Очевидный выбор

– То что?

– То ты прав. Именно это я и сделала. – она встает, выпрямляя спину. – Но чтобы ты знал, это Дана принесла. – бросает она, и исчезает за дверью.

У меня просто нет слов. С каких пор в наших отношениях она ведет себя, как ребенок, а не я?

Тристан усердно подавляет улыбку, скрывая ее за кружкой.

– Я буду все отрицать. – просто говорю и выбрасываю пакет в урну рядом.

Он начинает смеятся по-настоящему.

– Почему-то я не удивлен.

Пару секунд мы просто смотрим друг на друга, улыбаясь. Я чувствую, что он так много хочет мне сказать, но по какой-то причине сдерживается. Граница. Я буквально вижу её между нами. И то, как она с каждым таким моментом становится тоньше делу не помогает.

Пора признаваться, Дана Эдвардс. Ты втрескалась в своего начальника. В мужчину, который не сможет быть твоим, потому что ты, мать твою, уже занята. И тот самый парень сделал тебе чертово предложение руки и сердца.

– Кажется, я выхожу замуж. – вылетает из меня так легко, словно нам обоим нужно это услышать, словно это станет единственным, что нас сдержит.

Его хмурый взгляд падает на мою руку без кольца. Граница между нами становится жирнее.

– Поздравляю. – говорит он с улыбкой, в которой больше нет прежней легкости и искренности.

– Спасибо. – сухо отвечаю я, и поднимаюсь на ноги.

Обхожу его и направляюсь к выходу.

– Дана. – вдруг зовет он, и я оборачиваюсь.

В его глазах так много всего, отчего мне становится грустно.

– Ты счастлива? – снова задает этот вопрос.

На этот раз мне не хочется отвечать. Потому что на данный момент мой ответ ничего не изменит. И еще потому что, Рафаэль оказался прав. Я – трусиха. Я до ужаса боюсь принимать важные решения, боюсь столкнуться со своими желаниями. Я даже не могу спросить Тристана о брате, потому что боюсь переступить ту границу между нами, боюсь сблизится с ним. Сексуальное влечение одно, а узнать человека ближе, узнать о его прошлом, его желаниях, его страхах – это совсем другое.

– Увидимся. – просто отвечаю я, и скрываюсь внутри.

Из сумки раздается звук оповещения, и я достаю телефон. Прилетает ответ от незнакомца.

Он: Свободу

Забавно, но именно этого я сейчас хочу больше всего на свете. Хочу ни от кого не зависеть, хочу открыто признаться Тристану, что он мне нравится, хочу снова увидеть Рафаэля и высказать ему все, что я о нем думаю, хочу сказать Шону, что у нас проблемы.

Так много всего “хочу”, которые перекрываются всеми этими “не могу” и “боюсь”.

Печатаю ответ:

Я: Наверное, я тоже

17

Нет ничего хуже, чем день рождение,

на котором тебя не ждут

Тело медленно просыпается, пока наконец до сознания не доходит -кто-то целует меня в щеку, аромат роз щекочет нос, а матрас прогибается рядом со мной.

– С днем рождения. – шепчет знакомый голос.

Но как такое…

Я распахиваю глаза и вижу перед собой знакомую улыбку, морщинки вокруг глаз и букет красных роз рядом на подушке.

– Шон? Что ты здесь делаешь? – хриплю я, резко садясь в кровати.

Его брови взлетают вверх, и я только сейчас осознаю, что тон моего голоса возможно был не таким…вежливым. Но он застал меня врасплох.

– Ты не рада, что я вернулся?

– Нет. – тут же начинаю оправдываться. – Я рада, просто не ожидала. Ты ведь должен был вернуться только на следующей неделе.

– Думаешь, я бы смог пропустить твой день рождения?

День рождения? Что? О чем он?

– А какое сегодня число?

– Сегодня 27 июля. Чем ты занималась все это время, если даже забыла, какой сегодня день?

Ты бы знал, чем я занималась, если бы писал мне. Конечно, я тоже ему не писала. Но это совершенно не отменяет моей озадаченности. Как я могла забыть про собственный день рождения? И что еще хуже, почему я совсем не радуюсь тому, что Шон вернулся раньше?

– Я… эм, я работала.

Он наклоняется ближе, и не успеваю я сориентироваться, как его губы накрывают мои. Быстро. Легко. Этот жест кажется настолько обыденным и в то же время чужим, что не вызывает ровным счетом никаких эмоций.

–Давай вставай. – бодро говорит он. -У меня сегодня на тебя большие планы.

Шон выходит из спальни, а я в смятении таращусь на букет роз рядом с собой. Они красивые, не спорю, и наверняка дорогие. Но ведь они не живые. Кто-то уже лишил их жизни, срезал с земли, оторвал от дома. А теперь они лежат здесь в моей кровати. Я уже просила его, чтобы он не дарил мне цветов. Но очевидно не у всех срезанные цветы вызывают ассоциации со смертью. У нас даже вазы здесь нет.

– И что мне с вами делать?

Поднимаюсь с кровати, беру букет и направляюсь в ванную, там набираю воду в раковину и опускаю их туда. Только потом понимаю насколько глупой была эта идея. Теперь мне не умыться. Придется чистить зубы во время душа.

Выхожу спустя наверное минут сорок. По большей части я тупо не могла сообразить, что к чему. Видеть здесь Шона кажется таким странным, даже раздражающим. Мы делили эту квартиру вместе полгода. Но за неделю жизни в одиночестве у меня возникло ощущение, что так и должно было быть всегда. В смысле, я уже привыкла жить здесь одна. Вставать, ходить голой по дому, наливать себе чашку кофе, выкуривать пару сигарет прямо на диване…

Вот черт! Сигареты!

Я лечу к кофейному столику, но их там уже нет, как и тарелочки, которая служила мне пепельницей.