Ататюрк: особое предназначение

И надо ли говорить, с какими чувствами поднимался Кемаль на борт стоявшего под парами парохода.

Один из лучших командиров османской армии, он был изгнан из нее в самый ответственный для нее момент.

Однако до Триполи он так и не добрался из-за начала войны с Италией.

И теперь все помыслы Кемаля были устремлены в Северную Африку, где шла настоящая война.

Оставалось только найти способо, чтобы добраться туда…

Глава VI

Итальянцы давно мечтали заполучить в свои руки две африканские провинции Османской империи – Триполитанию и Киренаику.

Эти пустынные африканские территории имели весьма важное стратегическое значение, и, заполучив их, Италия могла существенно усилить свои позиции в Средиземном море.

И именно Триполитанию итальянцы уже тогда рассматривали как плацдарм для дальнейшей экспансии.

23 октября 1909 года в замке Раккониджи близ Турина состоялась встреча императора Николая II с итальянским королем Виктором-Эммануилом III.

Монархи выпивали и развлекались охотой, а их министры иностранных дел Томмазо Титтони и Александр Извольский составили секретное соглашение.

Они договорились о том, что Италия обязывалась «относиться благожелательно к русским интересам в вопросе о Проливах».

Со своей стороны, царская дипломатия обещала такую же «благожелательность» «к интересам Италии в Триполитании и Киренаике».

Фактически это было разрешением Италии оккупировать Ливию.

В 1902 году Италия и Франция подписали секретное соглашение, которое предоставляло свободу вмешательства Италии в Ливию.

28 сентября итальянское правительство почти без предисловий направило Порте ультиматум.

Это был один из поразительнейших по цинизму документов.

Он начинался с заявления, что Турция держит Триполитанию и Киренаику в состоянии беспорядка и нищеты.

Далее шли жалобы на противодействие турецких властей итальянским предприятиям в Триполи.

Вывод был таков: «Итальянское правительство, вынужденное позаботиться об охране своего достоинства и своих интересов, решило приступить к военной оккупации Триполитании и Киренаику».

Однако последнего предела наглости итальянская дипломатия достигла в заключительных строках ультиматума: в них Турции предлагалось самой способствовать захвату своей территории, приняв меры к тому, чтобы «предупредить всякое противодействие» итальянским войскам!»

Турецкое правительство, желая избежать войны, заявило о готовности обсудить претензии итальянцев и предоставить им экономические привилегии в пределах принадлежащего им суверенитета.

Но итальянцев подобные предложения уже не интересовали.

29 сентября король Италии объявил Турции войну.

Итальянский флот бомбардировал город Превеза на побережье Эпира, а также города Триполи и Хомс на побережье Триполитании.

К этому времени в Ливии находилось только 5 тысяч турецких солдат.

Турецкий же флот даже думать не мог о соперничестве с итальянским флотом.

4 октября Триполи подвергся ожесточенной бомбардировке и в Тобруке высадился итальянский экспедиционный корпус.

Османский гарнизон в Триполи и Бенгази насчитывал всего около пятнадцати тысяч человек, и в начале военных действий итальянцы без особого труда одерживали победы.

Несмотря на начало войны, военный министр Махмут Шевкет-паша не собирался посылать в Африку войска, однако Энвер убедил «Единение и прогресс» в необходимости ведения партизанской войны против итальянцев с помощью арабских племен.

«Герой революции» был обручен с племянницей султана Наджие и даже не сомневался в том, что, будучи членом семьи самого халифа, добьется в Триполитании успеха.

Вместе с сотнями других искавших приключений офицеров он отправился в Африку, и Кемаль решил последовать его примеру.

В Стамбуле ему было нечего делать, а там, на фронте, он наверняка сумеет обратить на себя внимание и попытается занять достойное своим дарованиям место.

Да и где еще отличаться военному человеку, как не на войне!

Дело было за малым, и оставалось только на этот самый фронт попасть.

Прямого сообщения с Ливией не было, и добровольцам было предложено добираться туда не только на свой страх и риск, но и за собственный счет, и после долгих мытарств Кемаль отправился в Африку на русском пароходе.

Вместе с ним в опасное путешествие отправились главный оратор «Единения и прогресса» Омер Наджи и уже успевшие прославиться своей любовью к приключениям и сумасбродными планами Сапанджали Хаккы и Якуб Джемиль.

И Рауф был весьма удивлен, увидев его в столь странной для него компании.

– Да, – пожал плечами Кемаль, – в свое время мы были очень дружны с Омером, и мне всегда нравилось беседовать с ним. Но это совсем не значит, что я разделяю идеи прибывших вместе со мной людей, и вынужден путешествовать вместе с ними только волею обстоятельств…

В Александрии Кемаль заболел и лег в госпиталь.

Поправился он быстро и вместе с друзьями детства Нури и Фуадом Булджой отправился в Ливию.

Но как только они попытались перейти границу, их задержал отряд под предводительством египетских офицеров.

Положение было серьезным, и перебить в песках пусть и отчаянных, но малочисленных турок для вооруженных с ног до головы арабов не составляло ни малейшего труда.

И тогда Кемаль сам перешел в наступление.

– В чем дело? – без тени смущения спросил он. – Почему нас не пускают дальше? Разве это не территория Османской империи?

Покоренные спокойствием этого голубоглазого человека и его властным тоном арабы с некоторым смущением заявили, что границы изменены и теперь эта земля принадлежит Египту.

Но Кемаль и не подумал отступать и стал взывать к… религиозным чувствам своих собратьев по религии, пустив в ход все свое недюжинное красноречие.

Неужели верные слуги Аллаха, с непередаваемым пафосом вопрошал он, не пропустят своих собратьев сражаться с неверными?

А может, они желают победы гяурам?

Как тут же выяснилось, арабы вовсе не желали победы неверным и отпустили путников на все четыре стороны, от всей души пожелав победы.