Остров звезд

– Бог мой! – он притворно вздохнул, – а ты что думал, малыш? «Мердж Рекордс»[57 - Merge Records – Инди-лейбл. Артисты: Arcade Fire, She & Him, Spoon.], или, может, еще какие подобные инди-лейблы? Нет уж, на мелочи не размениваюсь, – он рассмеялся в трубку. – Понимаю, у тебя нет слов, чтобы отблагодарить меня. Но это все впереди, еще успеешь…

ГЛАВА 9. СЛЕДУЙ ЗА МЕЧТОЙ

История всех групп делится на «до» и «после». И часто бывает, что путь до музыкального Олимпа гораздо сложнее, чем пребывание на нем. Именно об этом и стоит рассказывать. Эта дорога готова испытывать любого, кто имел неосторожность ступить на нее. Даже если ты рожден для того, чтобы создавать музыку, даже если это твое жизненное кредо. В музыкальную топ-тусовку пускают далеко не всех, лишь самых настойчивых. Тех, кто в силах удержать за хвост синюю птицу удачи, так настырно вырывающуюся из рук. Тех, кто сумел посадить ее в большую клетку с толстыми прутьями, откуда ей уже не упорхнуть.

Сколько я времени потратил на то, чтобы рассказать с чего все началось и как мы к этому пришли как вдруг: раз и все! Похоже, яснее не стало…

Ладно, постараюсь разложить все по полочкам.

С того момента как мы стучались в двери звукозаписи мистера Шорта до текущего момента прошло почти семь лет. Семь лет упорного, добропорядочного труда от гаражной группы до символа поколения. И уже можно сравнивать с «The Beatles» и «Queen» – такие же легендарные. Все эти годы я практически не сидел на месте. Моя жизнь превратилась в мешанину из сочинения песен, репетиций, концертов, встреч с фанатами и разумеется, множество переездов и перелетов. Во всем это калейдоскопе было очень трудно урвать время для отдыха или налаживания личной жизни, которую я решил завести, когда после смачной попойки с ребятами и несколькими фанатками. Помню, однажды я проснулся не только с головной болью, будто мне о голову разбили Энджи до щепок, после чего Эрл со всей своей богатырской мощью воткнул меня в землю, но и с панической атакой, будто я вот-вот откинусь. Не откинулся, если вы заметили, но страху натерпелся на две жизни вперед.

Тогда, в начале пути, нам повезло вырваться из безымянного гаража в маленьком городке на большую сцену, с местных пьяных вечеринок прямо в первое мировое турне. Сколько мне было, когда кофемолка закрутилась? Уже и не вспомнить. Двадцать лет, кажется.

Это не было чудом, или мигом удачи, как могли бы подумать многие – только результатом большой и кропотливой работы, проделанной нами всеми. Из квартета мы превратились в крепко сбитый квинтет. Я и сам понял простую истину – будь ты хоть трижды талантлив, хоть умей стоять на голове, но в команде должен быть и тот, кто заправски умеет управлять этим цирком. А мистер Шорт умел. Его талант администратора, музыкального менеджера, был на вес золота, как и у меня – писать музыку.

Без больших связей и умения договариваться мы бы так и остались прозябать в безвестности. Идея симбиоза сработала, и «Блудному сыну» лишь оставалось делать свое дело. Нам доставались залы, музыка и любовь поклонников, а Вуду мастерски вел переговоры и отсчитывал кэш на карманные расходы.

Что там стало с его радиостанцией и студией звукозаписи – не знаю, да и никогда после не спрашивал его. Наверное, подыскал замену. Думаю, нашлось немало желающих сидеть в теплом офисе, плевать в потолок, попердывать в большое кожаное кресло и сводить пластинки. Та еще работенка – не бей лежачего, это вам не на заводе у станка стоять.

Итак, начав с небольших залов в пару сотен человек, перемещаясь от одной площадки к другой в небольшом трейлере, который вмещал наш нехитрый скарб, незаметно для самих себя, мы расширили свои горизонты и амбиции.

Первый год, когда наш звездный путь только начинался, я и написал многое, в том числе и самые свои лучшие песни. Они были пронизаны усталостью дорог и невероятной силой пути за своей мечтой. И всякий раз был рад, что мое вдохновение перешло и моим слушателям. Порой за сценой мне удавалось перекинуться парой слов с кем-нибудь из них во время автограф-сессии. И часто находились такие, которые благодарили, искренне, от сердца, за то, что своими песнями я давал им стимул жить дальше. Правда, это приводило меня в восторг! То самое чувство, когда понимаешь, что кому-то помог. Не просто способ набить карман деньгами, а настоящее искусство – не больше и не меньше. И я умел разделять это.

Потом залы становились лучше, а слушателей больше. Появился и второй трейлер с аппаратурой высокого класса, неотрывно следовавший за нами. Рабочие поднимали мониторы, звукорежиссер выстраивал мониторы. А мы вместе с нашими инструментами часто ютились на маленьком островке сцены, окруженном светом больших прожекторов и океаном поклонников. Залы были наполнены под завязку и sold out[58 - Sold out – в данном контексте «Все билеты выкуплены».], кажущийся ранее невозможным, стал уже привычным и обыденным.

В те дни мы исколесили всю Америку вдоль и поперек иногда засыпая в Остине, а следующим вечером играя очередной концерт в Спрингфилде, отмахав шестьсот миль по федеральным трассам в нашем трейлере. Мы были одухотворены происходящим настолько, что нам хотелось продолжать творить, играть, вдохновлять, записывать новые песни и… спать. Ох, уж этот вечный недосып во время туров. А спать, скажу я вам, безумно хотелось! Но не этой ли безумной кутерьмы мы жаждали? Да, пожалуй, именно ее!

Мой гейзер творческой энергии вместо того, чтобы убить, жаром фонтанировал изнутри, рождая новые рифмы и накладывая их на аккорды. Нам было по двадцать, мы были неубиваемы.

Я строчил песни в салоне самолета, в кресле нашего трейлера, в перерыве между концертами и придорожных кафе. Многие из них сразу отправлялись в помойку, но другие, связываясь строками, складывались, словно пазл, рождались в виде очередного хита, который мы добавляли к ближайшему выступлению в концертный сет-лист.

Тут уж все были «за». Как же так – не показать очередной новый материал. Все это быстро оказывалось на Ютубе и набирало миллионы просмотров. Наши фанаты быстро разносили музыку группы по соцсетям. Вуду был крайне недоволен и в какой-то момент наложил строгий запрет на исполнение нового материала. А в груди кололо от нового неистовства песен!

Мы прошли путь от самого первого хита до того момента, когда чуть ли не каждый новый сингл «Блудного сына» попадал в музыкальные чарты, то сразу оказываясь на вершине хит-парада Billboard Hot 100, то, стремительно скользила вверх, начиная отсчет с самого последнего места последней десятки.

Мы с ребятами, порой, даже держали пари, до какого места дойдет очередная песня, а чем еще заниматься музыкантам в турне?! На удивление, чаще всего выигрывал наш молчаливый Хайер, который в стотысячный раз настраивая любимую Энджи, даже сейчас он не отказался от нее – бросал в воздух совершенно случайные цифры. И надо же, фортуна часто оказывалась на его стороне. А моя главная песня, что когда-то зацепила больших боссов из «Сони» – наш хит «Follow The Dream»[59 - Follow The Dream (англ.) – Следуй за мечтой.] – так и вовсе удерживала первое место на протяжении шестнадцати недель в топе! Шестнадцати! Кому такое еще удавалось? Мэрайе Кэри, Луису Фонси и «Блудному сыну», черт побери! Чем не повод открыть бутылку-другую «Кристалл»[60 - Cristal – торговая марка шампанского производителя Louis Roederer. Шампанское продается в хрустальной бутылке с плоским дном и в анти-ультрафиолетовой целлофановой обертке с золотым ярлыком. Его высокая цена придает вину образ исключительности.]? Это очень вдохновляло!

Мы быстро набрали высоту, ни секунды, не боясь с нее сверзиться. А оказавшись на самой вершине, разом забыли ту, прошлую жизнь, начав новый отсчет. Как быстро забывается все плохое. Удача подменяет понятия, стирает из памяти неудачи, оставляя только веселые истории, которые можно под смех и хохот рассказать на очередной вечеринке на звездных дорожках Голливуда, Вегаса, озаренных яркими прожекторами и вспышками фотокамер вездесущих папарацци и официальных СМИ.

Теперь наши лица постоянно мелькали на обложках «Rolling Stone», «New Musical Express», «Rock It Magazine» и многих других музыкальных журналов – всех и не упомнишь. Я пытался поначалу было коллекционировать все вырезки, где было упоминание о нашей группе, но быстро бросил это бесполезное занятие – их было слишком много.

Толпы фанатов, спешные перелеты и переезды из города в город: Лос-Анджелес, Прага, Рим, Монте-Карло, Ницца, Париж, Шанхай, Токио, Москва и даже трудновыговариваемый русский Владивосток, или он все-таки японский?

Мы отмахали полмира, следуя за своей мечтой! И если бы я собирал мили, давно бы стал золотым клиентом. Да все авиакомпании быстро разорились бы на нас. Очень вовремя Вуду взял в аренду самолет – небольшой бизнес-джет Bombardier Challenger 300 – и установил туда мини-студию, где мы могли заниматься творчеством даже во время перелетов.

ГЛАВА 10. ПОРА ЗАЖЕЧЬ!

Еще один концерт, один из многих. Двухтысячный или больше – мы уже потеряли счет. Большой зал State Music Hall где-то в Алабаме, кажется. Я устал запоминать их все, тем более что названия все чаще повторялись. Все как обычно – самолет приземлился на посадочной полосе, пробежав отмеренные пилотом сотни футов. В тот момент мы были распластаны в креслах, давя задницы и храпя каждый на свой лад.

– Привет, синьоры! – странная привычка капитана воздушного судна здороваться после каждого приземления теперь даже не казалась нам забавной.

Закинув спросонья инструменты на плечи, мы медленно спустились по трапу позевывая и потягиваясь, на взлетно-посадочную полосу, где нас уже поджидал микроавтобус, готовый преодолеть очередные футы до ворот, а там, скользя через весь город, разгрузить у концертного зала. Какие еще достопримечательности? О чем вы? Максимум водитель возьмет автограф и все. А иные даже не знали, что за группа едет у него за спиной. Слишком непривлекательными мы были в тот момент. На головах петухи и слипшиеся копны волос, изо рта воняет, что из навозной кучи. Одна мечта – добраться до ванной очередного отеля. А что нам оставалось? Вся неугомонная жизнь нашего музыкального бэнда – голубое небо и лабиринт улиц. На впечатления места просто не остается. Я бы и рад был поваляться на пляже где-нибудь в солнечном Камари[61 - Камари – вулканические (черные) пляжи на острове Санторини, Греция.], оставив все мысли на потом, но турне такого не предполагает – нас ждет очередной концертный зал, который слишком похож на такой же другой.

С самого утра меня преследовало какое-то паршивенькое чувство, такое, знаете ли, что зудит комаром над ухом. Я уж и пытался его прогнать, и сделать вид, что его не замечаю, но осторожное и опасное чувство меня все время нагоняло, будто зная обо всех наших планах.

Уже сев в автобус, я обернулся на парней. Им, кажется, не было дела ни до чего. Эрл хохотал над очередной довольно-таки эстетической шуткой Хемингуэя. Вот медведь так медведь, кажется, его ничем не проймешь. А вот тебе на! И я даже было попытался вяло улыбнуться, но улыбка вышла кривой и крайне нездоровой. Даже Хем округлил глаза. Да что ж такое?

В какой-то момент, пока мы пересекали город, кажется, мне даже удалось избавиться, потерять тот назойливый шум в ушах. Да и потом, суета в гримерке, саундчек – и все, как будто его и не бывало. Можно было подумать, что в аду просто на мгновение вспомнили про меня, а потом забыли, отвлекшись на других грешников. Впрочем, мы не такие. Хоть церковь и далека от рок-музыки, но и мы, порой, приходим в храм с молитвами и свечами. Все такие милые и пушистые. Ад – это не про меня, несмотря на цепи, кожу и длинные волосы. Не суди, да не судим будешь.

Когда все уже было готово, и я сидел в одиночестве перед зеркалом в бэкстейдже[62 - Бекстейдж (от англ.: backstage – закулисье, закулисный, находящийся за кулисами) – действия, процессы, которые не видит зритель – «за кулисами», «за сценой», «за кадром».], давящее чувство тревоги вновь набросилось на меня, как соседская овчарка на Хайера. Я не рассказывал?

У Хая специфические отношения с братьями нашими меньшими – плохие, чего уж тут скрывать. И если кошки максимум шипели, а чаще – держались от него подальше, то собаки кидались на него, чуя за версту, будто именно он своровал тщательно запрятанную вкусную кость. Впрочем, по правде говоря, я бы и сам не разделил с ним банку пива, так, на всякий случай. А уж звери чувствовали внутри него нечистую силу, прямо как в тех фильмах ужасов. Так вот, эта овчарка прямо-таки изрыгала на него всеми нечистотами организма, когда Хай проходил рядом. Сатанинское отродье! И даже непонятно, кому больше идет такой эпитет – собаке, или самому Хаю.

В общем, я снова почувствовал это внутри себя – то непонятное чувство. Сердце зашлось в быстром ритме, пульс участился. Неясное предзнаменование. Что-то неуловимое, странное, и в тоже время гнетущее. Стены тесной комнаты гримерки давили еще сильнее. Такое бывало раньше, не соврать, но я никогда не обращал внимания. Только бы удалось унять внутреннюю дрожь. И на том спасибо!

О, Господи, если вы думаете, что звездам хорошо живется, вы просто ничего не знаете о нас! Внутренние демоны каждый день крошат плоть, пытаясь найти выход… Не так уж нам и легко. День за днем – работа, без выходных. Так и до антидепрессантов рукой подать.

– Кейси, на выход через пять минут, – я и не заметил, как Вуду оказался рядом. Он хлопнул меня по плечу и указал рукой в сторону двери.

– Окей, – я кивнул головой в ответ и посмотрел на себя внимательно в зеркало в поисках малейших изъянов. Вроде все в порядке. – Фуууххх, – выдохнул я с облегчением. То самое необъяснимое чувство опять исчезло, как и не бывало.

– Блудный сын! Блудный сын! – Стонали тонкие стены.

Что же, пора зажечь!

До конца интро[63 - Интро – небольшая музыкальная пьеса, предваряющая выступление группы.] оставалось ровно тридцать секунд. Я сам придумал его, чтобы оставить время на моральную подготовку к очередному выступлению. Проходил это и знаю, что все будет позже: и крики из зала, и энергетика, летящая со сцены, вернется, преумножившись в разы. Все это нужно было лишь мне самому. Вот Эрл уже сыграл свое соло, а Хем, повторяя за ним рисунок, выдал самую толстую ноту, и даже Хайер был близок к очередному музыкальному оргазму. Теперь и моя очередь.

Вуду хлопнул меня по плечу – такой жест вошел в традицию. На самой высокой ноте я появился на сцене в свете прожектора. Зал неистовствовал. Я ощущал себя богом! Я мог делать с ними все, что захочу.

Круг света лег на мои плечи.

– Привет, Алабама! – рев из зала похоронил мои слова под собой, примерно в паре метров. – Ну что, зажжем?

– Даааааа! – зал ответил мне стократным, отражающемся от стен эхом. Другого ответа я и не ожидал. Что же… я провел пальцами по струнам и зрители замерли в предвосхищении. Стало настолько тихо, что я слышал биение собственного сердца. Через мгновение, когда музыка польется в уши зрителей благоговейным музыкальным водопадом, они опять взорвутся криками и овациями. Обожаю!

Я обернулся и подмигнул Эрлу. Это был наш знак – зал готов.

Хочешь ли ты понять, что значит мечта?

И как идти к ней, не сворачивая ни на миг?

И если бы тобой был я,

Ты услышал бы мой пронзительный крик.

Я начал с нашего главного хита. Его и так миллион раз крутили по радио, а просмотры на Ютубе перевалили за сотню миллионов. В черном мареве зала тысячами зажглись мобильники, словно свечи, покачиваясь в такт. Как же было красиво! Словно черноту ночи озарили все ярчайшие звезды. Это ли не момент славы?

Зал качался, кричал, махал телефонами, рвал глотки, исполняя вместе с нами популярный хит. Какое неистовство, божья благодать, спустившаяся с небес прямо в концертный зал. Я собирал его энергетику по крупицам, вдыхая в себя, наполняясь ею. Лучше, чем кокаиновая дорожка, поверьте мне. Есть с чем сравнивать… Еще чуть-чуть и меня разорвет, надо бы остановиться, дать паузу.