Правдивая история короля Якова

С непривычки к ворожбе Арн потратил слишком много энергии на прохождение сквозь стены тюрьмы и, поэтому, оказавшись на улице, еле держался на ногах. О том, чтобы перенестись по воздуху, и речи быть не могло. Арн отправился пешком.

Идти пришлось очень долго. Несколько раз Арн пытался ворожить, чтобы узнать, как его жена, но у него ничего не получалось.

До своего дома он добрался только на следующую ночь и застал там лишь пустые стены. Кадрии не было. В отчаянии Арн стал было крушить всё что попадалось на его пути, но сумел взять себя в руки. Он сказал себе: «Если моя жена жива, я должен спасти её. Но для этого мне нужны силы». И он заставил себя лечь на постель, ещё хранившую, как ему показалось, тепло её тела, и заснул.

А проснувшись утром, тут же принялся ворожить. Силы его после сна восстановились достаточно для того, чтобы сотворить несколько заклинаний. Прежде всего он, налив воды в первую попавшуюся миску, попросил тайные силы показать ему, где его жена. Еле заставил он себя взглянуть на воду, страшась увидеть мертвое тело. Но она была жива! Осунувшаяся, бледная, с потухшими глазами – но живая.

В тот же миг он почувствовал, как могучая энергия побежала по его жилам. Один взгляд на любимую женщину чудесным образом возродил его. Никакая ворожба не обладает такой силой, как любовь – теперь он был уверен, что сможет осуществить всё, что потребуется. Он спасет свою жену и их будущую дочку – он знал, что родится дочь.

На этот раз он уже не помышлял ни о каких законных, легальных путях – у него не возникало сомнений, что так он лишь потеряет время. Вспомнив все, чему его научил Селен, собрав всю свою волю и все силы, он перенесся в замок короля.

Трусливый король, хранивший память об их первой встрече, лишь завидев его издалека, поспешил скрыться. Он побоялся причинить вред Кадрии и поспешил отпустить её. Поэтому преодолев лишь внешнюю стену замка и не успев проникнуть внутрь, Арн неожиданно увидел свою жену. Она стояла возле ворот, потерянная, измученная, и казалось, вот-вот упадет.

Арн вынес её на руках за пределы замка – никто их не остановил. Про Короля Арн и думать забыл, единственное, что волновало его в ту минуту, это благополучие женщины, покоящейся в его объятиях.

Как можно скорее они покинули Столицу и поселились в глуши, вдали от людей. Арн окружил жену трогательной заботой, каждое мгновение его жизни было посвящено ей. Он не спал ночами, когда ей не спалось, мчался за тридевять земель за чем-нибудь экзотическим, лишь она намекала, что ей этого хочется. Он безропотно покидал её, если ей хотелось побыть одной, и неотступно был рядом, когда она в нем нуждалась. Если бы ей понадобилась половина его сердца, он, не задумываясь, отдал бы её.

Но все его старания шли прахом. Кадрия чахла. Она угасала на глазах. Последние её силы уходили на то, чтобы поддерживать жизнь в маленьком существе, росшим внутри неё.

Поздней весной, когда вся природа распахнулась навстречу новой жизни, Кадрия родила дочь. Но не успело Дарине исполниться и недели, как она испытала первую в своей жизни утрату: её мать умерла.

Арн обезумел от горя. Жизнь для него в одно мгновение потеряла всякий смысл, и, несомненно, он вскоре отправился бы вслед за женой, если бы не малютка-дочь. Только мысль, что он оставит беззащитную крошку в мире, где правит король Яков, удерживала его от рокового шага. Он должен был найти силы, чтобы жить дальше.

Откуда было взять ему эти силы? Ответ напрашивался один: он должен был вернуться к ворожбе. Покойная жена была бы против, он это знал, но другого выхода не видел. Гонимый властями, нищий, без дома, без семьи, без друзей, с новорождённой дочкой на руках – он бы не выжил без ворожбы. И он снова, с утроенной энергией принялся изучать колдовское дело. Учителя ему, конечно, взять было неоткуда, но он и без того немало знал. Остальное он постигал, читая книги и ежедневно практикуясь.

И столь сильна была его воля и столь велико желание стать могучим ворожеем, что в очень короткие сроки он достиг поразительных успехов. Не прошло и месяца после смерти жены, как он уже выстроил прочный дом в Столице и укрыл  там свою дочь.

Обеспечив безопасность единственного – теперь! – дорогого ему существа, он принялся восстанавливать справедливость в своей стране. Теперь он понял, что самый большой его ошибкой было то, что он мирился с окружавшим его беззаконием, безропотно подчинялся правилам, навязанным глупым правителем. Он хотел только тихого семейного счастья рядом с любимой женщиной, но в результате потерял всё. Теперь же главной его целью стало дать возможность дочери вырасти в безопасности. Но для этого надо было избавиться от короля, который ни за что бы не оставил попыток испортить ему жизнь.

Конечно, Арн не собирался убивать его, как и никого другого. Внутреннее благородство не умерло в его душе даже после всех испытаний, которые он перенес. Но и позволить королю дальше жить в своё удовольствие, причиняя окружающим страдания, он не мог.

Арн объявил королю войну. Он решил в одиночку бороться с ненавистным тираном, чего бы ему это ни стоило. Его волшебная сила в те времена была ещё не очень велика, помощников он не имел, и всё же он решил действовать – сидеть сложа руки было не в его характере.

Конечно, противостоять в одиночку королевской армии он бы не смог, поэтому он выбрал диверсионную тактику, решив сделать жизнь своего противника невыносимой: он насылал засуху на королевские поля, устраивал пожары в королевских владениях, обильные королевские стада превращал в тучу саранчи. Сам король не мог выйти из своего дворца без того, чтобы внезапно не началась метель (ясным летним днём) или без того, чтобы возле самых его ног вдруг обнаружилось змеиное гнездо.

Но и во дворце король не чувствовал себя защищенным: ступени под его ногами постоянно рушились, окна с грохотом распахивались, лишь он к ним подходил, а все изысканные яства на столе, свежие и ароматные, при приближении короля начинали источать гнилостный запах, и жирные белые черви покрывали их поверхность.

И король сдался. Не в силах терпеть такую жизнь и не зная, что предпринять, он предпочел трусливо сбежать за границы страны, бросив на произвол судьбы свое королевство – он думал лишь о спасении собственной шкуры. Он схоронился на далёком, забытом всеми богами острове, боясь хоть как-то напомнить о себе.

Арн оставил его в покое, он не собирался преследовать беглеца – король и так уже был достаточно наказан. Жители страны, благодарные за избавление от тирана, вскоре единодушно избрали его Верховным Ворожеем. Но Арн вовсе не стремился к власти. Благополучие единственной дочери – вот всё, что занимало его; тихая жизнь – вот о чем он мечтал.

Он превратил свой дом в неприступный замок, и стал жить в нём вдвоём с дочерью.

И всё же он, конечно, не мог уклониться от участия в управлении Древией. Для того чтобы превратить нищую страну в процветающее государство, он продолжал изучать ворожбу и вскоре стал самым сильным ворожеем на свете. Благодаря этому его королевство на многие годы стало оплотом мира и благополучия.

Ещё обучаясь у Селена, Арн выбрал в качестве своей колдовской силы Слово, и в дальнейшем убедился в правильности своего выбора. Сила человеческого слова сделала его страну счастливейшей на планете. Ведь он не собирался пользоваться Словом единолично – каждому чиновнику по его рангу доставался объем силы Слова, каждый человек в стране мог пользоваться этой силой по своему усмотрению, но только, разумеется, в том случае, если он использует её во благо, на пользу другим людям и своей стране. Его подданные быстро поняли, что разумное правление с помощью силы Слова для них гораздо удобнее правления, в основе которого лежит страх, и полюбили своего Верховного Ворожея. Про беспутного короля быстро забыли, и вот уже много лет Древия благоденствует благодаря Великому Арну. И хочется верить, что его славное правление продлится еще долгие годы.

Боги, храните Верховного Ворожея Арна Великого!

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

(продолжение)

Иларий медленно отложил книжку. Потом он так же медленно лег на пол и закрыл глаза. История Арна, прочитанная им от корки до корки, оказалась тем самым контрольным выстрелом в голову, который всякий уважающий себя убийца наносит, чтобы гарантированно добить жертву.

Кто был тем, кто вознамерился окончательно добить его: Боги, Судьба или Случай – Иларий не знал, но удар был точен. Иларий видел ясно, что никогда уже не будет тем человеком, которым был всего несколько часов назад.

Люди из книги стояли перед ним как живые. Он бы и рад был поверить, что это всего лишь выдумка, но прочитанная история уже завладела его разумом, проникла в душу, и он уже твёрдо знал, что всё это было на самом деле. Он так хорошо представлял себе Кадрию, словно был с ней знаком. Он почему-то был уверен, что Дарина на неё похожа. Если бы он знал раньше, что Дарина так же, как он, потеряла мать в том возрасте, когда не остается даже воспоминаний, он вряд ли так же легко решился бы лишить её и отца. Конечно, его родная мать, может быть, и была жива, они не слышали о ней семнадцать лет, но это не значило, что он не понимал, что такое вырасти без матери.

Про Короля он не знал, что и думать. Где была правда? Кем был Король на самом деле? Мудрым правителем, которым он считал его до этого дня, или трусливым соблазнителем без чести и совести? Если он, и правда, сделал всё то, в чём его обвинял Арн, то простить его было трудно, но если Арн всё сочинил? Но зачем? И как можно было столько сочинить? Про любовь к жене. Про её болезнь. Про рождение Дарины, в конце концов. Во что теперь верить?

Наверное, снаружи сейчас была ночь.

А может, только вечер.

А может, утро.

Иларий совсем потерялся во времени. В его каменной тюрьме без окон и дверей невозможно было определить время суток. Совершенно измотанный и разбитый, Иларий заснул.

Сколько проспал, сказать он, конечно, не мог, как не мог и определить, когда проснулся: утром, днём, вечером или ночью. Перед ним были те же серые безликие стены, и тот же непонятно откуда бравшийся тусклый свет так же ровно и скучно освещал их.

В общем, обстановка была самая располагающая к тому, чтобы спокойно всё обдумать. Именно этого Иларию хотелось меньше всего. Он был бы рад окунуться обратно в сонное забытье – где ты не поймешь то ли жив, то ли мертв, то ли на этом свете, а то ли в каком-то неведомом мире, где есть чувства, видения, воспоминания, но нет мыслей. Ни одной проклятый мысли. Но вывалившись внезапно из сна, невозможно уже вернуться обратно, как упав, нельзя взлететь. Если ты, конечно, не птица.

А Иларий не только не чувствовал себя птицей, он и человеком-то себя не ощущал. Словно Арн, и правда, превратил его в какого-нибудь червяка. Еще день назад он был уверен, что сможет взлететь выше всех, и вот теперь лежал раздавленный в грязи, и не было ни сил, ни желания приподняться и оглядеться. Всё, что было в его жизни яркого и светлого, потухло, обесцветилось, рассыпалось на тысячу осколков и рухнуло в темную бездну, и ему, чтобы снова ощутить вкус жизни, надо было умереть и заново родиться. Он ощущал себя так, будто висел где-то между жизнью и смертью, и та и другая были от него одинаково далеко. И не было в этом мире ни звуков, ни красок, ни даже легкого ветерка.

Поэтому когда из серой стены вышел Арн, Иларий даже не пошевелился. Так и сидел, вяло привалившись к стене.

Арн сделал, как и в прошлый раз, из воздуха большое кресло и уселся в него, предварительно подняв с пола обе книжки.

– Ну вот, – сказал он, повертел их в руках, будто заново разглядывая, – одну в печку. Которую?

Иларий молчал.

– Теперь ты знаешь намного больше, чем все жители Древии. Я дал тебе прочитать полную редакцию своей истории, её единственный экземпляр. Остальные жители страны читают другую, сокращённую и, скажем так, отредактированную версию.

Иларий глянул на него исподлобья:

– Это ведь всё неправда? Это всё вы сочинили?

Арн рассмеялся:

– Ты мне льстишь. Я не в состоянии составить даже приличное письмо. А уж чтобы понапридумывать столько всего, мне бы точно понадобилось вывернуться наизнанку! Я нанял знаменитого борзописца, и он очень красиво записал всё то, что я ему диктовал. Правда, в литературных достоинствах этого произведения я бы сомневался, но это не главное. Самое важное, что всё, что здесь написано, до последней буквы правда.

– Я вам не верю.

– Твоя самая большая беда в том, что ты мне веришь. Если бы не верил, тебе не было бы сейчас так плохо. Просто ты сопоставил два текста и увидел, что белые пятна, на которые ты раньше не обращал внимания, прекрасно заполняются новыми фактами и многое объясняют. Ведь так?

– Вы сами признались, что наняли какого-то писаку, чтобы он выставил вас в выгодном свете. Значит, в вашей книге тоже много лжи.