Последнее и единственное

Два дня Велеса грела радость за Гатыня. Он был безмерно благодарен Арше и Идрису и представлял, как вышедший из столбняка безысходности, оживший, бродит его названый братишка вдоль берега моря, вдыхая его соленые и терпкие запахи, прочищая застоявшуюся в неволе душу ветром. Спит в ложбине скалы, поросшей мохом. Живет… Но вчера стало известно, что Гатыня схватили. А вечером навалились такая тоска и такая тяжесть, что он понял: Гатыню худо. И ничем не помочь. Не спасти, не вызволить…

Велес лежал, отвернувшись к земляной стене, зажмурившись, и молил, чтобы никто не касался его, не зацеплял разговором. Правда, и зацеплять уже, собственно, некому: Нельки нет, Матин говорит только с женой, Арша страшно и глубоко замолчала.

«Оказывается, уже осень. Подступила как незаметно, рыжая попрошайка…»

Он останавливался передохнуть, опирался о стволы деревьев. Задирал подбородок, жмурился. Жизнь, Господи… Какая жизнь вокруг… Он пробовал ее на вкус, пружинящую под ногами жизнь, продираясь сквозь чащу, смеясь от щекочущих касаний веток, срывая зубами терпко-горькие листья. «Господи, жить…»

Губи ждал его на том же месте, что и в прошлый раз, над ручьем, на светлом, лишенном коры стволе дерева. Кивком головы он отослал длиннолицего парня, и они остались вдвоем.

Обугленное тело вертолета чернело сквозь проплешину вырубленных кустов, нависало, словно остов доисторического насекомого.

Велес бросил взгляд в его сторону и сразу же отвернулся. Сердце заныло, как будто летающая машина прежде была живой и одушевленной.

– Тихий момент у меня сегодня, Велес. Присядь рядом.

Велес опустился на древесный ствол в метре от Губи, не глядя на него.

«Губи, черт бы его побрал. Как он мне надоел…»

– Не знаю даже, как и начать. С какого конца подступиться, чтоб не затягивать слишком вступление. Ты, Велес, слушай меня внимательно и правильно меня пойми, – Губи, казалось, задумался, подбирая слова. Подвижное лицо было непривычно серьезно, а длинные пальцы гладили, ощупывали иероглифы древоточцев на светлой древесине ствола. – Не далее как вчера вечером я принял одно решение. Простенькое такое. Логически вытекающее из всего предыдущего жизненного пути. Я решил уйти. Да-да, совсем уйти, напрочь. И прошу тебя немного помочь мне в этом.

Он потер переносицу, помолчал и вздохнул.

– Я чертовски устал, Велес. Устал играть несвойственные мне роли. Изображать кровожадность. Любовь к власти. Звериную жажду разрушения. Мне надоело играть в вечные мои игрушки, ломать вечные мои игрушки. Мне надоело, Велес, а кроме этого – ничего нет. Нечем больше заняться на этом свете.

Он повернулся к Велесу, словно ожидая возражений.

Велес молчал.

– Игра… Вечное коловращение игры. Если ты знаком с индийской мифологией, хоть немного, должен помнить: Бог создает Вселенную, резвясь и играя. А потом, когда она надоедает ему, разрушает – так же играя, пританцовывая на обломках. Шива его зовут. Танцующий многорукий Шива. Весельчак Шива… Впрочем, ближе к сути. Устал, надоело, но я бы это стерпел. Постарался стерпеть, во всяком случае, стиснув остатки зубов и завернувшись в тогу смирения. Хуже другое: играть стало не во что. Все игрушки мои поломаны или вот-вот рассыплются, при первом же прикосновении. Впереди пустота.

Губи скорбно уставил немигающий глаз в пространство. Затем улыбнулся с ностальгическим вздохом.

– Конечно, мне несказанно везло в последние несколько дней. Признаться, я многого ждал от этого островка, этого кусочка реальности среди океана виртуальной лжи и обывательской скуки. Здесь всё настоящее. Я это предчувствовал и ждал многого, а получил еще больше. Недаром я приложил столько усилий, чтобы попасть сюда. Освежил в памяти химию, синтезировал чудо-вещество, убивающее «оберег» и «бластер», сымитировал злостное убийство. Пришлось изрядно подвигать мозгами, но всё окупилось. Да! Любопытные экземпляры скучковались в этой партии ссыльных, мне на радость. И начальство не хуже. – Губи подмигнул Велесу ласково и пошевелил босой – отчего-то – ступней в густом мху. – Вот парадокс! На крохотном, по сравнению с земным шариком, островке протекли мои самые нескучные дни. Меньше простора для телодвижений, зато – больше возможностей для творческих экспериментов и игр. Знаешь ли ты, на что это похоже, какой экстаз, какая вспышка – в мозгу, в крови, во всем теле – при встрече лоб в лоб с достойным противником? Зато потом, милый мой Велес, скучнее и тошнее прежнего. Откачка маятника – пустота. Ты понимаешь меня? – Он опять выждал паузу, словно надеясь на диалог. – Кстати, знаешь, что он напоминает мне, наш остров? Одну большую голову. Населяющие его персонажи – что-то вроде страстей, пороков, идеек и фантазий. И как в человеческой голове должен быть один хозяин – если носитель головы не даун и не шизофреник, так и здесь один правитель над всеми. И вот правителю стало скучно. Нестерпимо скучно. Смертельно. Пора уходить по-английски… – Губи тихонько, мечтательно рассмеялся, не разжимая губ. – Почему я не могу сам, ты спросишь? Почему мне требуется твоя помощь, твои руки? Наверное, я боюсь сам. Наверное, я люблю тебя больше их всех.

Губи замолчал.

Велес по-прежнему не смотрел на него. Обреченно-тоскливое выражение проступило в его лице. Велес плохо владел лицом. «Как он мне надоел…»

– Итак, – Губи выпрямился и заговорил по-деловому. – Смерть я себе избрал самую эпикурейскую. Люблю комфорт во всем – приятно, бескровно, быстро. Минут десять займет у нас с тобой эта процедура, – он покопался в кармане и, вытащив сложенный вдвое листок, протянул его Велесу. – Прочитай. Это объясняющая записка. Передашь Шимону, он знает мой почерк. Никаких неприятностей с тобой после этой маленькой услуги не случится. Никаких нареканий. Как сам можешь видеть, я отдаю распоряжение выпустить тебя и всех твоих на свободу. Шимон будет только рад его выполнить: он давно мне на мозги капает, чтобы я это сделал.

Велес рассеянно пробежал глазами листок.

– Твоя задача – проще некуда, – продолжал Губи. – Она по плечу и ребенку. Не держись так скованно, Велес, свободней… – Он придвинулся вплотную, взял обе ладони Велеса и приложил к своей шее. – Вот так. Не плашмя, а ребром. От тебя требуется лишь надавить и пережать посильнее сонную артерию. Понимаешь? Надавить и держать. Как можно сильнее, до посинения. Через пару минут мне станет хорошо, я отрублюсь, уплыву. Но ты держи, не ослабляя, еще минут десять, чтобы мне не вернуться назад. Чтобы наверняка.

Велес убрал руки и помотал головой.

– Ну нет, Велес, будем без репетиций, – Губи снова взял его ладони и прижал к шее. – Будем без проб и ошибок. И без долгих прощаний. Хоть и тяжело мне с тобой расставаться… – Он подмигнул ослепительным глазом и улыбнулся. Потом опустил веко. – Поехали.

Велес сдавил ладони. Лицо Губи было совсем близко. Незнакомое, беззащитное. Юное и усталое одновременно. С темными шелковистыми ветвями бровей…

Вот оно резко побледнело, тело Губи обмякло, сползло набок. С полминуты Велес вглядывался в известково-белые черты.

Потом разжал руки.

Щеки медленно розовели. Легкая судорога, похожая на озерную рябь, пробежала от виска к подбородку. Глаз приоткрылся. Потусторонний, сонно-бессмысленный. Губи глубоко вздохнул и выпрямился.

– Ну нет, так не пойдет, – он помотал головой, словно отгоняя образы и видения иных миров. – Мы так не договаривались, Велес. Чтобы ты гонял меня туда и обратно. Нет. Надо сразу.

– Тебе придется обратиться к кому-нибудь другому, Губи. Я не сумею. Я не смогу, к сожалению, тебе помочь.

Губи виновато улыбнулся.

– Я знаю, Велес. Я знаю, что тебе это трудно. Надо учиться преодолевать трудности. А другого я не хочу. Я хочу, чтобы твои, Велес, теплые руки перевели меня на ту сторону. Другого не надо.

Он помолчал, раздумывая или делая вид, что думает.

– Тебе трудно без стимула, Велес. Я понимаю. Придется тебе помочь. Вот тебе стимул: ты переправишь меня на тот свет, поработаешь немножко Хароном, а если не сможешь, не справишься… тогда я тотчас, прямо сейчас отдам приказ уничтожить всех твоих, дожидающихся тебя под землей. Пущу в расход. Договорились? Слов на ветер я не бросаю, ты знаешь. Тем более что и Нелиде не так давно обещал именно это.

Велес застыл. Вот оно. Вот он и повел игру, гениальный, расчетливый, азартный игрок Губи…

Губи устало провел по лицу ладонью.

– Как они изматывают, эти приготовления… колебания твои, Велес. Если б ты знал. Поехали.

Как плохо слушаются руки. Чужие, деревянно-застывшие…

Что-то детское в его лице, маленьком, спящем… Темная полоска усов над приоткрытой верхней губой. Лицо белеет стремительно. Красиво: черное на белом-белом.

Под ладонями – теплая, живая шея. Толчки крови, ритмичные, упорные. Жизнь под давящими ребром ладонями упрямо пытается пробиться, негодует… Надо крепко держать руки, не разжимая, крепко. Жизнь… пытается пробиться… стучится в его пальцы.

Надо держать во что бы то ни стало!!!

Жизнь…

Велес разжал руки.

Огромная тьма с воем и звоном набежала откуда-то, опрокинула и затопила.

Глава 21. Идрис

Велес очнулся и долго лежал без мыслей и движений. Потом всё вспомнил.

Отчетливое осознание отчего-то не разогнало тьму, окружавшую со всех сторон. Она осталась столь же густой и непроницаемой.

Тупая, саднящая боль где-то сзади, в области шеи.

Велес попробовал поднять руку, но она лишь слабо шевельнулась. Бессилие было столь полным, словно он несколько дней провалялся в жару и бреду. И таким неожиданным, что он застонал сквозь зубы.