Формула

Нас пропустили, не спрашивая документов. С лёгким кивком узнавания. Водителя, разумеется. Его лица я, кстати, так и не рассмотрел.

Мы вошли в лифт, была нажата какая-то кнопка – номера этажа я тоже не видел, хотя ничья широкая спина мне его, вроде бы, не закрывала. Фокус такой? В смысле, быстрое движение руки…

Пока всё происходящее меня не слишком напрягало – я находился в достаточно хорошей форме. В смысле, мог дать фору персонажам из гонконгских боевиков. Так или иначе, вокруг не более чем реальная жизнь. В которой люди разучились летать и уворачиваться от пуль. Вроде бы, необходимости в чём-то большем нет. Так-то оно так. Но некое беспокойство уже начало ёрзать льдинкой по позвоночнику.

Мы оказались в просторном помещении. Скромная, вполне стандартная отделка. В смысле – какие-то светлые обои и пять тёмных дверей. Пять, как и обещано.

Секретарша встала из-за лаконичного чёрного стола, который почему-то находился в центре помещения.

Удивительно не то, что на этом столе нет компьютера, и стоит всего один телефон. Я уж не говорю про отсутствие груды папок и отдельно разбросанных бумаг.

Удивительно даже не то, что по-над стенкой отсутствуют стулья или диваны для посетителей.

Удивительна она сама – девица примерно ста восьмидесяти сантиметров роста в чёрной юбке незначительно выше колена, такого же цвета туфлях на шпильке, белой блузе, светлых чулках и с невообразимой красотой на лице. Важная деталь – брюнетка со стрижкой «каре». В общем, практически мой тип женщины – хотя с ростом и небольшой перебор. Совсем небольшой. В сущности, не имеющий принципиального значения.

Вся эта красота двинулась нам навстречу, улыбаясь так, словно к ней зашли Том Круз на пару с Расселом Кроу…. С известием о том, что Домогаров уже на подходе.

– Коленька, спасибо…. Здравствуйте, Эдуард Сергеевич.

Голос не тот, что звонил – но какое значение это может иметь при визуальном, так сказать, контакте?

– Я свободен? – полуспросил водитель и сделал шаг назад, повернувшись ко мне вполоборота. Он тоже улыбался! Нормальное славянское лицо. Не скажу, что я смогу его, при случае, опознать, – но сяду в машину без сомнений.

– Эдуард Сергеевич…

Водитель коротко наклонил голову и удалился. Похоже, у них тут так принято – как пишется, так и говорится.

– Прошу, Эдуард Сергеевич. Роман Ильич Вас ждёт…

Шагая к раскрытой роскошной секретаршей двери, я машинально посмотрел на её коленки. Они жизнерадостно просвечивали сквозь практически невидимые чулки. Вообще говоря, с чего я решил, что это не обычные колготки?.. Никаких покраснений. Похоже, она тут действительно делает работу…

…Или держит в ящике стола специальную подушку?

…Итак, о недостатках Моле.

Во-первых, он изначально был несколько толще императора, и эта досадная полнота прогрессировала.

Во-вторых, он был болен – в наши времена у этой болезни слишком много названий, но тогда её определяли как «желудочные колики».

В-третьих, – и, наверно, это было самой большой проблемой, – Моле всё своё свободное время посвящал изучению военной тактики. Свободного времени у него было достаточно. Герцог Виченцский не считал Моле основным кандидатом, и поэтому экономил на его обучении походке и речи. Таким образом, постепенно он превратился в лучшего среди современников эксперта по сражениям императора. Не считая самого императора, разумеется. Хотя, как знать… Он помнил все географические названия, номера частей и фамилии командиров – как своих, так и чужих. Он знал, практически поминутно, как перемещались эти части, вплоть до батальона. И самое главное – он имел свои идеи на тот случай, если ему казалось, что они могли бы перемещаться более эффективно.

Нам это казалось забавным – не более того.

У Моле был большой плюс.

Его лицо.

При свете дня, или ночью при свечах, я присягнул бы, что передо мной император.

Естественно, видя только голову. Лучше бы отрезанную, – но такие соображения пришли ко мне позже. Значительно позже и, к сожалению, слишком поздно для того, чтобы мы могли что-либо изменить.

В сущности, мы были безумцами, – но в тот момент твёрдо верили в свою правоту.

Император был необходим – этой стране, каких размеров она бы, в конечном счёте, ни оказалась; этому народу; всем этим маршалам…

Только он мог заключить мир, который не выглядел бы поражением.

Только он мог сохранить то, что ещё можно было сохранить, – кто знает, а может быть и гораздо больше.

…Вернёмся к Моле.

С ним была ещё одна проблема. Возможно, самая главная, но что-то мешает мне поставить её под номером один.

Моле был гермафродитом.

Дверь отворилась с солидной беззвучностью, и я оказался в довольно просторном офисе без окон. Лампы дневного света освещали угловой диван и журнальный столик справа, скучно заставленные книжные полки слева и большой стол с парой кресел перед ним по центру. На столе – немодный, хотя и здоровый монитор 4:3, два проводных телефона, несколько папок, раскрытый блокнот. Над столом – портрет губернатора, ручкающегося с президентом. Никаких признаков индивидуальности, никакой помпезности и стерильно, как в операционной.

Собственно, а где хозяин?

Он быстро вышел из-за незамеченной мною двери в дальнем левом углу и размашистыми шагами двинулся навстречу.

Высокий, выше ста девяноста, плотной комплекции. Светлые волосы средней длины, узкое лицо. Челюсть для такого телосложения, пожалуй, слегка легковата. Серые глаза прикрыты очками. Неброский, хорошо сидящий костюм.

В общем, внешность вполне заурядная, что вполне вяжется с нашим досье.

Разве что рост… Что проясняет, зачем ему такая секретарша. Или не проясняет? Я почему-то представлял себе более или менее сморщенного карлика. Вместо этого мы имеем очкарика-баскетболиста – не старше пятидесяти и с достаточно гладкой физиономией.

Вы спросите, почему моё досье было без фотографий? Затрудняюсь сказать. Вероятнее всего, я просто счёл это излишней предусмотрительностью. В конце концов, к чему такому уж особенному мне следовало приготовиться?

Вы скажете, полученное приглашение совсем не выглядело ординарным? Пожалуй. Но со мной в последнее время происходило слишком много неординарных событий. Слишком неординарных – не идущих ни в какое сравнение с этой встречей. К тому же, никакого беспокойства я в тот момент не испытывал. Так, лёгкое любопытство.

– Здравствуйте, Эдуард Сергеевич, – крепкое, но вполне аккуратное рукопожатие. – Прошу, – жест в сторону дивана. – Очень рад, что нашли время.

Ничего не стоит сейчас моё время. В смысле – оно растягивается или ускоряется в соответствии с потребностями.

– Чай, кофе? Коньяк?.. Катенька, – хозяин приоткрыл дверь.

– Стакан минералки, если найдётся… Роман Ильич, – добавил я. Похоже, особой необходимости в церемонии знакомства и обмена визитками не наблюдается.

– Разумеется. «Перье», «Нарзан», «Эвиан»?

Я хотел было сказать: «Новотерская», но передумал и только сделал неопределённый жест, типа «и на том спасибо». Каким образом они различают все эти минералки? В смысле, по вкусу, а не по этикетке.

И вообще – не в баре.

Виденье чистой – или как её там – красоты впорхнуло и установило на журнальном столике крайне нагруженный поднос. Минералка, впрочем, тоже присутствовала – как раз с моей стороны.

Роман Ильич сделал ещё один приглашающий жест, сел напротив, плеснул в два объёмистых бокала. Я глотнул воды.