Белый Ферзь атакует!

Но однажды прокол все-таки случился. Аркадий Платонович торопился на совещание, и поэтому вызвал служебную машину на полчаса раньше обычного времени. В этот момент Денис с Викой в полном молчании спустились в холл, собираясь незаметно покинуть дом. Тут-то их и нагнал хмурый и озабоченный родитель. Уже приоткрылась входная дверь, пропуская внутрь жилища струйку солнечного света, как вдруг тяжелая рука опустилась на плечо беспечного жуира.

– Стой, попался! – насмешливо произнес Аркадий Платонович.

Денис обернулся на голос отца, с глупым выражением на лице, и, не зная, как объяснить присутствие в этом месте и в этот час своей спутницы. Вика шмыгнула за спину кавалера, стараясь не дышать.

Аркадий Платонович понимающе хмыкнул и теперь уже по-приятельски похлопал по плечу сына.

– Не нужно слов, – великодушно молвил он. – Может быть, представишь девушку?

Вика осторожно выглянула из-за плеча Дениса, почувствовав, что буря пронеслась мимо.

– Вот, пап, это Виктория, – каким-то чужим для себя голосом произнес Денис, пропуская девушку вперед.

– Победа, значит?! Ну-ка, ну-ка, посмотрим, – Аркадий Платонович без тени смущения принялся разглядывать, появившуюся из-за спины сына, словно Афродиту из морской пены, невысокую симпатичную брюнетку. Что-то во внешности девушки показалось отцу Дениса знакомым, но он не мог вспомнить, в ком именно он уже видел похожие черты.

«Кажется, это у них семейное», – промелькнула в голове Вики мысль по поводу бесцеремонного изучения ее внешних данных отцом своего поклонника, памятуя, как в первый день знакомства ее разглядывал Денис.

– Можно просто, Вика, – набравшись храбрости, довольно громко произнесла она, протягивая руку Аркадию Платоновичу.

Тот деликатно прикоснулся к ней, слегка сжав пальцами. Несмотря на то, что девушка была без макияжа, с остатками сна на бледном лице, Вольский не смог не оценить вкуса отпрыска.

Внезапно из глубины дома раздался бой курантов.

– Черт! – выругался Аркадий Платонович. – Я же опаздываю. Пока, пока, еще увидимся, – быстро произнес он и выскочил на крыльцо.

Парочка облегченно вздохнула.

– У него в субботу юбилей, – как бы между делом объявил Денис. – Я хочу, чтобы ты пошла со мной.

– Посмотрим, – неуверенно произнесла Вика.

IV

Чувство провинившегося школьника появлялось у Бориса Платоновича всякий раз, когда приходилось просить взаймы. Большой дядя с лихими устремленными вверх щеголеватыми гусарскими усами на глазах у собеседника незаметно превращался в сморщенного, прибитого грузом житейских проблем нытика. К цели своего визита он подбирался издалека, как опытный гроссмейстер, просчитывающий все варианты развития партии с не менее титулованным противником. В начале разговора Борис Платонович затрагивал тему, которая не могла не заинтересовать оппонента, и далее шаг за шагом уводил его в дали дальние, где в конце по странному стечению обстоятельств рассказчика настигала ничем не заслуженная несправедливая кара. В разгулявшемся воображении визави Борис Платонович представал жертвой судьбы, песчинкой в руках разгулявшейся стихии, которой срочно требовалась помощь. Правдоподобие словам придавали все те же усы, постепенно меняющие свою горделивую осанку – с устремленной в заоблачную высь Адмиралтейской иглы на кренящуюся к горизонту известную всему миру Пизанскую башню. Против таких аргументов устоять могли не многие, и Борис Платонович получал желаемое.

К сожалению, в последнее время финансовая несостоятельность стала напоминать о себе все чаще – львиная доля сбережений уходила на обучение детей, а то, что оставалось, поглощали затянувшийся в квартире ремонт и повседневные бытовые нужды – вечный бич обычных граждан, а Борис Платонович и его семья были самыми что ни на есть обычными людьми.

Банки быстро распознали в нем потенциального ненадежного клиента, когда он пару раз с задержкой вносил очередной платеж. Зловещие слухи, словно проказа, мгновенно расползлись между ростовщиками, поэтому на его попытки получить новую ссуду они в один голос ответили отказом. Друзья и знакомые находились примерно в таком же положении и лишь разводили руками. Вольскому приходилось браться за любую подработку на стороне, и это позволяло хоть как-то сводить концы с концами. Но однажды даже этих усилий оказалось недостаточно. Его дражайшей Светлане поставили сахарный диабет, причем в запущенной форме. Борис не раз замечал, что жена постоянно хочет пить, жалуется на головокружение и тяжесть в ногах. Теперь причина этих симптомов стала понятна, но облегчения она отнюдь не принесла. Срочно требовался курс лечения. Врачи посоветовали ей отправиться в Чехию в Карловы Вары, славившиеся своим чудодейственным климатом и мастерством персонала, избравшим основным методом борьбы с этим страшным недугом бальнеологию. Когда Борису Платоновичу назвали сумму терапии, внутри неприятно похолодело, и он понял, что без помощи извне денег достать не получится.

Вот тогда-то радеющий супруг и вспомнил об Аркаше. По рождению они являлись кровными братьями, но их отношения трудно было назвать родственными. Стена холодности и отчуждения возникла между Борисом и Аркадием еще очень давно, и теперь уже никто из них не мог с точностью сказать, когда именно. Мелкие ребяческие обиды, ревность к отцу, в особенности когда не стало их матери, постепенно воздвигли прочную фундаментальную кладку, за которую ни один из братьев без острой нужды перебираться не пытался. Когда они превратились во взрослых людей и обзавелись семьями, юношеские разногласия исчезли, как явление, которое непременно вызвало бы нездоровый интерес со стороны жен, детей и друзей; а желания пускаться всякий раз в пространные объяснения по поводу своего загадочного поведения уже не испытывал ни тот, ни другой. Каждый стал жить своей жизнью, поддерживая для приличия родственную связь и соблюдая, при необходимости, соответствующий политес. При встречах, в особенности на людях, братья крепко пожимали друг другу руки, и всем было невдомек, что это не более, чем деликатная игра двух талантливых актеров, демонстрирующих публике давно уже отрепетированную сценку.

Борис Платонович никогда бы не пришел к брату занимать деньги, будь у него хоть малейшая надежда получить помощь в другом месте. Но другие места, увы, к сожалению, закончились.

В пятницу утром, когда супруги собирались на работу, Светлана ни с того ни с сего рухнула на стоящий рядом стул. Муж побледнел и стремглав бросился к ней.

– Голова закружилась, – устало произнесла жена, и на глазах появились маленькие капельки.

Тогда Борис Платонович и дал себе зарок, что сегодня же отправится к брату. Он пораньше отпросился с работы и без предупреждения поехал к Аркаше в офис. Как оказалось, предварительный звонок избавил бы его от томительного ожидания, пусть и в удобном кресле, но в течение целых полутора часов, проведенных в компании с невеселыми думами.

«Братец-то, большой начальник», – подумал Борис Платонович, разглядывая нескольких хорошо одетых, солидных посетителей, уже находившихся в просторной приемной, когда не в сравнение с ними скромный родственник в затертых джинсах и потрепанном джемпере присоединился к когорте ходатаев.

Чопорного вида секретарь уточнил цель его визита и исчез за массивной коричневой дверью. Через какое-то время он появился вновь и доверительным тоном сообщил Борису Платоновичу, что его примут, но только в порядке очереди.

На иной исход событий младший брат важного чиновника и не рассчитывал, поэтому особого недовольства подобный ответ у него не вызвал.

«Кому-то – все, а кому-то – ничего», – больно уколола рвущаяся при каждом удобном случае наружу навязчивая мысль, намекая на обладание старшим братом роскошным особняком, доставшимся ему по вековой традиции по праву первородства, а также на его высокое положение в обществе.

«Успокойся, – впорхнула в голову другая мысль. – Для того, чтобы содержать такой дом, дерзких амбиций и жалоб на несправедливую судьбу недостаточно, нужно иметь шустрые мозги и железные нервы, успевать крутиться, забывая об отдыхе и собственном благополучии. У Аркаши это все есть, а у тебя… увы».

На том конкуренция противоречивых голосов затихла, так и не начав серьезного спора.

Потекли унылые минуты. Дверь открывалась и закрывалась. Одни визитеры находились в кабинете совсем недолго, другим приходилось задерживаться. Борис Платонович в мрачном оцепенении безразличным взглядом провожал вереницу снующих туда-сюда деловых людей. Некоторые получали от его брата желаемое, поскольку счастливое выражение не сходило с их лиц. Они вежливо с улыбкой прощались с секретарем и, окрыленные, покидали цитадель. Другим везло меньше. Разгоряченные, с покрасневшими глазами и презрительными усмешками на губах, они буквально выпрыгивали из кабинета в приемную и, что-то сердито буркнув, растворялись в опускающемся на город вечернем сумраке.

Вскоре перед Борисом Платоновичем остался только один гость. Мужчина лет тридцати пяти – тридцати семи, с аккуратно уложенными темными волосами, с кожаным пухлым портфелем в руках и нагловатым взглядом явно нервничал. Он вглядывался в лица покидающих кабинет клиентов и партнеров, и его беспокойство по мере движения «потока» возрастало, в особенности, когда очередной посетитель, хмурый и раздосадованный, уносил с собой оставшиеся нереализованными устремления и надежды.

Наконец, коричневая дверь «поглотила» и пижона с красивым кейсом. Борис Платонович бросил взгляд на настенные часы и с удивлением отметил, что, пока он бездельничал, большая стрелка успела обежать почти два полных круга по золоченому блестящему циферблату.

Прошло еще двадцать минут, прежде чем «пижон» вновь появился в приемной. Внешне он держался все с тем же нагловатым апломбом, но Борис Платонович успел уловить затаившееся в уголках глаз раздражение.

«Значит, братец не дал ему то, за чем приходил гость».

– Прошу Вас, – услышал он негромкий голос секретаря, и недовольное лицо последнего посетителя мгновенно испарилось из головы Бориса Платоновича.

Он прошел в кабинет, просторный и ярко освещенный, его брат всегда предпочитал окружать себя праздничной иллюминацией, частенько забывая погасить лишнее электричество в многочисленных комнатах родового имения. Рабочее место не стало исключением. Но у Бориса Платоновича, в отличие от Аркадия, не в меру обильное сияние вызывало совсем другие ощущения, ему чудилось, что все его тайные мыслишки оказались выставленными напоказ публике, словно пластмассовый бездушный манекен в витрине магазина на оживленной улице города, на который может бесконечно пялиться любой желающий. Чувство беспокойства и неуверенности овладело им, и он беспомощно остановился посередине кабинета.

Расположенный в глубине помещения большой стол пустовал, а его владелец в это время переместился к единственному находящемуся в комнате окну и, привалившись плечом к стене, разговаривал по мобильному телефону. Брат кивнул родственнику и указал взглядом на стул, приглашая пока поудобнее устроиться. Борис Платонович вздохнул и устало опустился на предложенное место.

– Геннадий, завтра же завези мне свою доверенность. Все документы со «Спутником» подписывать буду только я сам, никакой самодеятельности. Все, до свидания…», – долетел до него обрывок разговора.

Его брат отключил телефон, подошел к Борису и протянул руку.

– Какими судьбами?

Борис Платонович уже приготовился завязать диалог в свойственной ему манере, когда приходилось одалживать денег, но осекся. Он понял, что с Аркашей его фокусы излишни и абсолютно бесполезны, брат раскусит игру через минуту. Наоборот, это может настроить Аркадия негативно и отказать в просьбе, а без средств на лечение жены он не мог возвратиться домой. Поэтому на прозвучавший вопрос Борис Платонович ответил вопросом.

– Есть проблема, как и у всех нас, у тебя, смотрю, тоже не все гладко?

– О чем это ты? А, о моем разговоре по телефону!? Да, порой доверять можно лишь себе самому.

У владельца кабинета только что состоялась неприятная беседа с человеком, с которым, будь его воля, он никогда бы не имел никаких личных дел. Но Аркадий Платонович, несмотря на занимаемый высокий пост, по-прежнему находился в подчинении куда более влиятельных лиц и не мог вот так, по своей прихоти, «взбрыкнуть» и начать устраивать дела фирмы без назидательных указаний картеля. Поступи он по-своему, и потраченные годы, позволившие ему забраться на кресло генерального директора, пошли бы коту под хвост. Поэтому, скрежеща зубами в душе, он сделал вид, что очень даже рад общению с племянником одного из членов директоров концерна, получившего от щедрого родственника должность руководителя строительной организации. Но вступление в переговоры с навязанным протеже вовсе не означало, что Аркадий Платонович забудет о собственных интересах, и в ходе непродолжительного разговора его собеседник Сипоткин Вячеслав Петрович явственно это ощутил.

На рандеву с Вольским он прибыл, так сказать, во всеоружии, имея задачу выторговать у компании Аркадия Платоновича «Гарантия успеха» полную самостоятельность в ведении стройки на одном стратегически важном объекте, ссылаясь как бы невзначай при каждом удобном случае на мнение своего знатного покровителя. Он с удовольствием отмечал, какое магическое действие оказывает имя родственника на сидящего напротив чиновника, с фигурой которого Аркадию Платоновичу невольно приходилось считаться. Но вскоре до него дошло, что оппонент вовсе не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Все установки, привезенные с собой Сипоткиным, Аркадий Платонович принял, но на поверку выходило, что применить их руководитель строительной фирмы мог только после предварительного согласования с генеральным подрядчиком, то есть с компанией «Гарантия успеха». И на попытки Вячеслава Петровича что-либо изменить в этой схеме Вольский только закатывал глаза кверху и деликатно напоминал собеседнику, что строить они будут для государственной корпорации, имеющей выход на ближнее окружение самого что ни на есть высокопоставленного лица в стране, и потерпеть фиаско здесь недопустимо. О каком лице шла речь, догадаться было не трудно, его портрет висел прямо за спиной Аркадия Платоновича. В итоге радужное настроение, с которым Вячеслав Петрович прибыл на встречу, постепенно сменилось еле скрываемым раздражением и негодованием. Он скомкано попрощался с главой компании и пулей вылетел из кабинета.

Поле битвы осталось за владельцем апартаментов, отчего катящийся к закату напряженный день не показался ему столь тягостным и доставил Вольскому заслуженное удовлетворение. Разделавшись с рабочими проблемами, внимание Аркадия Платоновича переключилось на брата.

«Зачем же пожаловал Борис? Не собирается ли он со своим семейством „прокатить“ мой юбилей?».

Это первое, что пришло ему на ум. В субботу в родовом имении Вольских должно было состояться празднование пятидесятипятилетия Аркадия Платоновича. И объяснение цели визита Бориса как-то само собой увязывалось именно с этим событием. Ну что же, оставалось только проверить свою интуицию.