– Истосковался по своему чёрному углу?
– Не доложились…
– Тогда я, братцы-нанайцы, докладываю. Я постригся. Меня надушили. Не лучше чеснока. Обходите стороной. Хотел взять Васю с зубами.[273 - Вася с зубами – сухое белое вино «Васизубани».] Передумал. Снял бутылочку венгерского винца. На всякий случай. Винцо хорошее. Но тара. Когда открываю эту бутылку, я очень мучаюсь. Пробки большие, сразу не откроешь.
– Бузулуку бы твои заботы, – усмехнулся я. – Одним зубом выдергивает пробки.
Молчанов:
– Ты как чёрный друг. Кончай бурить мозги. Бузулуку вдарить по пивку – куда ни шло. А долбить по коньяку – низзя. Не в коня пойло. Доскакал до стенокардии.
Татьяна:
– А знаете, как расшифровывается его стенокардия? Просто: лучше надо закусывать!
Молчанов едко всматривается в Татьяну:
– О! Что знает эта высокая недосягаемая женщина!
Сева глянул в заметку у себя на столе и подал её Татьяне:
– Прочтите и оцените с высоты ваших знаний.
Татьяна нахмурилась вдруг:
– Как врежу по шее с высоты!
– Уй как страшно! – хохотнул Валька.
Татьяна резко повернулась к нему:
– А ты закрой пасть. Кишки простудишь!
– Что случилось? – удивился Валентин.
– Молчи, Молчанов.
– Ты действуешь по принципу Колесова. Орёт: «Я вас спрашиваю!», а ответить не даёт.
Все притихли. Занялись своими бумажками.
Татьяна скомкала листок и бросила в корзинку:
– Шпок.
Выждав паузу, Татьяна сказала, ни к кому не обращаясь:
– А мне Грищенко рассказывал, как Колесов просил вчера на активе дослушать его. Все шумели…
– Это я рассказывал Грищенке, – сказал Сева. – А уже он с моих слов перепел тебе. Я возвёл в квадрат, а он в куб. Мда… Вчерашний актив… Это что-то из тяжёлой ёперы. Речь Замятина произвела гнетущее впечатление. Сам полгода всё живое вырубал из информации, а вчера запел обратное. Подайте ему оживляж!
– Всё, что вчера требовали, – уже было! – выкрикнул Марутов. – Всякое новшество, которое хоронят, нужно сохранять втайне. После его снова назовут передовым и тогда его легче будет внедрять. Новое – это всего лишь хорошо забытое старое!
– А я пила чай с Замятиным и с лимоном, – похвалилась Мила.
– И кто вкусней? – спросил Валька.
Мила конфузливо отмолчалась.
Звонит телефон.
Взяла трубку Мила.
– Если меня, – шепчет ей Горбачёва, – меня нет. Я на задании. А спросят ещё, скажи: скончалась безвременно.
И Мила ответила:
– Её нет и не будет. На задании.
Я Горбачёвой:
– Подтверди!
К вечеру Татьяна подобрела и сказала Вальке:
– Ты не носи на меня камень за пазухой иль ещё там чего. Я с ядком. Собака один раз укусила меня и тут же сдохла. И муж у меня под пару. Не благое приобретение, а наказание.
– Не мели чепухи, – шумнула ей Мила. – Собаки тебя любят. А они не ошибаются. Собаки – хороший народ. Ты так красиво воешь по-собачьи…
– И всё равно, Вальк, я в претензии к тебе, – сказала Татьяна. – Я тебе кактус приносила, а ты мне шиш чего поднёс.
– А что такое шиш? – спросил Сева.
Молчанов ответил:
– Тот же кактус, только без колючек.
22 ноября
Берегите сердце от бессердечных людей.
Л. Соколов
С ЗАМЯТИНЫМ В ОДНОМ ЛИФТЕ
Утром я ехал на работу в одном лифте с Замятиным. Он был от меня всего на ладошку. Молчали.
Об этом я не проронил ни слова в своей редакции.