Правдивая история короля Якова

Когда же писем долго не было, ему начинало казаться, что прошло уже не три года, а тридцать лет, а представлять, сколько ещё осталось, было и совсем страшно – колдовское ремесло давалось не каждому, и для того, чтобы стать ворожеем достаточного уровня, надо было потратить многие-многие годы. Впрочем, Арн не собирался становиться каким-то выдающимся ворожеем, с него было достаточно и малого, и он только ждал момента, когда научится извлекать золото из любых предметов. Но как бы трудно ему ни было, Арн был полон решимости довести начатое дело до конца, и лишь одно событие могло остановить его на пути к цели. И оно произошло. Ясным весенним днём он получил от матери письмо, в котором она извещала его, что Кадрию выдают замуж.

В общем-то, ничего неожиданного в этом не было: за прошедшие три года мать девушки не оставляла попыток найти ей богатого жениха, а сами многочисленные женихи так же упорно пытались завоевать руку и сердце прекрасной Кадрии, а точнее, благосклонность её матери, ведь сердце Кадрии, как мы знаем, уже было занято. Спасало положение несчастной девушки лишь что, что амбиции её матери были непомерно высоки: она уже отказывала не только купцам, но и знатным вельможам – а среди женихов Кадрии стали появляться и такие. Но алчность её матери росла пропорционально тому, как хорошела её дочь.

Кончилось бы это, скорее всего, тем, что Кадрия благополучно дождалась бы того времени, когда её возлюбленный получит все необходимые ему знания, и они бы преспокойно сыграли свадьбу, засыпав предварительно алчущую богатства мамашу золотом. Но случилось такое, чего не мог ожидать никто: ни следившие с интересом за развитием действия соседи, ни Кадрия, привыкшая к статусу «вечной невесты», ни её отец, сначала пытавшийся урезонить жену, но в итоге махнувший на всё рукой, ни даже сама потенциальная тёща, так увлекшаяся погоней за мифическим богатством, что, кажется, и забывшая уже, для чего оно ей было необходимо.

Но в начале весны на горизонте появился такой жених, о котором и мечтать не смели. Принц. Не фигуральный принц на белом коне, а самый настоящий – сын короля Якова Семнадцатого, тоже Яков. В перспективе Восемнадцатый.

Он приехал погостить в находившийся недалеко от селения замок, принадлежавший то ли его дальнему родственнику, то ли другу детства его покойной матери – точно никто не знал. Но это интересовало местных жителей меньше всего – в округе начался такой переполох, что на такие мелочи некогда было обращать внимание: все знатные, полузнатные, бывшие знатные стремились проникнуть в замок и пропихнуть туда своих дочерей: принц был молод и не женат.

Естественно, мать Кадрии тут же включилась в эту гонку. Всеми правдами и неправдами она пыталась попасть в заветный замок. И наконец ей это удалось. Каким образом она смогла познакомить свою дочь с принцем, так и осталось неизвестным, но каким бы это ни казалось невероятным, факт был налицо.

Ещё невероятнее было то, что принц, имевший возможность выбирать из сотен первых красавиц государства, остановил свой благосклонный взгляд на Кадрии, и не успели все опомниться, как было объявлено о помолвке.

Мать невесты ликовала. Недаром она ждала столько лет! Чувствовало её сердце, что дочери её предназначен самый высокородный жених из всех возможных, и теперь она не только вернёт себе всё утраченное её семейством, а станет тёщей королевского сына, а в ближайшем будущем – матерью королевы. От таких перспектив кружилась голова. И она, как могла, торопила день бракосочетания. Можете себе представить, что почувствовал Арн, когда узнал всё это! Годы лишений, перенесённые унижения, прозябание вдали от дома – всё было напрасно!

Но Арн не был бы Арном, если бы позволил судьбе сломить себя.

Едва дочитав письмо, он бросился к Селену и сообщил, что немедленно покидает его. Что будет делать, он ещё не решил, но было очевидно, что оставаться дольше не было смысла.

Сначала Селен уговаривал его передумать. Он не хотел терять талантливого ученика, который в будущем мог бы стать ему надежным помощником, и пытался убедить Арна, что настоящий ворожей должен всего себя посвящать своему ремеслу, иначе не стоило начинать учение. Но, видя, что Арн глух к его уговорам, перешел к угрозам. Была одна проблема, и серьёзная: уйдя от Селена, Арн не смог бы воспользоваться теми навыками, которыми успел овладеть. Дело в том, что, научившись накладывать заклинания, Арн ещё не умел главного: он не мог управлять своей колдовской силой. А такой недоворожей был бы опасен не только для окружающих, но и для самого себя. Сказать по совести, Селен вообще не имел права отпускать его от себя до тех пор, пока тот не научится брать магию под контроль. Если бы это был кто угодно другой, Селен бы так и поступил. Но он слишком хорошо знал Арна и прекрасно понимал, что того не удержат ни самые крепкие запоры, ни самые действенные чары. Однако Селен всё же почел своим долгом предупредить о риске, которому мог подвергнуть себя и окружающих Арн, если бы решил применить ворожбу.

Арн и рад был бы выслушать все советы своего учителя, но одна лишь мысль засела в его голове. Когда он представлял Кадрию рядом с каким-то распутным принцем, для которого она была лишь развлечением, у него непроизвольно сжимались кулаки.

Несколько дней провел он в дороге, практически без сна и отдыха. Денег на коня у него, естественно, не было, и он шёл пешком. Он позволял себе только короткие привалы, и то лишь тогда, когда совсем падал от изнеможения. Но даже когда он забывался коротким сном, тут же Кадрия вставала перед его глазами: она протягивала к нему руки, молила спасти её, избавить от ненавистного жениха. Мысль, что он может опоздать, придавала ему сил, и он тут же вновь пускался в путь.

В своё селенье он пришёл глубокой ночью, и как ни было велико его желание увидеть Кадрию, он всё же посчитал, что разумнее будет сначала поговорить обо всём со своей матерью.

Бедная женщина обливалась слезами, глядя на сына – годы лишений оставили на нём свой отпечаток: он сильно похудел, осунулся. И еле держался на ногах после утомительного пути. Но всё же отказался от еды и отдыха. Лишь один вопрос волновал его. Наверное, если бы мать сказала, что Кадрия уже стала женой принца, он бы упал замертво. Но ему суждено было жить. Как только он услышал, что до свадьбы осталось целых два дня, глаза его загорелись огнем и усталость улетучилась, будто он глотнул живой воды. Он позволил себя накормить, но не потому что чувствовал голод – все нормальные человеческие чувства будто умерли в нём, – а потому что теперь ему нужны были силы, потому что теперь он нужен был Кадрии.

Поев, он не мешкая направился прямиком к замку, в котором проживал принц. Три года назад он бы даже не помыслил о том, чтобы туда проникнуть. Но за эти три года Арн всё же научился у Селена много чему полезному. Например, проходить сквозь стены.

Правда, это получалось у него не с первого раза и на это уходило слишком много волшебной энергии, но всё же это было вполне достижимо. Тем более, что надо было преодолеть всего лишь одну внешнюю стену, а внутри, он был уверен, не было никаких преград. О том, что Селен предостерегал его от применения ворожбы, он и не вспоминал – слишком высоки были ставки.

Действительно, довольно скоро ему удалось пройти сквозь стену, и дальше всё пошло как по маслу. Он без труда и почти без ворожбы смог найти покои принца – он словно каким-то чутьем угадывал, куда ему идти, и шёл так, будто был здесь не раз.

Молодой принц безмятежно почивал, зарывшись в ворох кружев на ложе необъятного размера, скрытого от глаз бархатным балдахином.  Арн, приблизившись, сначала разглядывал его в упор, пытаясь угадать, что он за человек.

Говорят, что, если на спящего пристально смотреть, он почувствует этот взгляд и проснётся. Так вот, это было не про принца – он продолжал спокойно спать. Арну даже жаль стало его беспокоить. Разумеется, он не собирался причинять тому никакого вреда, ему лишь надо было, чтобы он отказался от Кадрии. Он осторожно тронул спящего за плечо. Принц даже не шевельнулся. Тогда Арн потряс его сильнее. Тут принц проснулся и жутко испугался. Он был не из числа храбрецов и, обнаружив у себя в спальне незнакомого человека, наверняка сразу нафантазировал себе неизвестно что. Но Арн поспешил его успокоить. Он попытался объяснить ему, кто он и зачем пришел.

Принц выслушал его, но отменить свадьбу отказался – он неожиданно заявил, что тоже любит Кадрию, и даже имел наглость утверждать, что она отвечает ему взаимностью.

Такую бессовестную ложь Арн вынести не мог. Увидев, что по-хорошему уладить дело не получится, он решил применить колдовскую силу.

Сначала Арн превратился в огромного дракона, потом смерчем пронесся по покоям принца, а в конце взвился к потолку огнем. Все эти превращения отняли у него последние силы, но возымели действие. Принц сразу же признался, что солгал и про свою любовь к Кадрии, и про её ответное чувство. Даже прибавил, что она говорила ему, будто любит кого-то, кто сейчас далеко, но он не обратил внимания на её слова. В итоге, перепуганный насмерть бывший жених пообещал утром же покинуть замок, отказавшись предварительно от всех притязаний на Кадрию.

Забегая вперед, скажем, что на следующий день мать Кадрии получила письмо, в котором принц объявлял, что свадьба отменяется. Он даже не решился лично проститься с бывшей невестой. Примчавшейся в ту же минуту в замок несостоявшейся тёще сообщили, что принц убыл рано утром, сославшись на внезапное недомогание. Никто ничего не понимал: вечером принц выглядел вполне здоровым, а утром, когда все проснулись, его уже и след простыл.

А Арн, убедившись, что его любимой больше ничего не угрожает, отправился прямо к ней. Когда он появился на крыльце её дома, он еле держался на ногах. Кадрия, увидевшая его в окно, едва узнала его – так он изменился. Слёзы выступили у неё на глазах. Два чувства нахлынули на неё одновременно: радость от встречи с любимым и грусть при виде жалкого состояния, в котором он пребывал. Арн только взглянул на неё – как же она была хороша в эту минуту! – и этот взгляд окончательно лишил его силы: он без памяти повалился на землю.

Вскоре они сыграли свадьбу. Матери Кадрии он по-прежнему не нравился, но, проиграв главную битву своей жизни, она смирилась и довольно легко дала согласие на брак.

На этом месте и надо бы завершить наш рассказ. Во всяком случае так поступил бы сочинитель сказок, где всё заканчивается свадьбой героев. Но реальная жизнь не похожа на сказку, и в нашей истории именно с этого момента и начинаются для героев самые тяжёлые испытания.

Арн с женой планировали жить в родном селении, но вскоре им пришлось уехать. Причиной этого стали слухи, которые поползли по округе после истории с принцем. Арна подозревали – и, как мы знаем, небезосновательно – в применении ворожбы. Многие односельчане знали о том, на кого он учился, а обстоятельства, при которых расстроилась свадьба, казавшаяся до приезда Арна делом решенным, были более чем загадочные.

Арн на все эти разговоры не обращал внимания, его нисколько не беспокоили пересуды за его спиной. В отличие от его жены. Кадрия болезненно реагировала на такое к ним отношение. Причём, болезненно в буквальном смысле.

Здесь надо упомянуть одну важную подробность.

У Кадрии с раннего детства развивалась редкая болезнь. Если она слышала в свой адрес обидные слова, если про нее говорили что-то плохое, если её ругали, она по-настоящему, серьезно заболевала: ей становилось трудно дышать, начинала болеть грудь, её знобило, иногда даже начинались судороги. Поэтому её родители, как бы строго с ней ни обходились, привыкли следить за своими словами: даже самое незначительное замечание в её адрес могло вызвать у неё приступ болезни.

Зная об этом, Арн решил увезти свою молодую жену подальше от людей, которые могут причинить ей страдания. Они переехали в другое селение, где их никто не знал. Кадрия, которой Арн честно признался, что применил ворожбу, умоляла его не ворожить больше: она боялась, что это принесет ему вред. И Арн обещал жене, что с ворожбой покончено. Да и незачем было ему теперь колдовать. Единственное, ради чего он хотел стать ворожеем, была свадьба с Кадрией. А этого он добился. Работать он умел. Он занялся хозяйством, молодая жена ему с энтузиазмом помогала. Казалось, их ждала счастливая безоблачная жизнь.

Но вышло все иначе.

Прошло несколько месяцев со дня их свадьбы, и в стране произошли серьезные перемены. Король Яков Семнадцатый скоропостижно скончался, и на трон взошел его сын, Яков Восемнадцатый. В общем-то, для страны это не имело большого значения. Правление Якова Семнадцатого нельзя было назвать выдающимся. Никаких заметных реформ он не проводил, войн не вёл. Потомки уже через пару десятков лет наверняка не смогут сказать, чем Яков Семнадцатый отличался от предыдущих Яковов: Пятнадцатого, Шестнадцатого и всех прочих. И в сыне его не было ни решительности, ни государственного ума. Его правление обещало стать таким же невыразительным, как и правление его отца, и для всех жителей Древии смена короля означала лишь изменение порядкового номера, называемого после его имени. Для всех. Кроме Арна и Кадрии. Для них этот день стал роковым.

Дело в том, что неудавшийся жених не забыл испытанное им унижение. Разумеется, он уже и не вспоминал про Кадрию, но, получив власть, твердо решил отомстить её мужу.

Конечно, признаваться в своем тогдашнем малодушии он не планировал и вытаскивать на свет Божий историю своего неудачного сватовства не собирался. Вряд ли ему хотелось, чтобы его подданные узнали, что их король – трус и негодяй. Поэтому он решил действовать издалека.

Он издал указ, по которому ограничивалась деятельность ворожеев. Указ был очень длинным и путаным, разобраться во всех его положениях было сложно. Но он давал королю возможность начать преследование тех, кто занимался ворожбой. Естественно, указ этот был направлен против одного-единственного ворожея, но люди, находящиеся у власти, следят за соблюдением внешних приличий, и для короля абсолютно не важно было, что пострадают многие невинные честные и порядочные ворожеи, и уж тем более не интересовал его тот факт, что Арн вот уже несколько месяцев даже не вспоминал о ворожбе – он твердо держал слово, данное жене.

И тем не менее, его арестовали. Откуда-то нашлись свидетели (когда нужно влиятельному человеку, они находятся быстро), которые поклялись, что видели, как Арн ворожил. Ему приписали какие-то преступления, которых он не совершал, и не успел он опомниться, как оказался в тюрьме.

Понятно, что человека, три года изучавшего колдовское дело, не могли бы удержать никакие замки, но проблема была в том, что он больше всего на свете боялся потерять доверие любимой жены. А она ни за что не хотела, чтобы он применял свои колдовские умения.

Она искренне считала всё произошедшее недоразумением, и, имея чистую и светлую душу, даже предположить не могла в людях такого коварства, которое выказал король. Кадрия была уверена, что недоразумение скоро рассеется и её муж вернётся домой. Но сидеть сложа руки было не в ее правилах, и она стала обходить всех, от кого, как она думала, зависела судьба её мужа. Но никто из этих людей не внял её словам. Мало того, Арна обвиняли всё в новых и новых преступлениях, а с его женой обходились грубо. Ей приходилось терпеть насмешки и оскорбления, и она всё больше убеждалась в том, что если её муж и выйдет из тюрьмы, то очень не скоро.

Из-за всех этих переживаний у неё разыгралась болезнь. С каждым днём ей всё труднее было выходить из дома. И всё же она не теряла надежды на то, что справедливость восторжествует. Но она не знала короля!

Мстительный по природе, Яков Восемнадцатый не ограничился арестом Арна. Он поехал к его жене, чтобы насладиться видом её мучений.

Кадрия выглядела очень плохо. Болезнь измучила её так, что она уже не вставала с постели. Король мог чувствовать себя удовлетворенным.

Другой, менее жестокий, человек на его месте ограничился бы зрелищем несчастья бедной женщины и даже, скорее всего, позволил бы её мужу вернуться домой, чтобы помочь ей. Но только не Яков! Ему и этого показалось недостаточно. Он приказал схватить ни в чём не повинную женщину и отвезти в свой замок, где запер ее в одной из башен.

Арн тем временем всеми силами пытался обрести свободу. Но не о себе он беспокоился. Кадрия – вот о ком он думал каждую минуту. Мысль, что она одна среди чужих людей, которые могут её обидеть, было невыносима. И не только это волновало его. Накануне своего ареста он узнал, что его жена ждёт ребёнка. Сознание, что именно сейчас он должен быть рядом с ней, не давало ему спать спокойно. Всё время он проводил в раздумьях, как ему покинуть тюрьму. Помня обещание, данное жене, он не хотел ворожить.

В первые дни своего заключения он надеялся на правосудие, пытался доказать, что арестован по ошибке – ведь он, и правда, после того случая с принцем ни разу не ворожил. Но с этой надеждой он распростился очень быстро – судебные чиновники даже не пытались делать вид, что в стране существует правосудие. На все его просьбы они только смеялись ему в лицо.

Тогда он решился на побег. Он внимательно исследовал свою камеру и пришел к выводу, что для побега нужна тщательная подготовка, на которую могут уйти недели, а то и месяцы. Это его никак не устраивало. Но что же было делать?

Помощи ждать было неоткуда. И тогда он решился на небольшую ворожбу. Он хотел всего лишь узнать, как там его любимая Кадрия. Увидев, что с ней всё в порядке, он смог бы продержаться.

Он зачерпнул плошкой воды из большой грязной бочки, стоявшей в углу камеры. Прошептав заклинание (самое простое, которое он выучил еще в первые месяцы своей учебы у Селена), он стал смотреть в воду, как в зеркало. Вскоре в этом зеркале он увидел Кадрию. Она лежала на кровати в тёмной комнате и пыталась дотянуться до чёрствого куска хлеба, валявшегося на полу. Но сделать это ей не удалось, и она без сил упала на кровать. В этот момент дверь отворилась, и вошел король. Арн его сразу узнал. Увиденное было настолько ужасно, что он вскрикнул и выронил плошку. Черепки зазвенели у его ног, вода разлилась. Забурчали разбуженные сокамерники.

Несколько минут он стоял как громом поражённый, не в силах шевельнуться. Но лишь только первое оцепенение прошло, он быстро произнес несколько заклинаний, взмахнул руками и исчез. К неописуемому удивлению нескольких проснувшихся заключённых.