У лжи ножки тоненькие и трухлявые.
К вечеру зашла посплетничать Ермакова. Рассказывает про свою маленькую дочку.
– Моя доча отколола. Рассыпала игрушки по полу. Я ей: «Ты соберёшь их или нет?» – «Ни за что и никогда!»
Мне Люся сказала:
– Толя, почему ты не напишешь мне в вестник о геологах? Я прошу. За тобой бегает десятка, а ты от неё… Тань, а чего ты его так мило называешь – Толиком?
– Лаской хочу выманить тетрадь у него, куда он всё записывает.
Люся хохотнула:
– Дурайка! Я обещаю чекушку!
Я заинтересовался:
– Ну-ну… Кто больше?
Люся:
– За него дерутся две женщины. Резайкина и Майя Теодоровна.
– До крика! – пояснил я. – Вчера Резайкина на меня шумела: «Недодал два рубля!» Не подумайте чего. Недодал ей взносов в кассу взаимопомощи.
До метро я шёл вечером с Прибыловым.
– Кто у вас самый лучший? – спросил он.
– У нас нет последних. Все классики.
21 декабря
В туле
Я потерял журналистское удостоверение. Сказали, можно восстановить членство в отделении Союза журналистов, откуда снимался с учёта. Было это в Туле. Я и прискакал в Тулу, остановился в гостинице «Тула».
Свои дела я решил в один час.
Можно поболтаться по городу.
Пешком пошёл в «Молодой коммунар».
Во дворе грустно обошёл вокруг старый костёл, в котором жила редакция…
В коридоре натолкнулся на Чубарова. Сгорбился, руки трясутся. Суетлив. Жалок. Законченный бухарик.
– В столицу въехал на женщинах? – ядовито проскрипел он ржавым голосом.
– На поезде. Я пока не женат.
– Ты так хотел в Москву… Добился… Настойчивый…
– Настырный.
Валя Гуркова, красавица машинистка, ещё пополнела, но не потеряла своей привлекательности.
– Развожусь я со своим Дементьевым, – жалуется она. – Уже который год. И всё никак. На суде скулит он: люблю жену, дочь. И я как-то особо не высовываюсь. Всё терплю. А чего терпеть? Не люблю, кто пьёт. Пить пей, но стой! Не падай! Люблю стоячих мужиков. А раз упал – это не мужчина. Как с таким жить?.. Ты где сейчас?
– На двести километров западнее вас…
Я брёл в гостиницу и поймал себя на том, что думал о Лильке. Мой чудный нераскрытый цветок… Ничего б не было странного, столкнись я сейчас с нею. Я ничуть не удивился бы. Её ж дом в трёх сотнях шагов от «Тулы».
И всё свертелось, как в глупом сне. Навстречу мне шла Лилька!
Ахи, охи, шумные вздохи…
Лилька уставилась на мой забинтованный указательный палец:
– Что с ним?
– Бытовая авария. Срезал дома мясо с кости и чуть не счесал подушечку пальца. Залил йодом и побежал в медпункт. Там тоже удивились: «Что же вы? Надо резать мясо, а не пальцы». Я отшутился: «На шашлык немного не хватало».
– У меня рацпредложение. Айда к Борисовне на шашлыки.
– Кто эта Борисовна?
– Уже забыл? – Она брезгливо поморщилась. – Моя матуня…
– А-а… Чем она занимается?
– Держит кассу ресторана! Кассир.
– А ты что же? Не работаешь?
– Почему же… Прею всё в той же библиотеке. Я объясню начальнице нечаянный уважительный прогул. Она поймёт и наверняка даст ещё отгул за прогул.
– Как ты живёшь, Лика?
Она потемнела в лице.
– Лучше спроси об этом Борисовну. Пусть она поковыряется в носу на эту тему…
– У тебя нелады с матерью?
– А откуда взяться этим ладам?.. Ну… Помнишь фильм «Ко мне, Мухтар!»? Собака там схалтурила, потеряла след.
– Ты хочешь сказать, что и я схалтурил, потеряв твой след? Я не терял…