Рассказы геолога

"Люди бессердечны и жестоки не только к природе, но и к самим себе…" – подумал Нюкжин.

– Хотите чаю? – спросила Светлана. Она достала сахар, хлеб, кружки. – Здесь ветерок. Благодать!.. Как бы мошкара там наших не съела…

Нюкжин от чая отказался. Смутное чувство беспокойства не оставляло его. Нет, за Герасима и Андрея он уже не беспокоился. Тогда что?.. Задержка маршрута?..

Он пошел по берегу, разглядывая косу. Весенний паводок оставил много сучьев, коряг, даже стволы деревьев. Некоторые принесло прямо с корневищем. И большие и маленькие обломки, без коры, с белесой отполированной водой поверхностью были на удивление сухими, идеальными для костра.

Он подбирал небольшие обломки, складывал их в кучки. И наклоняясь за очередной чуркой, заметил, что одна из галек на косе поблескивает. Голыш величиной шесть-семь сантиметров, овальной формы ни чем не отличался от других галек, разве что грязно-молочным цветом поверхности. Но скол на самом краешке светился, как оранжево-красный глазок.

"Сердолик?! – подумал Нюкжин. – Любопытно!"

Он сунул гальку в карман куртки, как экзотическую находку, не более, и вновь занялся сбором дров. Их было в изобилии, и Нюкжин отметил, что крупные бревна можно распилить и обеспечить кухню дровами надолго.

Он уже думал, как поставить лагерь. Двум требованиям – вода и дрова – коса удовлетворяла. Однако, если уровень в реке поднимется, то убежать некуда.

"Вода падает, – подумал он. – Дождь не предвидится. По крайней мересутки переждать можно."

Он оглядел косу по-хозяйски, прикинул, где встанут палатки, где расположится кухня. Посмотрел, что направо от лагеря, что налево…

Правый берег прятался в тени, но Нюкжин все же разглядел, что породы там сильно трещиноваты, красновато-бурые и в верхней части берегового обрыва похожи на глины с бордюром из полос зеленого и белесо-серого цвета. Так выглядели коры выветривания – продукт химического преобразования пород.

"Нет худа без добра, – подумал он. – А то проплыли бы ходом".

Чайник уже повторно выплеснул в огонь тонкую струю кипятка, когда Герасим и Андрей вышли из зарослей. Их плечи оттягивали объемистые рюкзаки и притороченные поверх мешки. Сквозь ткань проступала краснота. На Полешкине висел неизменный карабин, Андрей держал топор. Они шли медленно. Ноша совсем пригнула к земле коротконогого Герасима и высокорослый Андрей, хотя и горбился, казался выше его на целую голову.

– Взяли, что могли, – доложил Герасим, сваливая с плеч тяжелый груз. – Хорошо бы еще раз сходить.

– Конечно, лучше забрать, – согласился Нюкжин. – Много там еще?

– Столько же, если не больше.

– Мы здесь постоим день-два, – сказал Нюкжин. – Тот берег надо посмотреть.

– Да? – глаза Герасима сузились в раздумье. – Тогда сейчас и сходим, пока мухи не засидели.

– Поешьте, – предложила Ася. – Через полчаса будет готово.

Они все здорово намаялись за день и огонь костра привлекал. В казане булькали макароны. На горячих угольях шипела смазанная маслом сковородка, рядом, на дощечке лежали крупные куски вымытой печенки. Но Герасим сказал:

– На полный желудок много груза не поднимешь. А чайку выпьем.

Андрей с сожалением посмотрел на сковородку, но возражать не стал. Только оглянулся – как остальные?

Нюкжин думал так же как Герасим. Светлана в разговоре не участвовала, она зарисовывала привал. Ее внимание привлекли лишенные коры бревна, которые служили и за скамейку и за стол.

Тропинка, которой несколько раз прошли люди, приняла заметные очертания. Но место, где завалился сохатый, изменилось неузнаваемо. Посредине вырубленной в кустах полянки лежал обрубок туши. Шкура, голова, потроха валялись разбросанные по сторонам. Здесь же темнел мокрый окровавленный брезент, ненужные мешки.

Герасим сразу принялся за дело. Он мастерски отделил топором ребра, разрубил позвоночник. Нюкжин и Андрей оттаскивали куски. Мешки быстро полнились, рюкзаки обретали объемную форму.

– Ну вот, – сказал Полешкин, когда последний кусок оказался в мешке. – Теперь, кажется, все.

– Не все! – возразил Нюкжин. – Надо привести место в порядок.

– Зачем?

– Затем!

– Вас понял! – подчеркнуто на "Вы" отреагировал Полешкин, как если бы вел радиопереговоры. И поджал губы.

Нюкжин почувствовал, что высказался резко.

– Ты иди, – сказал он примирительно. – Мы с Андреем управимся.

Герасим постоял, подумал и ушел. Правда, мяса он взял столько, что аж крякнул, поднимая мешок.

– Давайте соберем остатки в кучу и хотя бы закидаем ветками, – предложил Нюкжин.

– Тент возьмем?

– Да. В реке за сутки отмокнет.

Нюкжин нагнулся свернуть тент, но Андрей опередил его.

– Я сделаю.

Они принялись за работу и вскоре на месте, где свалился сохатый, взгорбился небольшой зеленый холмик, наподобие могилки.

– Вот теперь все!

– Сохатому это без разницы.

Необходимость уборки в тайге видимо и у Андрея вызывала сомнение.

– Человек должен уважать себя, – наставительно сказал Нюкжин. – А вот так, разбросать и уйти может только зверь.

И поскольку ему показалось, что не убедил Андрея, добавил:

– Такая охота похожа на браконьерство.

– Возможно, – неуверенно согласился Андрей.

Они подняли каждый свою ношу и пошли к косе, чтобы сюда уже больше не возвращаться.

Полешкин и Светлана ставили женскую палатку. Герасим выбрал хорошее ровное место недалеко от кухни. Оттяжки он закреплял с одной стороны за сучья тяжелого бревна, с другой – за колышки, вбитые в песок. На кухне он уже успел соорудить постоянный вместительный очаг. Успел он и разгрузить лодки и вытащить их на галечник. Рядом, вразброс лежали мешки и ящики.

Большую палатку еще предстояло поставить, и все-таки Нюкжин испытывал чувство умиротворения. Грязная работа позади. Завтра они осмотрят правый берег и поплывут дальше. А сейчас…

– Можно подавать? – спросила Ася.