Остров звезд

Он помог мне встать и усадил на высокий барный стул за кухонным островом[73 - Кухонный остров – отдельно стоящая рабочая зона кухни.]. Сердце билось в ритме загнанного зайца. Еще не хватало отсюда сверзиться.

– Тебе не предлагаю, – он отвинтил крышку с бутылки Jack Daniel’s и плеснул в бокал коричневой жидкости.

– Почему? Может, и мне поможет?

– Может, поможет? – он передразнил меня. – Ты и в жизни разговариваешь стихами? Или пишешь новую песню?

Я протянул ему пустой стакан с огранками по бокам, который нашел на столе.

– Заткнись уже и налей, – сказал я уверенно. – Ты мне не мама, ты – мой продюсер.

– Тоже хорошие слова. Запиши, используешь для своей биографии. – Лайонел, запнувшись на мгновение, и все еще пристально рассматривая меня, опрокинул бутылку, – твоя смерть будет на моей совести. И эти слова тоже запиши. Фанаты хотя бы будут знать, что я отговаривал тебя. Включи телефон на запись, я не хочу, чтобы меня привлекли к уголовному делу, как Конрада Мюррея[74 - Конрад Мюррей – личный врач Майкла Джексона, обвинен в непредумышленном убийстве певца и приговорен к 4 годам тюрьмы.]. Ты сам, все сам…

– Заткнись, – я оборвал его, – тебе-то что переживать? Тем больше денег у тебя будет, – и опустошил стакан один глотком. – Ты ведь не идиот. Понимаешь, о чем я.

Конечно, мистер Шорт не из тех, кто не понимает намеков. Прощелыга, что с него взять. Но умный бобер! Впрочем, и эта крамольная мысль никак не могла уложиться в его мозгах. Он облокотился локтями на стол.

– Дурак ты, – Лайонел посмотрел на меня. – Ты тоже видел новости?

Я кивнул.

– Продажи билетов подскочили на миллионы процентов! – кто о чем, а вшивый о бане, – все раскуплено, sold out[75 - Sold out – понятие, когда все билеты на концерты выкуплены заранее.], мальчик мой! – его глаза горели, и даже неважно, что еще пять минут назад он видел мой почти труп. – У нас вся жизнь впереди! Вообще у меня родилась идея – давай сделаем падающий прожектор частью шоу. Многим понравилось!

Я поднял взгляд.

– Сомневаюсь, Шорт, – я взял бутылку и махнул себе виски. – Особенно, тем, кто, кто умер.

– Им уже ничем не поможешь, – он махнул рукой, – помянем, – и залпом опрокинул бокал. Я последовал его примеру. Виски обжигало горло, но, свалившись в пищевод, отдалось приятным теплом. Лайонел, не моргая смотрел на меня. – Компания пошла навстречу и готова выплатить по миллиону долларов семьям погибших. А об этом в новостях скажешь ты. Издержки производства, что поделать. Не думаю, что такой поступок опустошит наши счета. Тем более, это их деньги…

– Все лучше, чем похоронная колонка в New York Times, – я усмехнулся, поймав себя на мысли, что он загоняет меня в ловушку. Мне бы стоило отказать, но картинка схлопнулась, обернувшись положительной стороной. Лучше уж так, чем совсем никак.

– Лучше, да! – мне показалось, что между нами пробежала искра.

– Ты для них та самая золотая рыбка, или джинн, что исполняет желания. Золотое руно[76 - Золотое руно – в древнегреческой мифологии золотая шкура барана. По преданию, руно стало магическим гарантом благоденствия греков.], если хочешь.

– Ну, если ты так считаешь… – мне нечего было ответить.

– Тогда договорились! – он протянул руку, и я хлопнул по ней пятерней.

– Да, договорились.

– И еще… – его улыбка вдруг исчезла. Он стал серьезен, губы вытянулись в тонкую нить. – Извини, что сегодня. После всего, – он развел руками. Долгая тишина упала между нами.

– Ну… Что еще? – я смотрел на него.

Лайонел плеснул себе в стакан еще виски и молча выпил. Я смотрел на него не моргая.

– Что? Что? – я почти кричал. – Ну что же, твою мать!

– Герберт умер, – после долгой паузы произнес он.

В ушах опять зазвенело. Жизнь резко дала резкий крен, будто я дернул ручник, летя по шоссе на скорости двести миль в час. Что, слишком резко? Окей, тогда все по порядку.

ГЛАВА 2. ГЕРБЕРТ

Славный Герберт Уэлш, фронтмен группы «Парк Динозавров», из той странной когорты друзей, что, вроде и близок, но встречи с ним были столь редки, и к постоянному кругу общения он относился слишком посредственно.

Мы познакомились на одном из концертов, кажется, в Фениксе, где по досадной ошибке организаторов, или по счастливому стечению обстоятельств (тут уж как посмотреть) оказались одновременно. Как подобает в таких случаях, знакомство началось с перебранки, кто будет выступать, а кто быстро соберет свои монатки и отправится домой. И даже перед самым выходом на сцену мы все еще не могли прийти к правильному решению. Мы же рокеры, а не рэперы, которые при любом удачном случае достают револьвер. Наша стратегия – слова, а не пули.

Герберт с парнями оказались крепкими орешками и не собирались давать заднюю даже при виде Эрла, который мог бы всех хлопнуть как мух, особо ничего не заметив.

– Иисусик! – я вышел на передний план. Ох, как меня раздражала внешность Герберта – волосы в завитушках, усы, борода. Да и рост под два метра – я смотрел на него снизу-вверх. – Давно бигуди-то забыл снять?

Герберт ничего не сказал, просто молча натянул темные очки на глаза.

– Что, софиты мешают? – я позволил себе вольность, хотя понимал, что тот уже готов накинуть мне хук с правой, а потом, если удержусь на ногах, еще и с левой руки. Но все-таки негласный закон не бить музыкантов по лицу его сдерживал.

– А тебе никогда не говорили, какое ты говно? – его голос заполнил гримерку.

– Не говорили. Ни разу, – я оскалился. – Гуано[77 - Гуа?но (исп. guano от кечуа wanu) – разложившиеся естественным образом остатки помета морских птиц и летучих мышей.] или так, из-под дворовой собачки?

Хайер тонко хихикнул. Я обернулся, зло прищурившись. Тот, заткнув рот, и, проведя пальцами по губам, словно закрыв молнию, махнул рукой, дескать продолжайте. Через мгновение я вернулся к словесному спаррингу. Как же неприятен был мне тип, возвышающийся надо мной!

– Так вот, – Герберт почесал бороду, – ты как раз самое настоящее, человеческое. Ты – человек-говно! – он поставил восклицательный знак. Ржач парней из «Парка динозавров» заполнил закулисье.

– А знаешь, что, Иисусик, – наступила резкая тишина. Мои губы постоянно двигались в ритм с мыслями, я пытался найти достойный ответ на брошенную им колкость, ударить побольнее. И даже мистер Шорт молчал, на всякий случай, прижавшись к стене, – я в видах говна не разбираюсь!

Настала очередь похохотать и для моих ребят.

Слово за слово, повышались тона, легкая перебранка переростала в серьезную ругань. Здесь, за сценой, уже раздавался отборный мат! Где такое видано, чтобы две отличных группы – кумиры молодежи – собирались порвать друг в друга в клочья?! Еще вот-вот и полетят клочки по закоулочкам. Силы были равны, но, в конце концов, кому петь сегодня на сцене? Музыкальное братство очень хрупко. «Блудный сын» против «Парка динозавров» – такое бы закинуть в газеты.

Обстановка была накалена до предела, искры раздора не просто летели с разных сторон – еще чуть-чуть и занавес воспламенится. Хай, предвидя печальные расклады для любимой Энджи, аккуратно убрал ее в сторону и уже оглядывался в поисках того предмета, которым можно было бы садануть по голове противника. Еще мгновение и десяток человек будут кататься по пыльному полу в окружении разбитых инструментов.

– Тише, парни! – перед нами неожиданно появился Джой – один из организаторов несчастного концерта. Он ворвался в наш переполох и поднял руки, разводя огни на разных берегах. – Стоп, стоп, стоп! Мы так не договаривались, – видимо, им удалось-таки сложить простую формулу и понять, что если ничего не предпринять, то и они останутся без концерта и без денег. И, в лучшем случае, будут погребены под останками клуба, как Хиросима после ядерного удара. А, признаюсь, драка рок-музыкантов могла бы быть пострашней. Да что уж там говорить, даже бойня феминисток за расческу для усов все-таки оставляла шансы на жизнь.

– Конечно! – я ввинтил слово.

– Конечно! – Герберт кивнул, сложил руки на груди и пристально уставился на него взглядом из-под очков.

– Тогда… тогда бы почему вам не выступить всем? – Джой мялся. – Представьте какой сюрприз будет для фанатов. Две любимых группы на сцене в один вечер! А, может, тандем? Супергруппа[78 - Супергруппа – термин, появившийся в конце 1960-х годов для описания рок-групп, все участники которых уже получили широкую известность в составе других групп или как сольные исполнители.] – такого у нас еще не было!

– И не будет, – Герберт грубо оборвал его. – Две группы – два отделения – две цены. И мы выступаем после них, – он не спускал с него очков, – супергруппа, придумал тоже. Неужели ты думаешь, что мы будем играть с этими… этими… – он щелкал пальцами в поисках подходящего слова. – Гуано!

– Недальновидно, но я соглашусь. Пускай сегодня выступит «Блудный сын», – перебил я Герберта, пропустив мимо ушей очередную колкость, – а завтра – «Парк Динозавров». Вы и так слишком старые! Вам миллионы лет, с вас не станется. Сделаем доброе дело. Ведь если мы сыграем в один вечер, кто-то мигом лишится всех фанатов. И точно не мы, – я расплылся в улыбке, – а как раз и получится, что вы выступите после нас. Боюсь только, что завтра уже никто не придет, – «Парк Динозавров» меня уже достал до кишок. Парни здесь совершенно не при чем, это наши с ним разборки. Но если они такие старые и упертые, что не в состоянии понимать шуток, то явно в местной больнице будет пополнение. Слава Богу, Эрл не при деле, хотя кулаки его были наточены. Мне же как-то не улыбалось провести ближайшие пару дней на больничной койке.

– Да ну? – Герберт хищно ухмыльнулся. – Готов ставить весь гонорар, что если они увидят на сцене вас, то дружно пойдут требовать не только деньги ни за что[79 - Имеется ввиду песня группы Dire Straits «Money for Nothing».], но еще и компенсацию за моральный ущерб.

Он принял игру.