Я на всякий случай машинально отшагнул.
– Будь на мне хоть одна ниточка, я б показала вам мордофоню с хоботом!
Она в бессилии тукнула ладошками по песку и заплакала.
– Изви…ните… – дребезжаще заговорил Юрка. – Кроме песчаной тужурочки на вас совсем ничегоготушки нетути?
– Совсем! – с вызовом крикнула она. – А ля Ева! Кидайтесь! Ну кто первый? Кто смелый?
– Смелые-то мы, допустим, оба… – Юрка дипломатично отступил назад. – Но кидаться… Вы вчера помогли нам… Может, мы сегодня поможем вам? От нас иногда можно всего ожидать…
– Чем поможете? Дружески поделитесь трусиками-маечками?.. Вот дура?ка! Вот дурдицелла! Чего было высовываться?.. Поспи… Попринимай, одноклеточная, песчаную ванну до ночи, там и беги к бабуньке. Сколько уже прошило народищу! Никто не заметил, даже по мне шагали! Один бизон чуть не раздавил… На ногу наступил и попилил дальше… Со страху… От боли нога у меня чуть не отстегнулась…Еле стерпела, не крикнула… Не выдала себя… А тут чёрт дёрнул… Это всё ты! – гневно наставила на Юрку палец пистолетом. – Хобот! Мордофоня! Про меня!.. Не стерпела…
Юрочка мято поёжился.
– Виноват… Вы как опиум… Красивые слова сами из меня летят…
– Что-то не заметила… Вчера – да! Но вчера одно, теперь – другое?
– Видите… Посыпь сладкой лапши, вы б в душе гордо посмеялись и никаких делодвижений. А я нарочно понёс по кочкам. Услышит ваша сестра про себя ахинею, смолчит? Ну? Да она и из гроба выскочит! Неправдония?
– Хитёр ранний помидор… Но разве вы меня видели?
– Лично я чувствовал…
Я наступил Юрахе на ногу. Прошипел:
– Трепло! Чуйствовал!.. Когда ему пальчиком показали…
Юрка примирительно хмыкнул. Лью пульки? Лью. Но так надо для дела, Вася!
Девушка с надеждой взглянула на нас.
– Ну что, мои спасители? Мне как минимум нужно одеться. Тут рядом Чаква. Попросите где на час захудалый халатишко. Не стойте столбиками. Расслаивайтесь!
– Вдвоём добывать один халат? – Юрка постно переступил с ноги на ногу. – Нерентабельно. По интендантской части он. Халатио за ним. А я, извините покорно, остаюсь. Как такой стратегический объект оставить без часового?
И он ружьём сноровисто приставил к ноге вытянутый велосипедный насос.
– Охрана? В этом что-то есть, – поддержала она Юранечку, испытующе глянула на него. – Думаю, благоразумие возьмёт верх?
Он галантно поднёс свободную руку к сердцу. Обстоятельно поклонился.
– Возьмёт… возьмёт… Мы не носороги какие мандариновые… Только за благоразумием верх. В моём лице!
– Или в моём, – расширил я ассортимент.
Юрка наклонился ко мне, прохрипел в ухо:
– Блин! С тобой схватишь рак головы! Закрой рот, кишки простудишь!
А хорошутка сделала вид, что не слышала моего умного предложения.
– Но учтите, – вкрадке сказал я тогда, кивнув на Юрку, – он награждён именной медалью «За отвагу на любовном пожаре».
– Спаси-ибо. Я не равнодушна к отважистым!
И засмеялась.
Мда… Замена часового не предвиделась.
Что мне оставалось делать?
Я поволок свой драндулет к тропинке. Поеду искать анафемский халат.
Я слышал, как Юрашенька затоковал:
– Вы чувствуете, что мы воспитанные мальчики? Да? Не лезем с допросами, как это вы лишились родных доспехов…
– Что ж тут секретного? – отвечала она. – Я люблю далеко плавать. Безо всякой сбруи. Свалила своё приданое комочком на камень, до полморя унеслась. Вернулась – камень цел, невредим, но пуст. То ли волна пошутила-пошарила, то ли рука…
«Встретились козёл и капуста», – куснула меня тоскливая обида, и я забыл думать про них.
Из недр садов распаренно краснели макушки саклей.
Знойное марево сонно толклось над черепичными крышами.
Наверняка в каждом саду найдётся по деду, по собаке. Но халата у них не выпросишь. Надо чапать в дом. Дед мог дремать. А как проскочишь мимо пса? Как минимум подерёт в ленточки штаники. А может, снять? Под мышку и на крыльце надеть?
У ворот под яблоней кисла на лавке водянистая бабенция напару не то с рубелем, не то с коряжистой палицей, с какой обычно рисуют неандертальцев.
Я остановился и забыл, что хотел просить.
– Мама…[102 - Игра слов. Мама по-грузински (vfvf) – отец.] – вяло обронила тетёха. – Чито надо, дорогой?
– Папу! – ляпнул я и отбыл дальше.
Больше ни в один двор не загляну! Судьба шепнёт кому надо – сами предложат несчастный халат. А на нет и суда нет.
Откуда-то из прохлады кустов подала скрипучий голос лягушка.
– Тыква,[103 - Тыква (ты, ква,) – вежливое обращение к лягушке.] хоть ты молчи, – вздохнул я. – Тебя ни о чём не спрашивают.
Скоро я заметил: навстречу вышагивает мелкая добролицая старушка. Одета простецки. И главное – в халате. Вижу, халатишко накинут не на голую кость. Не мне ли несёт? На ногах лёгкие чустры. В упоении пчелино гудит-поет:
– Вот иду я по родному Сакартвело[104 - Сакартвело (Cfmfhsdtkj) – Грузия.].
Вот иду, его в себя вбирая,
Чтобы сердце не смолкая пело,