой, – вот и бугор, уже почти пришли.

«Всегда так, как кого пожалеешь, так ещё и виноватой становишься, – недовольно подумала Нюта. – А ну их, больше никогда и слова не скажу, фашисты они, никого им не жалко».

Бугор и вправду оказался рядом. За спором и не заметили, как дошли. Он и в самом деле был невзрачный. Мелкий, сероватого цвета песок да скудные серебрились кустики полыни – вот и вся красота.

– Надо же, – разочаровано произнесла Нюта, – какой некрасивый!

– Красивый или нет, лук ищите, – скомандовал Колька. Мамка сказала, что его тут много должно быть, если ещё не весь порвали. Вы вдвоем лезьте на бугор, а я обойду его. Как найдёте лук, свистните.

Девочки поползли на вершину бугра. Идти оказалось на удивление трудно. Песок уходил из-под ног, мягкий, словно пух.

Взобравшись на вершину и отдышавшись, они повернулись в сторону села. Вид открывался просто чудесный.

– Глянь, Нин, Мазеповка наша совсем маленькая…

–А вон и Глубокое, – Нинка кивнула в сторону речки. – И ребята там купаются. Вот бы сейчас искупаться….

– А вон там, – послышался голос подошедшего Кольки, – дорога к Сейму. Мы с мамкой по ней до Сейма дошли, а потом на катере в город ездили. Красота! Катер большой, двухэтажный, «Фролов» называется. Мне очень понравилось на нем плыть. Уговорю мамку ещё съездить. Ну что, не нашли ничего?

Девочки отрицательно покачали головой, не отрывая взгляда от панорамы.

– Я тоже ни фига не нашёл. Так, несколько штук, и то он дохлый какой-то. Пойдёмте на другую сторону, может там есть.

Они ещё немного постояли на вершине бугра и принялись искать лук. Лука оказалось совсем немного, видимо, до них тут уже побывали, или же его время закончилось. Перья у него были узкие и длинные, сама головка маленькой и сладкой. Почистив его, ребята достали из сумки свои припасы и сели обедать. Это был самый вкусный обед, который Нюта запомнила надолго.

– Какие мы молодцы, что пришли сюда, – с восхищёнием произнесла она.– Я и не думала, что будет так интересно.

– Это всё я, – важничал Колька. – Без меня, вас бы не отпустили. И чего только я вожусь с вами? Сам не пойму…

– Потому что нами ты можешь командовать. Мальчишки командовать тебе не дают, вот ты на нас и отдуваешься, – поддела его Нинка. – Так что не больно воображай.

– Куда мы в следующий раз пойдём? – спросила Нюта, виновато посмотрев на Кольку

– За папоротником, – ответил тот и важно сплюнул.

Где растет папоротник

Июнь стремительно набирал силу. Днем парило от избытка влаги, вечером же, как по заказу, над Мазеповкой проносились короткие ливни с грозами. С луга тянуло сыростью. Вечерами на нём стелился густой туман. Приближался день летнего солнцестояния. Трава стояла по пояс, пышно цвела липа. В палисадниках пёстрыми группами выступали высокие разноцветные мальвы. Из их колокольчатых цветков девочки делали куколок. Зацветал любимый картофель. Мощная листва свёклы радовала хозяек, хороший прикорм скотине. Да и фасоль и капуста, без которых немыслим крестьянский стол, тоже хороши. Селяне радовались, глядя, как всё растёт и завязывается, одного опасались: как бы дождь не замочил землю совсем, так и погнить могут овощи, тогда беда будет.

Нюта с друзьями сидели на бревнах под раскидистым клёном, что рос возле Нинкиного дома. Как обычно в руках каждый держал по горбушке хлеба, натёртого чесноком, а сверху густо смазанного нутряным свиным салом. Они молча жевали, переглядываясь довольными личиками.

Первым нарушил молчание Колька, проглотив последний кусок хлеба и вытирая жирные пальцы о штанину.

– Ну что, пойдем сегодня искать цветок папоротника? Думаю, дождя больше не будет.

– А вдруг всё же пойдет? – повернулась к нему Нинка. – Вон, гляди, какая туча над Затоном висит – черная, как деготь.

– Не, то не наша туча. Наша со стороны Рыльска движется, а эта на Бупел погнала, вот увидите, – утвердительно качнул головой Колька.

Они уже давно собирались посмотреть, как цветёт папоротник, но всё не могли выбраться, мешал дождь. Сегодня первый день, когда дождя не было. Взрослые уже давно подсмеивались над ними, спрашивая, где их цветок, что очень обижало ребят.

– В общем так, – Колька утер рукавом нос. – Расходимся, а как коровы пройдут, собираемся опять. Пойдём в лес, что за колхозным садом. Обувайтесь в резиновые сапоги, после дождя ещё мокро. Я возьму отцов фонарь, он мне обещал дать, а то ничего в темноте не увидим. Кажется, всё.

Колька ушёл, а девочки продолжали сидеть.

– Нин, – подала голос молчавшая до сих пор Нюта, – ты не боишься идти? Темно ведь в лесу.

Нинка помолчала дольше обычного:

– Вообще – то немного боюсь, но так не очень, просто по траве мокрой идти не хочется.

– А давай не пойдем, – предложила Нюта подруге. – Скажем, что родители не пустили.

– Ты что! – Нинка даже привстала.– Колька тогда совсем с нами водиться перестанет. Он с самой весны как заладил про этот папоротник, прочитал про него, так до сих пор успокоиться не может. А тут ещё взрослые подкалывают. Валька твоя так совсем его засмеяла, Сусаниным называет. Где твоё сопатое войско, спрашивает. Ты ж Кольку знаешь, если втемяшил себе в голову – не отступит.

–Пусть бы сам и шел, – вздохнула Нюта и добавила, – даже не знаю, кого больше боюсь, темноты или Кольку.

– Да ладно тебе, – поднялась Нинка, – чего её темноту- то бояться, вот только если упырей. – Она почесала лоб и спрыгнула с бревна. – Пошли по домам, стадо идет.

Вздохнув, Нюта сползла с бревен и поплелась домой.

Во дворе бабушка готовилась к вечерней дойке коровы. Она не обернулась на внучку, а сосредоточенно мыла цинковое ведро для молока. Нюта остановилась позади неё, соображая, спросить или не спросить, кто такой Сусанин. Наконец решилась.

– Бабуш, а кто такой Сусанин?

Замерев на секунду, бабушка выпрямила спину и, рассеянно посмотрев на Нюту, переспросила.

– Какой Сусанин? У нас на селе таких нету, откуда ты взяла?