Ататюрк: особое предназначение

Беседовать с молодчиками из «Особой организации», созданной Энвером для разборок со всеми, кто вставал на пути «Единения и прогресса», да еще по обвинению в шпионаже, у него не было никакого желания.

Он уже видел, как они «разбирались» с предателями, и тут же заверил Кемаля в том, что завтра сам поведет своих людей в атаку.

Мебр не обманул и не только выбил итальянцев с важной для них высоты, но и захватил в плен 200 человек.

Обобрав их до нитки, он чуть ли не голыми отпустил их в пустыню.

Конечно, подобные истории куда больше говорили скорее о наивности самих арабов, нежели о какой-то там тактической мудрости Кемаля.

И, тем не менее, он уже начинал выделяться среди остальных офицеров.

Пунктуальный и требовательный, он умело организовывал работу разведки и отличался высочайшей требовательностью к подчиненным. Никто не видел его в грязной рубашке или невы-глаженных брюках.

Поднимая моральный дух своих солдат, он постоянно твердил им о тех великих целях, за которые они сражались.

Нравились ему и патриотически настроенные офицеры, и он с восхищением рассказывал о них Салиху.

«Сегодня, – писал он ему в одном из своих писем, – у нас была встреча всех офицеров и командиров, и, глядя на этих героев, я читал на их лицах желание умереть за родину.

И, чувствуя, как мое сердце наполняет гордость за них, я сказал: «Наша родина должна быть счастлива, поскольку у нее есть много детей, готовых пожертвовать за ее безопасность и счастье свои жизни!»

Да, здесь много патетики и романтики, но не надо забывать о том, что носившие арабские наряды османские офицеры на самом деле смотрели на себя как на романтических воинов пустыни.

Именно в пустынях Ливии Кемаль получил превосходный урок военного мастерства и приобрел бесценный опыт при всей условности этой странной во многих отношениях войны.

Он много раз принимал участие в учениях, но только сейчас по-настоящему понял, что, несмотря на весь их размах и ту важность, с какой проводили их генералы, в сущности, все они оставались игрой в солдатики.

А здесь, в Ливии, шла самая настоящая война, на которой солдаты становились солдатами.

И именно здесь Кемаль с «помощью» Энвера убедился в правильности уже однажды сделанного им открытия: для того чтобы стать великим, мало быть хорошим солдатом, и место под солнцем обеспечивают отнюдь не знание тактики и одержанные победы, а нахождение на самых верхних этажах политической власти.

Да и кем бы остался тот же Наполеон, не добейся он, в конце концов, политической власти?

Пусть и великим, но всего-навсего полководцем.

Какими остались такие талантливые генералы, как Карно, Дюгомье и Моро, которых, кроме военных историков, не помнил никто.

А раз так, то и все его военные победы должны быть не самоцелью, а служить трамплином для еще более высокого прыжка.

Политика, и только политика может дать обладание высшей властью, которую уже почти получил не блиставший военными талантами Энвер.

Только политический гений поднимает любого полководца на иной уровень, где политик становится носителем общественной судьбы, и он обязан стать таким носителем, чего бы это ему ни стоило…

Глава VII

Прошло несколько месяцев, и пылкие, но нетерпеливые итальянцы, которым уже смертельно надоела вся эта возня в песках, предложили перемирие.

Империя не согласилась.

Италия захватила Додеканесские острова и начала бомбардировку Бейрута и устья Дарданелл, а несколько ее торпедных катеров попытались прорваться в Проливы.

Впрочем, ситуация была напряженной не только на фронте, но и внутри самой империи.

Намеченные младотурками реформы коснулись в основном только государственного аппарата, просвещения и армии.

Да и велись они не со знанием дела, а простым наложением европейских порядков на совершенно другие социально-экономические и культурные контуры.

Тесные связи с помещиками и полное равнодушие к задыхавшемуся в тисках ашара крестьянству, угнетение нетурецких народов и наступление на рабочее движение – все это мало напоминало те щедрые лозунги, с какими они пришли к власти.

И вполне естественно, что полное нежелание заниматься радикальными социальными и экономическими преобразованиями, отход от обещаний и неготовность противостоять давлению западных государств вызвали широкое недовольство среди населения, и особенно у нетурецких народов – армян, арабов, албанцев и курдов.

Чем не замедлили воспользоваться объединившиеся вокруг созданной в 1911 году партии «Свобода и согласие» их политические противники, основную роль среди которых играли дворцовая бюрократия, духовенство и компрадорская буржуазия.

Наряду с реакционными требованиями о предоставлении султану права вето, о создании благоприятных условий иностранному капиталу и других, «Свобода и согласие» выдвигала также лозунги демократизации общественной жизни, предоставления национальным меньшинствам равных прав с турками и т. п.

В результате бесславной войны с Италией «Свобода и согласие» в июле 1912 году добилась роспуска парламента и привела к власти правительство, полностью составленное из представителей оппозиционных партий.

22 июля 1912 года великий везир Махмуд Шевкет-паша был смещен с занимаемого поста.

Не желая осложнений на взрывоопасном Ближнем Востоке, Россия, Франция и Англия потребовали от Османской империи начать мирные переговоры.

Порта тянула с ответом, и разгневанная ее упорством Италия сумела-таки натравить Черногорию на Османскую империю.

Греция, Сербия и Болгария требовали выполнения статьи 23 Берлинского трактата – радикальных реформ в Македонии, равносильных практически полному освобождению от турецкой власти.

Турецкое правительство уклонялось и всячески тянуло время.

В августе 1912 года на коронном совете под председательством царя Фердинанда было принято решение: если Турция не согласится немедленно же приступить к реализации статьи 23, то начать против нее войну.

Утром 9 октября 1912 года Черногория начала военные действия.

17 октября Сербия, Болгария и Греция объявили войну Турции и тоже приступили к военным действиям.

Болгары мобилизовали 420 тысяч человек.

Сербы выставили 150-тысячную армию.

Греки поставили под ружье 80 тысяч.

Поражение турок было молниеносным.

«Катастрофа – не менее мукденской, – писал корреспондент английской газеты «Дэйли Кроникл», проехавший на автомобиле по местам сражений. – Три четверти артиллерийских орудий турок досталось болгарам.

Болгары подпускали турок совсем близко, давали им начать рукопашную, затем быстро отступали, и пулеметы косили турок сотнями, тысячами.

Отступление турок превратилось в беспорядочное бегство одурелых, голодных, измученных, обезумевших толп.

Врачей мало.