Стоит в двери. Не проходит.
– Ну, чего застряла на порожке? Чего облизываешься и молчишь? Ожидаешь щекотливых сообщений ТАСС? Да напрасно. Таковых он не передаёт.
– Тогда я кидаю свою новостёнку. Я приехала, чтобы ты не подумал чёрным мозгом, что я пошла к Риму. Вот тебе сало. Скорее жарь картошку.
– Я буду жарить в комплексе и картошку, и кой-кого…
– Вот! Вот! – кокетливо подолбила она меня кукишем в нос.
– Как хочешь, – говорю уклончиво. – Тогда не будет картошки.
– Ага! Ты хочешь уморить меня голодом! Уйду к Риму. У меня есть к кому уйти.
Теперь настала моя очередь, и я подношу ей кулак.
– Понюхай, чем пахнет.
– Могилой.
– Вот именно.
Она ест картошку и хвалит меня.
– Ты хорошо жаришь картошку. А Рим не может.
– Рим многое не может.
– В этом родство наших душ. Это и делает его героем в моих глазах.
– С каким наслаждением я бы дал этому герою в мордуленцию!
– Не связывайся. Он пэтэушник. Махался[265 - Махаться – драться.] со дня рождения.
– С кем связалась. То ли правительственный корреспондент, умеющий жарить картошку. Великое сразу не оценишь.
– Сегодня правительственный, а завтра – двадцать копеек на обед.
– Всё течёт, всё изменяется.
Я провожал её до дома в Лобне.
На проводы ушло четыре часа.
Любишь кататься, люби и саночки возить.
15 ноября
Под колесо!
Врага надо знать в лицо, а бить в морду.
А.Кнышев
Понедельник.
На всех парах настёгиваю в родную контореллу.
В ТАССе главное вовсе не работа.
Главное в ТАССе – до девяти ноль-ноль прошмыгнуть мимо постового ментозавра.
А там…
А там хоть вешайся от безделья!
Я сидел на рыбе, геологии, лесе и бумаге.
В кои-то веки приплывёт заметулька по какому-нибудь из четырёх моих министерств. Пишут-то с мест профессионалы. Корпеть не над чем. Иногда приходится позвонить в своё какое-нибудь ведомство и уточнить, новость ли пригнал корреспондент с места или нашёл топор под лавкой и про то простучал к нам наверх.
В общем, не запаришься.
И от безделья весь изведёшься, ожидая конца такого рабочего дня.
Ну вот просвистел я метеором мимо постового кентавра и наконец-то устало рухнул на свой трудовой пост.
Сижу. Отпыхиваюсь.
Не успел отдышаться – в приоткрытую дверь воткнула праздничную головку секретарша и грозно наставила на меня указательный палец с кроваво накрашенным ногтем:
– Под колесо!
У меня всё похолодело в животе.
Что я натворил? Когда успел? Вчера ж был выходной!
Еле плетусь за секретуткой и упало допытываюсь:
– Наш достопочтенный пан Колёскин хоть проснулся путём? Чего так с утреца пораньше тащит на цугундер?
– Соскучился по тебе. Места не находит…
Я и через порог ещё весь не переполз, как Колесов сразу на крутых оборотах:
– Ты что делал вчера?
– Кажется, отдыхал…
– А без кажется можно?