Формула

Взгляд Дмитрия на мгновение сконцентрировался на мне, затем перескочил на здоровяка-воеводу.

– Великий каган Тохтамыш – наш государь по праву, – загремел тот. – Он и от Ягайла, в случае нужды, нас оборонит. Твой же хан – самозванец и убийца законных наследников. Не разговаривать с ним будем, а воевать!

Этот кретин изъясняется почти как магистр Йода. И самое главное – князь не изъясняется вовсе. Что ж, моя основная задача – потянуть время. И это уже почти сделано.

– Князь не считал моего господина самозванцем, когда принимал от него ярлык на великое княжение…

Дмитрий поднял руку, словно прося слова. Оказалось, что голос у него довольно приятный, хотя и недостаточно монументальный.

– Тогда многое было неизвестно. Сейчас мы знаем, на чьей нам быть стороне.

Окружающие одобрительно загудели. Парень за креслом продолжал сверлить меня взглядом.

– Хан Тохтамыш – неудачливый полководец и неверный союзник. Ты можешь победить, князь, но всё равно не будешь в безопасности. Объединив свои силы, ты и мой господин могли бы создать новое царство. И отстоять его – от Тохтамыша, даже от Хромого Тимура, если его взгляд обратится на эти земли.

Впервые за всё это время Дмитрий посмотрел на меня почти заинтересованно. И тут заговорил человек-из-за-спины-с-пронзительным-взглядом.

– Великий князь не изменит данному слову. В остальном мы полагаемся на Божью милость. Битва рассудит правых и виноватых. Поторопись, посол, иначе ты можешь не успеть к началу.

Здесь разговаривают все, кроме самого князя. Или таковы обычаи Московского двора?

Я поклонился и направился восвояси. Князь сделал еле заметный прощальный жест. Вероятно, я всё же произвёл на него впечатление.

Едигей следовал за мной, но не проронил ни слова до тех пор, пока мы не проехали неприятельские боевые порядки, оказавшись на нейтральной территории. Здесь он придержал коня; я сделал то же самое. Некоторое время мы молча смотрели в спину моей удалявшейся свите.

– Я всегда восхищался вами, генерал. Но сегодня… вы находитесь не на той стороне. Ваш господин не стоит таких слуг. Я прошу вас… мы можем развернуться прямо сейчас.

– Это было бы слишком просто, не так ли?

– Сегодня вы упомянули Хромца. Но он не придёт в эти слишком отдалённые и бедные земли. Бедные – в сравнении с тем миром, который он считает своим. Возможно, пришлёт пару своих особо оголодавших беков – разграбить окраины.

– Вам прекрасно известно, как он относится к вашему хану…

– …и поэтому я вижу себя на службе Московского князя. Тохтамыш падёт вслед за Мамаем; может быть, наоборот, – но нам-то какая разница, кому служить? Любому государю нужны хорошие мечи. А вы, генерал, лучший из всех, кого я знаю.

Определённо, в этом мире я – крайне значительная фигура. Впрочем, чему удивляться – это же моя инсценировка.

– Именно поэтому я не могу поехать с вами, генерал Едигей. Возможно, мы поговорим об этом позже. Если останемся в живых, разумеется.

– Я постараюсь. Начну с того, что не стану попадаться вам на поле боя, генерал.

Коротышка отсалютовал, развернулся и рысью двинулся обратно. Я остался на месте. Сопровождающие почтительно ожидали в полусотне шагов. Туман практически рассеялся. Обе армии пришли в движение, гул нарастал; в нём сливались конский и человеческий топот, ржание и выкрики, лязг металла и скрип повозок. Пробившиеся лучи солнца осветили бесчисленные знамёна и хоругви, отразились тысячью бликов от доспехов и оружия. Тут и там над клубами пыли поднялись леса копий.

Торжественные приготовления к бойне…

Близкий топот копыт вырвался из общего шума. Я оглянулся. На нас, потрясая копьём, мчался одиночный всадник. Непохоже, что он торопится доставить забытые вещи.

– Сбить его стрелой, генерал?

Я покачал головой и развернулся. Если это вызов, то кому, как не мне его принимать?

…Вообще говоря, не слишком ли ты вошёл в образ, приятель?

На встречных курсах мы сближались быстро; через считанные секунды я разглядел, что противник огромен, как грёбаная гора, а конь под ним – настоящее чудовище. При этом сам я был в облегчённых «посольских» доспехах и, естественно, не имел оружия, кроме меча. Копьё огромного всадника оказалось огромной дубиной, кольчуга была надета на чёрный балахон, вроде рясы.

До столкновения не оставалось и десяти метров – я прикинул, что в последний момент смогу уклониться влево и рубануть его через плечо.

Оскалившись, великан с размаху огрел моего коня дубиной по черепу. Про общество защиты животных он явно слыхом не слыхивал. С коротким ржанием бедное животное рухнуло на передние ноги. Я перелетел через его голову и всем телом впечатался в твёрдую степную почву. Протолкнул пару слов сквозь набитый пылью рот. Перевернулся на бок, высматривая победителя первого раунда.

Громила сделал круг, вопя и размахивая окровавленной дубиной. Перехватил её поудобней и, набирая скорость, двинулся ко мне. Размахнулся. Свесился в седле.

Я продолжал лежать на боку, следя за ним одним глазом и напрягая левую руку.

Никому не советую недооценивать нас, монгольских генералов.

В тот момент, когда дубина, рассекая небо, пошла вниз, я спружинил, вскакивая на ноги. Тот же самый приём, только без лошади. Рубить пришлось снизу вверх, меч прошёл сквозь рёбра, наткнулся на позвоночник и вылетел из рук. От толчка я потерял равновесие и, уже лёжа, проводил оппонента взглядом. Он выронил своё оружие и обвалился на шею лошади; руки болтались, кровь заливала правый бок.

Чудовищный рёв ударил мне в уши с обеих сторон поля. Этакое долби пролоджик четырнадцатого века…. Насколько я понимаю, все здесь бросили свои дела ради нашей потехи.

– Генерал, скорее!

Меня подняли и перебросили через спину лошади. Я не стал спорить и доказывать, что нахожусь в отличной форме. Ну, может быть, не в самой отличной…

Рёв продолжался, к нему добавился стук копий по щитам. Меня стремительно увозили с ринга.

Богом клянусь, все эти люди остались в полной уверенности, что мы поубивали друг друга!

И именно это они станут рассказывать внукам. Поскольку те, кто увидят меня на этом поле ожившим, никогда никому и ничего не смогут рассказать.

– Скажите, уважаемый наставник, – обратился я как-то на днях к Тамсанарпу. – Конечно, идея этих, так называемых, инсценировок безумно привлекательна. Но что, если меня на самом деле убьют?

Гномон пожал плечами.

– На самом деле вас убить невозможно. В конце концов, всё это происходит не на самом деле. И в любом случае, мне не приходилось слышать о каком-либо подобном инциденте.

Он ненадолго задумался.

– Для обеспечения своей безопасности вы можете активировать необходимые навыки и умения, создать стопроцентно эффективную систему защиты, наконец…

– …Предположим, я не стану этого делать. Предположим, такой геймерский подход мне неинтересен, и я хочу настоящего адреналина?

Гномон слегка удивился.

– Насколько я понимаю, вы собираетесь посетить достаточно опасные места и времена. Без соответствующих модификаций… как бы это помягче… ваша прогулка окажется слишком короткой.

– Я же сказал – предположим. Что произойдёт, если до меня каким-то образом доберутся? Я действительно отброшу коньки?

Гномон выглядел нешуточно встревоженным – я сужу по тому, что он не только полностью материализовался, но и воспарил в воздух на добрых полметра.