Говорила мама…

– Чего восхотел… Эта девка с большими бзыками…

– Всю жизнь обиду таскает на Вас. Всё помнит, как Вы отговаривали Митяйку жениться на ней: «Митька! Сынок, иль ты не бачишь, шо у неи один глаз негожий? Соломой заткнутый». Оскорбили её… То не солома, мам… То бельмо было…

– А… Скажешь, сыно, правду – уронишь дружбу…

– Ма, – говорю я, – вот нас три братчика. Вы ко всем одинаково относитесь в душе?

– А невжель по-разности? Все из одной песочницы… Какой палец ни уколи, болит… Грише большь всех доставалось. Он и вырос выще ото всех вас.

Она помолчала и усмехнулась:

– Как-то Грише прибажилось… Загорелся подправить наши дела. Давай, сорочит, возьмём Алку! А она товста, як копна. А что с мужичьём шьётся… Четверых мужей ухоронила. По улице её дражнять: Алка-катафалка… Як-то хвалилась у винной лавки: «Да у меня этих женихов – раком всех не переставишь до самой до Москвы! Ещё и посадить в шпагат хватит на весь экватор!» Ну как такую распустёху вести под свою фамильность? Не-е… Не треба нам такого сору… С многоступенчатым[39 - Ребёнок, зачатый на ступеньках в подъезде.] дитём она. У неё девочка-каличка… А там пье! Пьянь болотная… Старюча. Пять десятков, гляди, уже насбирала… В столовке возьме бутылку и меленькими стаканчиками содит с приговоркой: «После пятидесяти жизнь только начинается!» А там курэ!.. В своей хате своя правда. И правда та, шо пьянки да гулюшки – всё и занятие той Алки! Я и режу: «Гриша! Божий человече! Ну шо за чертевьё ты несёшь? Да куда ж мы её возьмём? Она ж, пустошонка, нас пропьёт!» И наш комиссар гордо примолк с женитьбой. А наискал бы путняшку… Чего б не жениться? Горе на двоих – полгоря. Радость на двоих – две радости!

30 июля 1982

Оправдание

Мама:

– Вот и август припостучал к нам… Август – податель дождя и вёдра, держатель гроз: дождь и грозы держит и низводит. Сёдни, на Илью, до обеда лето, а после обеда осень. До Ильи и поп дождя не намолит, а после Ильи и баба фартуком нагонит… Вспомнила… Один у нас беда как изнущался над жинкой.

Раз по пьяни кричит ей:

«Становсь к стенке!»

Стала.

«Голову вниз!.. Голову выше!»

Саданул у щёку.

Она не будь дура и шимани его ножом в пузо. Крутанула! Як буравцом, вытащила сердце.

Под последок он только и прошептал ей:

– Ах ты, сучонка крашеная… Я ж так… Для развития руки… Что ж… ты… утворила…

На суде её спрашують: «Вы ужили со своим благовериком сорок лет. И потом укокали. Как же так получилось?» – Пожала плечишком: «Да вот, ваша честь, всё как-то откладывала, откладывала…»

Ей кинули восемь лет. Даже согнали в тюрьму.

А тюрьмы забиты винными и невинными.

Был ещё суд и ей поднесли оправдательность.

А сама она маненька. Человеченко там… За крупное дитё примешь. В детском саду нянечка.

2 августа 1982

Примета

– У нас в доме – вспоминает мама, – главным был дед Кузьма. Он решал, когда начинать сеять.

Дед первым ехал в поле. Брал в жменю землю. Рассыпается – надо начинать сев. Остаётся мячом – рано сеять.

3 августа 1982

Бич

– В Нижнедевицке судили одного за бродяжку. Я его видела. Молодой, здоровый бугаяка. Годам к тридцати подскребается. Он всё бичом[40 - Бич – бывший интеллигентный человек.] себя называл.

Ну, судили.

Отсидел.

Вернулся и всё равно мать его в работицу нипочём не воткнёт.

Когда его спрашивали, где работает, он отвечал:

– В гортопе. По городу ножками топ-топ.

И стал он просить у матери на выпивку.

А мать старенька.

Пензии всего-то сорок пять рубленцов.

Она и укоряет его:

– Что ж ты в работу не впрягаешься?

А он:

– Что я, псих? Пусть трактор работает. Он железный!

22 августа 1983

Осторожный Гриша

– Месяца три назад я как-то сказала Грише за тельвизором:

– Сынок! Вот мы покупили две красные мягкие стулки – он их креслами дражнит, – рядушком в культуре сидимо. Вдвох караулим[41 - Караулить (здесь) – смотреть.] один тельвизор. А як бы ловко було, женись ты всё ж на какой путящой. Мы б тоди взяли третью стулку и уже утрёх караулили б один тельвизор. Надёжнишь було б… А то… Неважнуха из тебе караульщик. Тилько подсив к тельвизору – тут же засыпаешь!

– Оно и Вы не лучше караульщица. Едвашки пристроитесь покараулить – тут же отъезжаете в Сонино.

– Обое хороши… Бессовестно спимо перед тельвизором… Унесут и не побачим… Надо шо-то делать.

– Надо. Стулку б мы купили! Она б караулила! Да ты, что интересно, тогда где б сидела?