Белый Ферзь атакует!

Таков суровый закон. Но что делать со своей головой, когда редкие минуты все-таки выпадают и удается пораскинуть мозгами о том о сем? Например, когда личный шофер везет тебя в родовой особняк, дорога до которого занимает целых пятьдесят минут. Тогда спящие в подсознании мысли, словно воры в ночи, выбираются на поверхность и робко заявляют о своих претензиях.

За час многое можно переосмыслить и многому найти объяснение. Вот и в этот день, усаживаясь на заднее сидение служебного авто, Аркадий Платонович ощутил невидимый прилив сил, сулящий неторопливый рассудительный монолог за окном мчащегося по магистрали внедорожника. Небрежным движением руки он отправил в рот мятную карамельку и прикрыл глаза.

В данный момент две вещи, словно надоедливые беспардонные мухи непрерывно мельтешили перед глазами, прикасались своими невесомыми заостренными лапками к волосам, не давая думать о чем-то другом. Первая – контракт, который ему предстояло подписать в ближайшие дни и который не давал покоя с той самой минуты, как глава холдинга тихим гипнотическим голосом сообщил Аркадию Платоновичу о возложенной на него миссии. Сам по себе факт поставить на договоре закорючку в виде переплетающихся букв «ВАП» не представлял никакой опасности для ее владельца. Контрактов Аркадий Платонович Вольский, будучи директором компании, за последние десять лет назаключал предостаточно. Проблема состояла в другом. Заказчиком в договоре значилась государственная корпорация, а строительство объекта закрытого типа предполагалось осуществлять силами субподрядчика, у которого в прошлом уже случались проколы. Заменить его не представлялось возможным, поскольку он имел поддержку в совете директоров картеля. Если начнутся проблемы с исполнением контракта, первым, кого начнут тягать по инстанциям, будет Аркадий Платонович. «Мама» в очередной раз навязала своей «дочке» родительскую волю, а, учитывая, что сделки от ее имени заключал генеральный директор, роль «козла отпущения» досталась Вольскому. Его, так сказать, бросили на амбразуру. Для защиты своих интересов предстояла серьезная работа с сомнительным производителем работ, но Аркадий Платонович уже сейчас понимал, что выйти сухим из этой сделки получится едва ли.

Вторая – предстоящий юбилей. Да, батенька, сколько веревочке не виться, а годики то как-кап, и вот тебе уже 55! Ах, как быстро они промчались! Кто-то скажет, что пятьдесят пять лет – целая вечность. Ерунда! Вольский отчетливо в подробностях видел промелькнувшие годы и сегодня мог с полной уверенностью сказать: жизнь действительно чертовски коротка.

Большую ее часть пришлось потратить на поиск своего места под солнцем, и только последние восемь – десять лет он из обычной пешки превратился в значимую фигуру, пускай и не самой высшей пробы, но диктующую свою волю другим людям. Воля – Вольский. Аркадий Платонович усмехнулся. Да, именно воле и еще поразительной изворотливости, он, не имея за спиной титулованных родителей и могущественных покровителей, сумел протоптать дорожку на самый верх. А сколько для этого пришлось преломить копий и съесть пудов соли…

Корни древнего рода уходили в средневековье, и первое отчетливое упоминание о генеалогическом древе фратрии приходилось на начало семнадцатого века, на времена Великой Смуты на Руси. Далекий пращур Тадеуш Вольский состоял в услужении пана Неборского, выступившего одним из предводителей польского отряда, перешедшего границу вместе с Лжедмитрием I, который заявил о своих притязаниях на русский трон. Войну Самозванец проиграл, а вместе с ним потерпели поражение и польские вельможи с сопровождавшей их в походе челядью. Многие из них не вернулись на родину, а обрели последний приют в сырой земле. Нашлись и такие, кто остался на чужбине, в основном из-за того, что связь с Польшей была навсегда утрачена. В их числе оказался и Тадеуш. Вот от него то и пошло продолжение рода, но уже за пределами Речи Посполитой.

Семья долгое время скиталась по стране, пока внук Тадеуша Мирослав не смог закрепиться на Костромщине. Он промышлял плотницким делом, а в селе, куда его забросила капризная судьба, возводили храм, и местному священнику строители требовались позарез. Поп быстро смекнул, что к нему пожаловал настоящий мастер и предложил Мирославу остаться. Там семья и пустила свои корни.

Небольшое строение на краю села, примыкавшее к уходившему за горизонт бесконечному лугу, постепенно меняло свой облик. Неприметная низенькая избенка сначала обзавелась несколькими пристройками, а затем на ней появился и второй этаж. Разрастался и род Вольских. По заведенной традиции после смерти главы семейства дом переходил под управление старшего сына, а от него – к его старшему сыну. Другие дети, предприимчивые и амбициозные, жаждали собственного возвышения. Некоторые из них покидали отчий кров и отправлялись искать счастья в соседние земли. Кто-то пропадал без вести, а кому-то фортуна благоволила, и они своего добивались. Ну а если у главы сыновья отсутствовали, роль предводителя переходила к одному из братьев.

Костромская вотчина на своем веку повидала всякое. Когда дела в семье шли успешно, действующий хозяин по мере сил и возможностей улучшал участок, который постепенно начинал превращаться в небольшое имение. Во времена же упадка нужда порой толкала на отчаянные поступки и даже заставляла закладывать дом как единственную реальную гарантию не попасть в кабалу забравшемуся в долги владельцу. К счастью, каждый раз отчее гнездо всякими правдами и неправдами удавалось выкупать. Отсюда у носителей фамилии Вольский с течением времени среди черт характера, помимо упорства и нежеланием мириться иногда с очевидными фактами, стала замечаться склонность к угодничеству, подхалимству и даже небольшой подлости. Благодаря то ли природной, то ли приобретенной пронырливости, они никогда не скатывались на самое дно, какие бы лихие ветра не дули на Руси-матушке.

Тяжкие испытания выпали на времена «великого раскулачивания», когда в России свергли царя и всю собственность дворян и зажиточных крестьян признали общим достоянием. Тогда, если бы не несчастный случай, приключившийся с сыном председателя колхоза, из дома точно сделали деревенскую читальню.

Стояла ранняя весна и двое Вольских отправились за дровами в лесок, примыкавший к небольшой, скованной в это время года льдом, тихой, но коварной речушке. Они появились вовремя, как раз, когда санки вместе с седоком слетели с горы на уже пустивший воду лед. Раздался треск, и по поверхности стали расходиться в стороны зигзагообразные линии. Сидящий в салазках мальчик истошно закричал. Лед начал ломаться под тяжестью груза и быстро проседать. К счастью, в телеге у дровосеков была длинная веревка и они успели бросить ее конец ребенку. Как только он схватился за спасительную нить, санки рухнули в образовавшуюся воронку. Через час мокрого мальчика доставили родителям… А через три месяца после той оказии глава рода с легкой подачи председателя колхоза получил должность старосты, и дом остался под присмотром Вольских. Только в послевоенные годы права на постройки и земельный надел потихоньку удалось вернуть себе назад.

Для того, чтобы оставаться на плаву, Вольские выбирали такой род занятий, который бы позволял не только прокормить семью, но и отложить монетку-другую на черный день. Из них получались отличные строители, ремесленники, торговцы. Отдельные, особенно башковитые, сумели занять ниши в довольно редких областях. Так, прапрадед Аркадия Платоновича Петр смог выучиться на музыканта, а его сын Ярослав стал геологом. В эпоху их «правления» началась капитальная реконструкция имения. Двухэтажный дом из красного клейменого кирпича заменил расползшееся по нескольким соткам земли миниатюрное городище рода Вольских.

Последующие владельцы вносили корректировки во внешний вид территории и подсобных строений согласно веяниям времени, но сам дом практически не трогали. Архитектура основного здания сама по себе представляла художественный интерес и слыла своеобразным раритетом среди возводимых поблизости богатыми соседями новомодных особняков. Таким он и достался Аркадию Платоновичу по наследству от своего отца.

У Платона Станиславовича имелось два сына. Следуя традиции, родитель не стал рушить вековой порядок и передал усадьбу Аркадию, хотя червь сомнений в принятом решении мучил Платона Станиславовича до самой смерти. Второй его отпрыск Борис не был столь успешен, как старший сын, но обладал теми преимуществами в характере, которые напрочь отсутствовали у Аркадия. Борису достались рассудительность, доброта, стремление помочь ближнему – редкие качества, соединенные в одном человеке и практически никогда не встречающиеся в таком комплекте у представителей семейства Вольских. К сожалению, они не привели к достижению высокого положения в обществе, Борис закончил политехнический институт и трудился простым инженером с относительно скромной зарплатой. Но он не чувствовал себя обделенным, по его мнению, не богатство делало человека счастливым. В подтверждение этой гипотезы он рано повстречал спутницу жизни и обзавелся семьей.

Платон Станиславович с радостью отмечал, что его младший сын обрел свое место в жизни и идет по ней легко и свободно. Хотя, чего уж скрывать, на посту владельца имения отец видел именно Борю. Это не означало, что глава семьи испытывал к Аркадию какую-то антипатию или, и того хуже, неприязнь. К своему ребенку родителю вообще тяжело воспитать подобную эмоцию. Скорее, это была некая двойственность. С одной стороны, отцу нравилась целеустремленность и деловитость первенца, его способность просчитывать все ходы наперед. С такими качествами впросак не попадешь. А с другой – сквозь эту деловитость и целеустремленность частенько проступали черствость и эгоизм. Платон Станиславович в разговоре с сыном не раз отмечал, что за маской дружелюбия и показной открытости протекают сложные процессы, в которых все происходящее получает собственную оценку, и критерии этой оценки заточены на получение нужного только Аркадию результата.

Да, Аркадий Платонович обладал сложной натурой. Он рано остался без матери, и недостаток женской любви в детстве сделал его замкнутым и одиноким. Платон Станиславович постоянно находился в разъездах, а те редкие минуты, которые выпадали отцу и сыну проводить вместе, не смогли создать прочной связи, и с годами эта отдаленность только накапливалась. Кроме этого, отчую любовь ему постоянно приходилось делить со своим младшим братом. Без всяких на то оснований Аркадий полагал, что Боре достается большее внимание отца. Это не преминуло сказаться на отношениях между братьями. Аркадий подтрунивал над любой оплошностью Бориса и выставлял его перед окружающими неумехой и пустозвоном. Постепенно эгоистическое, подленькое поведение стало источником мрачного сарказма, рвущегося наружу при первом же удобном случае. Причем ироничный гонорок проскальзывал в речи подростка уже не только в общении с братом, но и в беседе с абсолютно посторонними людьми. На замечания отца и других родственников Аркадий лишь угрюмо усмехался.

Превратившись во взрослого человека и будучи от природы умным и наблюдательным, Аркадий не мог не дать объективную оценку своей манере поведения. Отрицательные черты характера он старался маскировать, в особенности если персона, с которой приходилось иметь дело, этого заслуживала. С иными же Аркаша особенно не церемонился и мог бросить в лицо собеседнику вещи очень даже для него неприятные или обронить двусмысленность по поводу суждений визави, оставив последнего в немом недоумении. Но стоило за другим концом стола оказаться кому-то из когорты сильных мира сего, Вольский превращался в полную свою противоположность – оппоненту не грозило, что он услышит нечто, идущее в разрез с его устремлениями и желаниями. Вот подобное отношение к окружающим и привело его, в конце концов, туда, где он находился в настоящий момент, – к посту руководителя дочерней компании, учредителем которой являлась крупная русско-итальянская корпорация.

Посредничество в финансовых сделках, покупка по бросовым ценам активов организаций, признанных банкротами, и затем последующая их перепродажа за реальные деньги, выполнение крупных подрядов – вот основные сферы деятельности, скрытые под презентабельным названием фирмы Аркадия Платоновича «Гарантия успеха».

Принятие решений Вольским по наиболее масштабным проектам напрямую зависело от повелительной длани холдинга – в какую сторону перст укажет, туда и следовало двигаться. Порой это сильно раздражало, но инстинкт самосохранения никогда не позволял Аркадию Платоновичу высказать полярное мнение по проводимым корпорацией порою очевидно безнадежным сделкам. Когда волны негодования замирали в груди, он вновь приходил в норму и спокойно исполнял приказы. Едкий внутренний голосок тихо напоминал, что без этой работы Аркадий Платонович – ноль без палочки, дырка от бублика. Тогда что-то наподобие гордости за успехи в карьере наполняло уверенностью сознание директора компании, и он, махнув рукой, продолжал жить дальше.

Один год в его карьере выдался особенно удачным, и фирма Аркадия Платоновича принесла холдингу баснословную прибыль. За особые заслуги Вольского решили наградить – ему подарили пай в «Гарантии успеха», благодаря чему он регулярно пополнял свой банковский счет и по праву считал компанию чуть ли не своим кровным детищем. Письмо картеля о подношении навечно ценного приза Вольский бережно хранил в сейфе у себя дома.

Профессиональный рост произошел в жизни Аркадия Платоновича после долгих мытарств по белому свету в поисках самого себя. Когда в стране настали времена перестройки, хаоса и неопределенности, легко можно было пойти по кривой дорожке. У многих так судьба и сложилась: незаконное предпринимательство, воровство цветного металла, махинации с ваучерами, финансовые пирамиды. В пламени беспредела и анархии сгорали тысячи, и лишь немногие получали в качестве дара расположение золотого тельца. В те дни вихрастый самоуверенный паренек попал под влияние местной шпаны, промышлявшей перепродажей сигарет. Дела вначале шли бойко. Товар закупали на черном рынке в Питере и затем с лихвой сбывали дома. Но затем власть начала закручивать гайки, и канал перекрыли. Отец Аркадия Платон Станиславович вовремя перехватил находившегося на перепутье молодца и напомнил ему, что пора искать себе занятие согласно выбранной профессии.

За плечами Аркадия к этому времени уже имелся законченный экономический институт, и многие учреждения распахнули перед ним двери. На протяжении трех-четырех лет Аркадий сменил несколько мест. Платили там мало, да и сама работа казалась донельзя скучной. Горячая кровь только еще вступающего во взрослую жизнь новобранца толкала его на безрассудные поступки. И одним из них оказалось принятое от приятеля предложение пойти на работу в милицию. Дома Аркадию только и сказали: «Во брат, как тебя мотает-то!».

Служба в органах представлялась Аркадию полной романтики, риска и приятных сюрпризов. Как потом оказалось, романтикой в милиции и не пахло, риска действительно хватало, а еще больше – неожиданностей, но отнюдь не приятных.

В отчаянные девяностые из органов начался отток наиболее подготовленных кадров. Многие уходили в коммерческие структуры, где зарплата в разы превышала неказистый оклад рядового сотрудника милиции. Какому спецу с его опытом и пытливыми мозгами хотелось трудиться на голом энтузиазме за гроши, когда рядом под боком частный бизнес предлагал непыльную работенку за приличное вознаграждение? Места профессионалов занял набранный на скорую руку разношерстный люд. Требования к образованию были минимальными.

Так, Аркадий, окончив полугодовые курсы, попал в милицию общественной безопасности. В народе попросту – МОБ. В первом же пикетировании концерта на стадионе в стычке с толпой фанатов ему сломали руку. Это научило его вести себя осмотрительнее и рисковать собою только в самом крайнем случае. Вскоре он понял, что излишнее геройство, кроме проблем со здоровьем, ничего хорошего принести не может. Сила стража порядка состоит не в том, что с боку у тебя бряцают наручники, а в кобуре лежит табельное оружие. Главная мощь заключается в способности своими действиями отправить злоумышленника на скамью подсудимых, а попасть туда готов далеко не каждый. И за избавление от этой угрозы людям не жалко отдать все, все, что у них есть.

Как-то ночью Аркадий с напарником патрулировал вверенный им участок города. Смена подходила к концу, и наряд потихоньку стал разворачиваться в сторону родного отделения. Пошел мелкий противный дождик. Впереди показалось вытянутое двухэтажное здание областной библиотеки. Аркадий кивнул спутнику на свисавший над входом в здание навес. Милиционеры спрятались в укрытие и закурили. Обоим хотелось спать, поэтому разговор не клеился.

Выпуская изо рта сизые кольца дыма, они бесцельно рассматривали незатейливый городской пейзаж, выглядевший еще более невзрачным в серых красках пустого ночного дождя. Вдруг где-то в глубине библиотеки раздался тихий стук. Милиционеры переглянулись и застыли в немом ожидании. Больше звук не повторялся.

– Сквозняк гуляет, – предположил Аркадий.

Его напарник, Андрей Бурин, высокий широкоплечий здоровяк, кивнул головой и окинул подозрительным взглядом чернеющий фасад здания.

– Наверное, – неуверенно протянул он.

Внезапно Андрей поднес указательный палец к губам и прошептал:

– Смотри.

Его рука качнулась в сторону одного из окон в самом конце первого этажа библиотеки. Аркадий проследил в указанном направлении и заметил, что в третьем от угла проеме виднеется едва заметная щель.

– Пойдем, проверим, – твердо сказал Андрей.

– Думаешь, стоит? Его просто забыли закрыть, там и брать-то нечего. – Высказал сомнения Аркадий.

– Вот я и хочу в этом убедиться.

Аркадий нехотя поплелся за Буриным, который считался в наряде старшим. Крадучись они подошли к цели.

– Давай, я тебя подсажу, а потом ты подашь мне руку, – давал указания командир.

Аркадий только сокрушенно покачал головой. Андрей обхватил его ноги и рывком оторвал от земли. Вольский ухватился за край рамы и приоткрыл окно. Навстречу дыхнуло запахом старых книг и канцелярского клея. Аркадий влез на подоконник и затем помог подняться напарнику. Перед ними открылась длинная темная зала с множеством стеллажей, уходящих своими вершинами под самый потолок. Аркадий заметил на одной из стен выключатель и направился к нему.

– Не делай этого, – прошипел Андрей. В его руке появился фонарик. – Не стоит привлекать внимание.

Как бы в подтверждение его слов на другом конце залы скрипнула половица. Стражи порядка пригнулись и осторожно стали пробираться на звук, прячась за стеллажами. Узкий луч света, направленный в пол, указывал им дорогу.

Вскоре шорох повторился. Бурин выключил фонарик, чтобы неизвестный не обнаружил их раньше времени. Они немного постояли, пока глаза не привыкли к темноте.

Легкое прикосновение к плечу заставило Аркадия обернуться. Андрей пальцем тыкал куда-то вглубь помещения. Аркадий сквозь мрак пытался нащупать предмет, который привлек внимание командира наряда. Наконец, это ему удалось. Едва заметная желтоватая полоска пробивалась из-за одной из этажерок. Мужчины возобновили движение. Расстояние до объекта медленно сокращалось. И вдруг свет за стеллажом погас. А спустя несколько мгновений он появился вновь, но теперь уже в другом месте. Кто-то удалялся от места своего первоначального пребывания в сторону незапертого окна. Судя по частому переставлению ног, человек было по меньшей мере двое.

– Уходят, – глухим голосом подвел итог Андрей. – Не дадим им сбежать.

Они развернулись и, уже зная дорогу, довольно быстро стали двигаться параллельно ускользающим незнакомцам.

– Дело сделано, – раздался в тишине самодовольный молодой мужской голос. – Давай, я помогу выбраться.

Преследователи тем временем достигли конца помещения, в руке Бурина вспыхнул фонарик.

– Ни с места! – закричал он.

В свете прожектора наряду открылась причина таинственных ночных звуков. Молодой человек лет двадцати помогал подняться на подоконник девушке примерно такого же возраста, в руке которой находилась толстая потрепанная книга. Внезапное появление стражей порядка вызвало у пришельцев эффект налетевшего торнадо. Девушка истерически закричала и закрыла лицо руками. Ее спутник вращал обезумевшими глазами и жадно хватал воздух полуоткрытым ртом.

– Ну, и что мы здесь делаем? – грозно произнес Бурин.