Жили-были люди… Сборник

Больше – ни в лихие 90-е, ни теперь, в «разгул капитализма» – я таких конфет нигде не встречала. Может, их уже и вовсе с производства сняли, не знаю, да и вкус-то их, честно сказать, я почти не помнила…

И вот – надо же…

– Вы волшебник? – со слабым восхищением спрашиваю я, боясь поверить, боясь протянуть руку, чтобы чудо не исчезло.

– Пока нет, – серьезно, без улыбки отвечает «пират». – Но я учусь.

Осторожно, кончиками пальцев беру я конфеты. Разворачиваю, надкусываю… м-м-м! Какие там комары! Я самый счастливый человек на свете! Мгновение, куда ты там побежало? Остановись!

Мы молчим. Я упоенно жую, «пират» с улыбкой смотрит на меня.

– Спасибо! – выдыхаю я наконец.

– На здоровье! – смеется он. – Обращайтесь, чудеса к вашим услугам.

Он шутит, это ясно. Но у меня вырывается вдруг:

– А можете еще одно чудо, а? Пожалуйста!

«Пират» смотрит вопросительно.

– Сделайте вокруг тишину, – грустно прошу я, сворачивая фантики в трубочку.

– Чем не тишина? – он обводит рукой вокруг. – Хоть пей, хоть с ножа ешь.

– Да я не про это. Чтоб музыку тут отовсюду убрали… ну, хотя бы вечернюю дискотеку. И жару тоже… пусть сегодня пойдет дождь!

Несколько мгновений мой собеседник молчит, задумчиво вертит в руках свое блюдце, ярко-желтое с зеленой полоской.

– Не ищи тишину снаружи, – говорит он, наконец. – Она внутри.

Я резко выпрямляюсь, со стуком ставлю чашку на стол. Лицо вспыхивает, словно кипятком плеснули.

– Знаю! – говорю резко, отчужденно.

– Конечно, знаешь, – соглашается «пират».

Я смотрю мимо него, в темноту.

Достали! Все эти помоги себе сам, ты должна взять себя в руки, все внутри тебя, ну вы же умная женщина и профессионал, смотрите на жизнь проще, ищи позитив.

К концу мая меня не спасало ничего: успокаивающие ванны, валерьянка, теплое молоко с медом на ночь… Жалкие попытки «медитации» оборачивались слезами, от дыхательной гимнастики кружилась голова, дневник с записями «что хорошее случилось сегодня» не заполнялся неделями… От постоянных рыданий отвлекала только работа, работа, работа до изнеможения, но потом я либо валялась с давлением «ниже плинтуса», либо тупо просиживала до рассвета, не в силах уснуть. А два-три часа сна даже не неделю, а три дня подряд делают из меня зомби, непригодного к использованию.

И вот так – уже два года, чем дальше в лес, тем толще партизаны. Прошлогодние две недели в санатории дело поправили… на полмесяца. А потом – снова здорово. Дочери притихли и старались не попадаться мне на глаза, муж все чаще задерживался на работе и находил предлоги улизнуть из дома на выходных. Я, конечно, все замечала, и злилась, и психовала еще больше. «Вам никто не поможет, кроме вас самой, – сказала найденная через великий блат суперкрутая невролог, кандидат наук, по уверениям – лучшая в городе. – Ищите, пробуйте». Ага, ищу. Утеряна точка покоя, нашедшего просьба вернуть за вознаграждение.

Ну, до чего же вкусный кофе! Я делаю большой глоток.

…И почему-то вспоминаю такой же точно – на трассе под Самарой. Мы ехали с востока на запад, и на какой-то заправке драйвер поил нас кофе – крепким, сладким, как раз таким, чтобы не уснуть. Август стоял, и такие рассыпались по небу звезды – от края земли до края! Я стояла в степи, запрокинув голову, смотрела и думала: мир – мой, а я – его.

От края до края.

…Где-то в городской суете потерялась девчонка в кедах с рюкзаком за плечами, умевшая улыбаться искренне и смотреть на людей открыто и доверчиво. Спутались цветные нити оберегов и «фенечек», развалились деревянные крепости, рыцари ускакали за горизонт, прекрасные дамы убежали в офисы. И не в том дело, что дети, работа и заботы, совсем не в том, правы и увенчанная званиями невролог, и этот странный «пират». Остановиться бы хоть на миг, выгрести из-под залежей слез, интриг, боли и обиды ту прежнюю, чистую, искреннюю радость, ликование души и тела – от встреч, удач, смеха, новых лиц, идей и настоящей, до пота, любимой работы. Пусто внутри, темно и тихо… как в разрушенной крепости, где только мертвый дым курится над развалинами, где от флага осталась грязная тряпка, трубач убит и защитники уже никого не спасут. Хоть сто отпусков на свете отгуляй – не в них же дело.

Я поднимаю голову. Звезды молча смотрят на меня с невероятной высоты. Ждут. Чего?

Еще глоток кофе. Откуда-то тянет дымом – чистым, настоящим дымом летнего лесного костра. Луне явно надоедает наше молчание – она собирается бросить нас на произвол ночи и сбежать за горизонт.

Я смотрю на темную стену леса на другом берегу. Где-то там у самой воды мерцает огонек. Похоже, туристы стоят. Огонек подмигивает, потом двоится, троится, расплывается в глазах…

Как же тихо! Самая глубокая тишина – перед рассветом. Ее не нарушает ни плеск воды, ни шум ветра в ветвях обступивших пляж берез, ни робкие, первые голоса просыпающихся птиц. И мы не нарушаем – сидим, молчим, пьем. Кофе осталось на донышке.

Горчит на языке кофе, пахнет костром и… дорогой. Пылью придорожной – откуда бы ей взяться? – ночной свежестью, прогретым за день КАМаЗом, блинчиками из кафе на автостанции… Пальцы мои машинально сворачивают фантики от конфет, сплетают их… неужели еще помню тот простенький узор самой первой моей нитяной «феньки»? Покачивающийся на воде силуэт яхты расплывается, превращается в сгусток тумана, на миг обретает очертания фуры, везшей нас тогда через Самару… Садись, говорит мне мой драйвер, довезу, куда надо. Звезды от края до края улыбаются, кивают одобрительно и ласково. Я – по-прежнему их. А они – мои?

Луна уходит, окончательно обидевшись, что ее так и не угостили конфетами. Плотная чернота вокруг разбавляется предрассветным сумраком.

Ветерок опять стихает, и озеро – черное зеркало в раме неба – наполняет душу покоем. Глубоким, полным, настоящим. Детским. Таким, какой не могут дать ни отдых, ни отпуск – только давно пройденная трасса, запах дыма под Самарой, тишина и точка покоя внутри. Да еще ночной кофе, сваренный по рецепту неведомого кока из Индии.

Когда становятся различимыми понтоны и лодки у станции, «пират» поднимается.

– Мне пора, – говорит он вполголоса.

Он не желает ни удачи, ни доброго дня, и я бесконечно благодарна ему за это. Сижу, разглаживаю фантики «ночки», смотрю на то, как стремительно уходит вдаль маленькая яхта с белым парусом, различаю взмах бело-синего рукава с борта и поднимаю руку в ответ.

Уже совсем светло.

ИЗ кафе выходит заспанный хозяин, молча собирает со стола посуду.

В корпусе еще тихо, только заспанная дежурная улыбается мне немного удивленно. Я захожу в номер, он остыл за ночь, в раскрытую дверь балкона вползает утренний холодок. Девчонки мои спят без задних ног… то есть задние-то как раз торчат из белого кокона простыни, намотанной на голову – у обеих одинаково.

С минуту я стою, смотрю на них. Лучшие в мире девочки, мои ненаглядные «Ночки». Смеюсь тихонько и иду в душ.

Солнце заливает комнату все увереннее и нахальнее. Скоро снова станет жарко…

Но я отчего-то знаю – к обеду пойдет дождь.

14.08.2016

Цикл «Больничные байки»

Е.Х.Зубаирову

С.В.Тимофееву

Измена

Во вторую хирургию пришло на практику «молодое пополнение» – студенты медучилища. Девчата ничем не отличаются от медсестер; так же смеются, так же кокетливо выпускают из-под белых шапочек на лоб кудряшки. Парни – Женя и Володя – невероятно серьезны; с осознанием глубины своего предназначения и святости долга разносят по палатам градусники, записывают температуру, терпеливо отвечают на вопросы больных – преимущественно дам пред-и послепенсионного возраста. В ординаторскую студентов, конечно, не пускают, поэтому в промежутках между «подай-принеси» они сбиваются стайкой на стоящем в коридоре диване (ночами на диване спят дежурные медсестры).

Утром Володя ведет на УЗИ бабушку из шестой палаты. Идти далеко, в подвал, в поликлинику, а бабушка если и ходячая, то с приставкой «еле-еле», потому и поручена заботам студента.