Забытые

– Вдвоём вы сильнее меня. Сильнее любого элогима. Но только вдвоём, – внезапно его лицо прорезают морщины, а под глазами залегают тени. – Я когда-то пренебрёг своим же правилом беречь любимых. И заплатил за это непомерно высокую цену. Не повторяй моей ошибки. Всегда помни, значение имеет только то, что искренне важно тебе. Остальное вторично.

Похоже, пришло время снова спросить себя: чего я хочу?

Но сначала – избавиться от липкого стыда за «провал».

– Отец, я не подведу тебя.

Обещание стать лучше всегда помогало притупить стыдливость и поднять планку требований к себе. Но сегодня оно звучит самообманом. Так как не понимаю, зачем оно и что с ним делать дальше.

Виктор с интересом наблюдает за моим диссонансом, а мне впервые становится досадно за прочность ментальных связей, по которым он без труда способен считать все мои чувства и намерения.

Не в силах больше смотреть на отца встаю и отхожу к боковому окну. Тихий шорох позади выдаёт его приближение. Виктор останавливается рядом и, положив руку на плечо, настойчиво заглядывает в моё лицо:

– Ты мне ничего не должен. Оправдывать мои ожидания или реализовывать мои амбиции из чувства навязанного долга не надо. Я не этого хочу для тебя. Даже если порой я требую подчинения, ты вправе отказаться. Да, мне это не понравится, это будет меня злить. Сложно отказаться от контроля. Он даёт ложное ощущение спокойствия. Триста лет жизни научили, когда в гиперконтролирующем состоянии что-то одно начинает идти не так, остальное рушится, как карточный дом. Много лет я учусь доверять и отпускать. Получается далеко не всегда. Но я точно доверяю тебе, – Виктор обхватывает оба плеча, разворачивая меня к себе. – Уверен, ты выберешь верный путь, сын мой. Я люблю тебя не за успехи и угоду моему эго, а за то, кто есть ты здесь и сейчас.

– А кто я?

Никто и никогда не рассказывал мне о родителях, сколько я не просил. От этого, несмотря на любовь и заботу, которыми меня окружают Гарды, я часто чувствую себя растерянным маленьким мальчиком. Одиноким в своей мечте узнать хоть что-то о маме с папой.

– Ты – мой сын, – твёрдая убеждённость в голосе Виктора заставляет посмотреть ему в глаза и благодарно кивнуть, выражая взаимное доверие. В ответ он неловко заключает меня в объятия. Впервые за девятнадцать лет.

Если бы всё было иначе, любили бы меня родители также сильно?

– Спасибо, отец, что веришь в меня, – отстраняюсь от него, борясь с желанием опустить глаза в пол и быстрее покинуть кабинет.

– Что ж, иди поспи ещё, – словно слыша мои мысли, Виктор освобождает дорогу к выходу. – В этом году до отъезда в Палермо я решил занять вас решением более необычных задач, чем обычно. Набирайся сил. Утром приступим.

– Ладно, – облегчение скрываю под сонной улыбкой, – доброй ночи, отец.

– Доброй, Маркус.

Покидаю кабинет и за считанные минуты поднимаюсь в башню. Запыхавшийся, спиной припадаю к двери внутри и сползаю по ней на пол.

Чувство стыда снова расцветает буйным цветом в груди. Но теперь его корни спрятаны намного глубже.

Виктор верит в мои честь и достоинство.

А я предаю его веру небратским интересом к его дочери.

«Значение имеет лишь то, что искренне важно тебе.»

Если так, то что важнее: доверие отца или чувства к дорогой мне девушке?

Вот и я не знаю…

АВРОРА

Среди всей роскоши больше всего люблю мягкую постель, горячий душ и тишину.

Лениво потягиваюсь, кожей ощущая дороговизну тканей. Заматываюсь в одеяло и пока собираю мысли в кучу, разглядываю лепной потолок в причудливых узорах рассветного солнца.

Интересно, как там Маркус?

Хотела зайти к нему сразу, как вернулась домой, но он спал. Надеялась, что проведаю его до полуночи, а уснула, не дождавшись ужина, – настолько сильно я не уставала давно.

Но сегодня я выспалась и уже с утра ощущаю мощную энергию нового дня, которую срочно нужно куда-то реализовать, пока её переизбыток не разорвал меня на части.

«Маркус.»

Нет ответа.

«Маркус!»

Снова нет.

Опять придётся развлекаться без него.

Скатываюсь с кровати и прямо в одеяле отправляюсь в гардероб. Натягиваю беговую форму, кроссовки, заплетаю косу и, натянув на глаза кепку, сбегаю на первый этаж. Пустыми коридорами выхожу на задний двор.

Обожаю вставать раньше всех и бродить по поместью в полном безмолвии.

Неспеша иду через парк. Миную ангар, конюшню, спортивный комплекс, рабочий городок. Воздух пахнет свежестью молодой зелени, сквозь которую пробиваются тонкие ароматы гортензий, олеандров и бугенвиллей в сочетании со сладостью летних роз. Мощёная дорожка заканчивается перед яблоневым садом и дальше продолжается широкой утоптанной тропинкой. Фруктовые сады – это граница жилой территории поместья. За ними начинаются тысячи гектаров лугов, полей и теплиц.

Уже лет пять как без пробежки через огромный луг, граничащий с лесом на другой стороне, не обходится ни одно утро. Исключение – утро после Бала и те дни, когда мы не ночуем дома.

С шага перехожу на трусцу. Выровняв дыхание, беру средний темп. В теле ощущаю необыкновенную лёгкость и желание бежать не прямо, а как захочется. Ловлю волну радостного воодушевления и резко сворачиваю вправо. Бегу, не соблюдая дыхательный ритм и технику движений. Просто ношусь зигзагами по траве, растопырив руки и изображая пикирующий самолёт.

Это так глупо и так весело.

Жаль, Маркуса рядом нет. Он бы составил компанию даже в этом.

Любая моя идея: глупая или безумная, – находит его поддержку и обрекает себя на успех. Не представляю, как буду жить, если вдруг однажды его не окажется рядом.

Изрядно запыхавшаяся, добегаю до первого дерева. Прислоняюсь спиной к стволу, чтобы восстановить дыхание. Пока стою с закрытыми глазами, позвоночником ощущаю всё, что происходит у него внутри: как движется вода через ствол, как растут ветви, как сообщаются корни с другими растениями, как копошатся насекомые в коре и в земле рядом, как в кроне вьют гнёзда птицы… Гармоничность происходящего в большом маленьком мирке поражает. Ощущаю себя лишней. Стараюсь расслабиться и сонастроиться с природным ритмом, чтобы пропустить через тело земные энергии. От ступней вверх по ногам, по позвоночнику поднимается холод – энергии планеты имеют более заземлённую, плотную структуру, чем тонкие энергии Космоса. Воспринимать и управлять ими сложнее. Хотя бы потому, что каждый раз при соприкосновении с ними возникает стойкое ощущение, что я – инородное тело в земной природе, несоответствующее частотности её полей, и от этого естественно вписаться в её порядок неспособна.

Но сегодня, обычно жёсткая энергия земли, чувствуется мягкой и податливой, словно глина. Вязкая энергия воды становится текучей. Энергия света – жгучая и неукротимая – собирается в радужные пучки и распадается на мерцающие лучики над головой. Неуловимый воздух обретает плотность, окутывая вихрем, как одеялом.

Поражённая новыми ощущениями, теряю концентрацию. От волнения сбивается дыхание. Такого уровня чувствительности я ещё не достигала.

Что изменилось?

Мысли возвращаются к Маркусу. Ощущаю его бодрствующим вместе с остальными членами семьи. Пора возвращаться.

Уверена, ответы рядом с ними.

***

Обратный путь преодолеваю с пустой головой обычным бегом по прямой. Пять километров за десять минут – весьма неплохо. В тени яблонь сбавляю скорость и перехожу на шаг. Солнце жарит уже вовсю.