Рассказы геолога

Донилин протянул Нюкжину большой кусок.

– Ты что невеселый? – Спросил Кеша Виталия.

– Так! – ответил Мерипов.

"Может быть на людях, – подумал Нюкжин, – Виталий возьмет свое заявление обратно?"

Строганина

Мерипов смотрел в сторону. Пить он не хотел, ясно – могут быть инциденты. Но закуске отдавал должное.

– Не передумали? – спросил его Нюкжин.

В глазах Виталия стояла холодная готовность к драке. Нюкжин выдержал его взгляд. Тогда Виталий поднялся и молча вышел.

– Что он должен "передумать"? – требовательно, как командир, спросил Донилин.

– Что случилось, Иван Васильевич? – спросил и Кеша. Пауза и уход Мерипова обеспокоили и его.

– Да, ничего, Кеша. Ничего не случилось, – вздохнул Нюкжин и, неожиданно для себя, добавил: – Просто Мерипов подал заявление об увольнении.

Он впервые назвал одного из них по фамилии. Почти месяц они были для него "Степан", "Кеша" и "Виталий".

– Дерьмо, он! Дерьмо! – взорвался Донилин. – Я ж говорил: трухач!

Он там, на болоте, в штаны…

– Он же таксист! Глаза обмороженные! – неприязненно сказал Кеша.

– Мы для него разве товарищи? – бушевал Донилин. – Он тогда в лужу вмазал, почему? Его рублем промеж глаз шарахнули.

– Я пять лет на флоте отслужил, а его пять лет в институте учили.

– Место он занимал, а не учился.

Они ругали Мерипова, ругали всласть, от души, хотя, казалось бы, им вовсе нет дела – будет работать Мерипов или уйдет. И Нюкжин понимал – они сочувствуют ему, Нюкжину. Они на его стороне. Но он понимал также, что дело здесь не в рубле. Не только в рубле! Мерипов был "законником". Он хотел, чтобы все "жили правильно", но для себя делал исключение. Сам он считал возможным "если вкалывать, то за большие деньги", не замечая, что тем самым отрицает представления о правде и справедливости, соблюдения которых требует от других.

– А поначалу казался симпатичным, – вздохнул Нюкжин.

– Наружность обманчива, сказал ёж… – не замедлил прокомментировать Донилин. И Кеша добавил, как бы утешая:

– Да не жалейте. Шабашник он, а не работник.

– Нет, – поправил его Нюкжин. – Он не шабашник. Он – бич!

– Ну, что Вы? – удивился Кеша. – Бич же пропащий человек. Тунеядец и алкаш. Непременно.

Их сочувствие успокаивало, возвращало уверенность в людях. А главное, конфликт притих.

– А Мерипов разве не пропащий? – уже спокойно, но грустно сказал Нюкжин. – Лишить себя радости труда, общения с людьми, с природой!.. Знаете, как расшифровывается слово бич для таких, как Мерипов?

– Не… – заинтересовался Донилин.

– По буквам: Бывший Интеллигентный Человек!

Нюкжин горько усмехнулся, стыдясь за интеллигентного человека, хотя и бывшего.

– Иван Васильеввич! – вдруг сказал Кеша. – А Вы дадите мне рекомендацию? Осенью в члены будут принимать.

Даже Донилин затих от такого вопроса.

– Может и не надо за столом, но в другой раз я не насмелился бы… А мне лестно от Вас получить.

Не насмелился! Это Кочемасов, от одного взгляда которого Мерипов съежился тогда, с иконой, и пошел на попятную.

У Нюкжина от волнения перехватило голос.

– Кеша! Ну, конечно!…

– Значит, дадите. Спасибо! Я все думал – как спросить? А оно вон как! Просто!  Нюкжин взял стакан Степана и плеснул символически себе на донышко.

– За тех, – сказал он, – для кого высокий закон – надо! Кто не стремится купить счастье за рубль! Кто всегда рядом!.. За Вас!..

– Вперед, славяне! – обрадовался Донилин.

– Ты-то хоть не огорчай меня, – попросил Нюкжин.

– Я? – удивился Степан. – Ни за что!

Кеша посмотрел на них и тоже плеснул себе немного. И они чокнулись, словно клялись: все, что говорил Иван Васильевич, верно и незыблемо!

А утром Донилин пропал… Вышел в туалет и сгинул. И Нюкжин, одновременно с тревогой за него, ощутил и подобие раскаяния. Надо было удержать Степана вчера, а получилось, что они сообщники. Но легко сказать "удержать"!

Мерипов с утра молча привел вездеход в порядок, помыл его, почистил мотор. Он действовал буднично, словно и завтра будет делать то же самое, и послезавтра. Но глаза прятал, не оставляя даже шанса на надежду. Кочемасов нашел старшину катера, договорился о переправке вездехода на барже в Зырянку. Неоценимый человек Кеша Кочемасов!

Днем Нюкжин отправил Сер-Серу телеграмму. Сообщил о прибытии, об аренде баржи, о том, что с отправкой вездехода лишается транспорта, не на чем будет привезти имущество на взлетную полосу. Просил срочно прислать вертолет.

И еще он сообщил о заявлении Мерипова – увольняется!.. Дописывая телеграмму, недобро подумал, что теперь его черед прибавить Фокину хлопот. В середине сезона достать вездеходчика, все равно, что зимой цветок из под снега. Ну, да Фокин вывернется!

Пошлет первого попавшегося. Нюкжин вспомнил молоденького шофера, разыскавшего его в то утро на берегу Ясачной, – конечно, его и пошлет! Хлебнуть придется и пареньку, и тем, кто с ним будет работать. Но, надо! Фокин, может быть, чаще других сталкивается с необходимостью не подкрепленной возможностями. Вот и сейчас: Нюкжин просит вертолет срочно! А где его взять?

Но Фокин ответил оперативно: "Борт завтра…"

И опять Нюкжин удивился – Что это? талант?… или случайность?… Или закономерность?!

На следующий день вездеход с утра подошел к летному полю, там, где оно подступало к берегу Колымы. Втроем – Кеша, Нюкжин и Мерипов – выгрузили часть имущества и образцы.

Наступила "мертвая" пауза. Катер еще не подчалил, вертолет не прилетел. Тревожно отсутствовал и Долинин.