Жнец и слеза Смерти

– Нам нужно вернуть свитки, – напомнила Марта, присев на тюк с сеном, – И потом заниматься всем остальным.

– Я верну их вам.

– Только без выходок, – предупредил я Риту

– Боишься, что я сожгу твой свиток? – с ядом в голосе спросила Рита, в глазах появился довольный блеск, – Не переживай, желала бы я вас отправить в небытие – не стала спасать. Позаботьтесь о Викторе и Катерине, особенно о Катерине, пока она не нашла способ отомстить мне.

Рита взялась за полог шатра и хотела уйти, Марта ее окликнула и спросила:

– Объясни мне, почему ты решила нас спасти?

– У меня сделка с Костлявой, я веду себя хорошо, помогаю жнецам, выполняю ее приказы, и она дает мне свободу, как только мы достанем книгу.

Марта еще хотела задать один вопрос, но в шатер вошел Виктор, он нос к носу столкнулся с Ритой и грубо отпихнул ее в сторону, вежливо поднимая полог для Катерины.

Рита удивительно спокойно отнеслась к грубости Виктора и, не говоря ни слова на прощанье, ушла из шатра. Катерина проводила ее взглядом, который должен был выжечь на спине Риты огромную дыру.

– Брат мой, – обращаясь ко мне, сказал Виктор, он снял со своего плеча мою косу и передал мне в руки, и я тут же перекинул ее через плечо, – Я рад, что ты остался с нами. Для ордена была бы большая потеря потерять тебя… Что с твоим лицом?

Неожиданно спросил Виктор, перебивая самого себя, и удивленно глянул на меня. Я провел рукой по лицу и вспомнил про краску, которой изрисовала меня Рита. Эта ее мелкая пакость, про которую я успел забыть, вызвала у меня неожиданную, но короткую улыбку. Я решил, что злиться на нее глупо, она была больна из-за печати, оставленной ей человеком, и раздражаться из-за подобных вещей – это все равно, что сердиться на парализованного, за то, что он не может ходить.

– Ерунда, нужно умыть лицо, – ответил я Виктору, небрежно махнув рукой.

Виктор снял вторую косу с плеча и отдал ее Марте вместе с серпом Даниэля, вежливо поклонился и попросил прощения за свою грубость, когда порвал ее одежду, он оправдывал себя тем, что этого от него требовал его господин.

Он с особым, свойственным только ему, прискорбием посочувствовал о потере Филиппа и Даниэля, так что я даже засомневался в том, что на нем проклятье, но когда он упомянул в разговоре Костлявую как Смерть, сомнения развеялись. Виктор был единственным жнецом, который всегда назвал Костлявую матерью и никак иначе.

Катерина все это время стояла в стороне, скрестив руки под грудью, и не принимала никакого участия в общении с нами, ее взгляд был устремлен на выход из шатра, словно мы с Мартой ее раздражали или ей попросту хотелось сбежать. Наконец она не выдержала длительных и неспешных разговоров Виктора о погибших товарищах и напомнила ему, что мне и Марте следует умыться и привести свою одежду в надлежащий вид.

Я попросил Виктора показать мне место, где можно было взять воду, и он охотно согласился. Марта попробовала уговорить Катерину остаться с ней, но та отказалась. Выйдя на улицу, я заметил, как она хотела пойти по своим делам, но передумала и решила идти вместе с нами, держась позади.

Я расспрашивал Виктора о войске, пытался узнать, сколько в нем человек, сколько жнецов, сколько колдунов. Виктор спокойно делился со мной всей информацией, которую знал, а Катерина прожигала мне спину взглядом. Наконец я не выдержал и, обернувшись, спросил:

– В чем дело?

Катерина вскинула брови и с чувством скуки ответила, что ни в чем, просто ей не нравилось мое любопытство. Я заподозрил, что Катерина не верила в мое обращение и наблюдала, ища что-то, за что можно было уцепиться, чтобы разоблачить меня.

Мы нашли повозку с водой в центре лагеря, где я и умылся. Краска неохотно слезала с кожи, при смывании оставив зеленые следы на руках и лице. Стоило признать – Рита знала толк в мелких пакостях.

К этому моменту уже стемнело, но в лагере никто не собирался ложиться. Люди Ордена Паука готовились к завтрашнему маршу, до темноты планировалось пройти половину пути до той деревни, где осталась Кристина.

Я хотел уйти, но Виктор позвал меня помогать собирать лишние шатры и подготавливать животных к утреннему переходу. Сложно было не заметить, что почти всю тяжелую работу Пауки взвалили на подчиненных жнецов. Я помог собрать несколько шатров и моя новая «хозяйка» позвала меня. Она была чем-то недовольна, и я решил узнать у нее.

– Войско нового короля разбило наше западное войско, и к нам на встречу движется другое. Все идет не так, как хотелось.

Она привела меня в свой шатер, тут Марта выполняла роль прислуги и стелила постель колдунье.

– Принеси стул и причеши меня, – велела она мне, снимая с себя накидку, ее она отдала Марте.

Я поставил стул и покорно распустил волосы колдуньи, с омерзением заметив белых букашек в ее волосах, разбежавшихся в панике по всей голове, когда я провел по волосам гребнем.

– Скажи мне, жнец, сколько мне осталось жить? – вдруг спросила Герда, – Раньше Луц мог мне это сказать, но после того, после того, как вы забрали все головы жнецов из замка Витори, глаза жнецов пропали у всех, кто ими обладал.

Я посмотрел на ее линию жизни и заметил едва заметную черную точку, она только начала проявляться на жизненном отрезке.

– У вас будет долгая жизнь, – солгал я.

– Это очень хорошо, значит я переживу предстоящую битву, – выдохнула Герда, – Знаете, я в ордене всего пять лет и умирать совсем не хочется. Я хочу жить вечно, как мой учитель, сколько ему лет по его линии жизни вы видели?

– Около тридцати, – пожав плечами, ответила Марта, она постелила постель для колдуньи и присела на дорожный сундук.

– Ему больше ста восьмидесяти лет! Старше него только люди, приближенные к Накраду и сам Накрад.

Марта о чем-то задумалась, она достала трубку и хотела закурить.

– Что это? Трубка? – возмущенно подскочив, воскликнула Герда, – Я приказываю тебе выкинуть ее!

Марта даже поперхнулась от наглости девушки, но быстро вспомнила свою роль и убрала трубку обратно в сумку.

– Я сказала выкинуть!

– Я ее выкину, чуть позже, – твердо ответила Марта, – Расскажите про Накрада, он должно быть очень сильный волшебник, раз его выбрали главой Ордена Пауков.

– Накрад один из старейших колдунов ордена. Говорят, что он был младше графини всего на полсотни лет. Больше я о нем ничего не знаю. Но в Паучьем совете он всегда пользовался популярностью, даже большей чем графиня, – Герда задумалась, жестом велела прекратить мне расчесывать ее волосы и добавила, – Так нельзя говорить, но все же это правда, после смерти Витори Орден Паука только выиграл. Мы сразу вышли из тени и перестали бояться, что Смерть уничтожит нас. А смерть Нихиля III только закрепила нас на землях Витори. Людям не нравится король, который заключил сделку со смертью, они верят в то, что наш Орден Паука, подарит им бессмертие.

Колдунья легла на кровать прямо в платье и накрылась теплым одеялом.

– И как же орден хочет это сделать? – спросил я, присаживаясь на стул, на котором недавно сидела ведьма.

– Когда Накрад, – зевая произнесла она, – станет богом, все, кто служил ему, обретут бессмертие.

– Как же он собирается стать богом? – почти усмехнувшись спросил я, подавшись вперед, операясь локтями на колени.

– Нужны камни, много камней, – сонно ответила Герда, глаза ее начали смыкаться, – Погасите свечи, -велела она, но ни я, не Марта даже не дернулись, чтобы исполнить приказ.

–И много камней у Ордена собрано? – спросила Марта.

– Камни украл Томас…

Видя, что Герда погружается в крепкий сон, мы с Мартой, не сговариваясь решили покинуть ее шатер. Мы вышли, затушив свечи.

На улице стало просторней, практически все люди ушли на ночлег, но и темней. Большую часть костров затушили, оставив немного для освещения. Возле одного из таких костров собрались все жнецы, освобожденные от работы, они разговаривали между собой и не заметили, как мы с Мартой прошли мимо.

– Шестнадцать, – сказала вслух Марта, когда мы отошли на достаточное расстояние от них.

Я вопросительно посмотрел на нее, не понимая, о чем, сейчас она говорила.

– Шестнадцать жнецов, – закуривая трубку, пояснила Марта, – Немного, но Орден Пауков становится большой занозой для нас, – она остановилась за шатром и жестом велела подождать, пока что-то ищет у себя в сумке, – Держи, – сжимая конец трубки зубами, сказала она, протягивая мне мой свиток.