– Если позвонит Брежнев или кто из политбюро – я буду через час.
4 мая
Грушевое варенье
Мария Александровна показала из окна на рясную грушу в своём саду:
– Толя! Не дай пропасть экой красе! Я груши не люблю. Все они твои. Рви себе, неси на работу кому. Не дай пропасть.
– Это пожалуйста! Я по грушам умираю!
И разлетелся я наварить на зиму грушевого варенья.
Да на чём варить?
У меня в пенале стоит изразцовая печь без плиты. И готовлю я себе на крохотульке электроплитке. Пока стакан воды вскипятишь – год пройдёт!
На электроплитку я поставил четырёхведёрный котёл, доверху насыпал нарезанных груш и варил двадцать шесть часов. Ночь не спал!
На медленном, сонном огне груши хорошо уварились.
Варенье получилось сказкино.
И через пять лет оно будет смотреться таким, как будто только что сняли его с огня.
12 августа
На картошку!
Меня вызывает Колесов.
Не Таймыр, не Колыма. А именно вот пан Колёскин.
За что на ковёр? Я ж месяц был в отпуске. Грехов ещё не напёк.
Захожу.
У него масляная улыбка до ушей.
– Анатолий Никифорович! Зайдите через пять минут.
Странно… По имени-отчеству…
Я ухожу в кабинет задумчивости[114 - Кабинет задумчивости – туалет.] и тупо гадаю, что же сейчас со мной будет. Да-а, тучи всё сильнее сгущаются. Снаряды рвутся совсем рядом… Ох… Подождать, когда снаряды начнут точно попадать? Тогда будет уже поздно. Как и где пересидеть эту бурю? Не высовываться отсюда? Ну, ваньзя!
Я выхожу из туалета.
– Где тебя хрен качает? – набросился на меня Иткин. – К главному на одной ноге!
Колесов, Князев, я. Триумвират.
– ЦК КПСС, МК КПСС, Моссовет, – духоподъёмненько затягивает свою лебединую песнь Коляскин, – поставили задачу о завозе продуктов в столицу местными силами в связи со сложившимися трудными обстоятельствами. Вы об этом знаете. Мы обращаемся к вам за помощью. Задача такова: надо организовать сбор и завоз продуктов. Придётся заниматься и переборкой капусты. Это нетрудно. Чтоб отрывать капустные листья, не надо быть Геркулесом.
– Достаточно быть зайцем, – уточнил Князев.
Я обрадовался, что зван не на эшафот, не на ковёрную прокатку, и проблеял:
– Не знаю, какой я руководитель, но сделаю всё, что от меня зависит. Овощи будут! Поверьте моему честному слову. Все силёнки кину! Организую. Вот…
– Там нужен личный пример, – робко подсказал Князев.
– Я и пример подам. Не то подавали.
– Там работать надо, – уточняет он.
– И поработаем!
– Там нужно самому работать.
– А я и не собираюсь перекладывать на чужие плечи.
– Там нужно просто самому убирать картошку.
– Не привыкать… С детства пахал у себя на огороде. Физического труда не боюсь. Вон полдома сам построил. Купил чёрте что и построил.
Колесов крякнул:
– Здесь у вас будет идти стопроцентная зарплата. Плюс то, что заработаете в совхозе.
13 августа
Дадим!
Еду в совхоз «Чулки-Соколово».
Нас битый час наставляли уму-разуму в парткоме.
В автобусе ко мне подсел бочком Шурик, верзила-шкаф из грамзаписи «Мелодия».
– Ну какая от нас польза? Это же порнография! У вас длинные музыкальные пальцы, а у меня любовь к вину и работать на сельской ниве мне противопоказано.
Шурик вернулся к своим на заднее сиденье, и там они шумно разыгрывали на спичках, кто ж выпьет первый халявную лампаду[115 - Лампада – стакан.] на 101 километре. Выиграл Шурик.
Автобус летел по Зарайску, когда к водителю еле подошёл пьянюга:
– Шеф! Остановились! У нас не стало одного…
– А куда он делся? Я ж нигде в дороге не останавливался…