Время жить

– Боря, ты не прав! Это одно животное. Тигр- самец.

– Это почему?

– Потому, что у тигра лапы разные. Передние шире, задние уже. А это он шел, ступая след в след. И выходит, мы идём за ним. И ты прав, следы свежие. Россыпь сдувается. Ямка не промерзла. Рискуем мы, Боря, рискуем. Зимой надо, как говорят охотники, «тропить тигра в пяту».

– Не умничай.

– То бишь, идти по следу в противоположном от движения тигра направлении.

– Спорить не буду.

Отправились в обратный путь. Живности вообще не встретилось. Неужели она чувствует приближение хищника? А тот шел, как заправский пастух по ходу движения стада свиней. Внизу в лощине виднелись следы кабаньего рытья. Кабаны по распадку уходили в Голубичную падь. Видимо, тигр шел за ними туда же. На перевале они должны были встретиться…

По дороге на участок Боря сетовал, что вернулись без мяса. Но Вова по этому поводу не беспокоился. Фазанчика он всегда снимет, а дареного сала ему надолго хватит.

К новому году мороз стал трескучим не в переносном, а буквальном смысле. По ночам от холода трещали деревья. Ручей перемерз. Володя рубил прорубь, которая к утру затягивалась льдом. Рубил новую. Потом стал прикрывать прорубь настилом. Для мытья и стирки воду грел в ведре. Согревался, когда ходил за дровами. Но с грузом пока ходить так и не мог. Продолжал ползать по снегу с вязанкой хвороста или дровиной. Дни, похожие один на другой, пролетали быстро. На зимние каникулы приехали дети. Сын получил права и на «Ниве» привез сестру. Из машины вышли какие-то отстраненные, а когда увидели, что отец живет в очень трудных условиях, потеплели. Украсили куст лещины. Открыли шампанское. Приготовили шашлыки. Поздравили отца, покатались на санках и уехали. Вова с улыбкой вспоминал свою беседу с удивленными детьми.

– Папа, как ты вообще здесь выживаешь?

– Я же инвалид. А инвалиды на многое способны!

– Знаешь, отец, мы с сестрой на тебя просмотрели и запутались: а кто же из нас инвалид? Мы, наверное, большие инвалиды, чем ты: и по возможности выжить, и по умениям.

Рождественские морозы сменились оттепелью. На солнцепеке Вова раздевался до трусов и загорал в затишке. Ну чем не Куршевель? А он бы там со своим накаченным спортивным торсом смотрелся здорово! Эх, не устояли бы европейские девчата перед таким голубоглазым русоволосым красавцем! Но пока в теплые дни Володе приходилось вытаскивать из землянки тряпье, выбивать и просушивать. Да устраивать постирушки. Потом пришли крещенские морозы. Но их перенес легко, ведь прошел китайский новый год, значит уже начиналась весна. Вон и лес цвет меняет. Верхушки берёз стали приобретать фиолетовый оттенок. А ивняк вдоль ручья – красноватый. Снег становился твердым, оседал за день. Ручей то там, то тут вырывался из ледяного плена и устраивал разливы.

В марте самое удобное время побродить по сопкам. Трава полегла от зимнего снега. Болота подмёрзшие. Ходить можно везде и легко по любому бездорожью. А можно и по набитым звериным тропам. И клеща нет. Вова стал выбираться в лес. Он уже мог целый день провести на ногах. Порой удивлялся: неужели болезнь отступает? Или просто действует принцип Мессинга – ты выздоровеешь, когда начнёшь умирать?

И тогда Вова решил испытать себя. Поставил цель дойти до пади Сысоева и обратно. Это на восток от участка через небольшой хребет километров пять в одну сторону. «Испытания пройдены успешно», – рапортовал он себе вечером. Правда устал чертовски и потратил целый день. Но на хребет поднимался, и спускался на своих двоих. Значит, они за зиму окрепли. Ох, удивятся врачи в госпитале: откуда такой неожиданный прогресс?

Так и получилось, при очередном освидетельствовании Вову крутили и так, и сяк. Ну что превратило лежачего инвалида в такого ходока? А он смеялся и твердил: «Голод, холод и движение!». Но стопы ещё оставались непослушными. Врачи порекомендовали специальную обувь. Вова заказал себе ортопедические сапоги, которые стоили ему целой пенсии, но укрепляли голеностоп и давали возможность более устойчиво передвигаться. Апрель Вова встречал снова на участке, но уже в современной обуви.

Первым живым существом, которое встретило его дома, был полосатый бурундук. Он радостно перебегал с дерева на дерево, показывая Вове, что уже вышел из зимней спячки, покормился осенними запасами и рад видеть лесного друга. Найти норку бурундука – дело очень сложное. Эти быстрые животные в случае опасности в нору не бегут, наоборот, отводят от неё. Они даже землю при рытье жилища относят подальше от входа, закладывая её за щечки. А сами норы у них длинные с несколькими камерами. В одних они хранят запасы. Другие покрывают листвой вперемешку с травой и используют для спячки, а в третьих – устраивают уборные. Запасы провизии делают большие. Иногда даже медведи не прочь разрыть «рундучок-бурундучок», чтобы полакомиться запасами лещины, желудей, зерен растений. Бурундуки с осени сортируют и сушат заготовки, чтобы они сохранились до их пробуждения. Просыпаются тогда, когда солнышко достаточно прогревает землю, и начинают жрать! И только после выхода из зимнего истощения сами выходят из норки и резвятся. Самочки устраивают пересвист, привлекая самцов. Похоже, что встречающий – самец. Не свистит, в поиске. Его даже Вова интересует.

Понаблюдав за бурундуком, устроившемся на дубке, Вова решил испугать его. Он стал греметь пустой консервной банкой, в которую положил камешек. Но ритмичный звук сильно заинтересовал полосатика. Он вылез на ветку поближе к ударнику и с нескрываемым удивлением, повернув голову набок, стал ждать продолжения. Вова изгалялся в ритмах, сопровождая их зажигательным танцем. Бурундук оказался благодарным зрителем и терпеливо досидел до конца представления, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону. Только полетевшая в его сторону банка заставила покинуть зрительный зал.

Весна вступала в свои права. Сначала сопки украсил розовый багульник.

А потом все пошло своим чередом. Зацвела верба. На черемухе и березе стали набухать почки, а манжурский орех «заплакал» – с надломов побежал сок. Вова сделал насечки на нескольких стволах ореховых деревьев и поставил банки, в которые дружно капал сладкий напиток с запахом йода. Клён и орех – первые деревья, с которых уже в марте собирают сок. Потом начинал «течь» ясень. Но его приторный сок Вове не очень нравился. А ближе к маю уже береза радовала таёжника. Собранный сок пил, а остатки заливал во фляги. Туда бросал пережаренные сухари и оставлял в прохладном месте у ручья. Получался изумительный квас, которым наслаждался до июля! Со временем квас приобретал резкость и немного пьянил. Но гостям очень нравился!

В конце марта приехал брат на тракторе с телегой и сын на «Ниве». Они были довольны, что Вова прошел испытание, которое сам себе учинил. Зная его беспокойный характер, брат решил опередить события:

– Вова, «Беларусь» пусть у тебя будет. Надо– плуг навесишь, огород вспашешь, в поселок приедешь.

– А где я солярку возьму?

– В телеге бочка. Двести литров. Хватит на долго. И всё не пешком шарахаться.

– Ну, спасибо. Тогда я свое поле распашу под зерно.

– Хорошо. А чем сеять будешь?

– Спроси, может быть, кто поможет семенами. Моя земля и обработка. Урожай пополам.

– Семен спрашивал. Ты поле паши, а он через неделю подъедет с сеялкой и семенами.

Через неделю поле было засеяно. Перепачканный маслом и пропахший соляркой Володя с наслаждением возился с трактором. Семен помимо сеялки и семян приволок ещё и несколько ульев с пчёлами. Мол, всё равно сидишь в лесу, посматривай за мухами. И жизнь послаще будет. Договорились, что по лету и покос вместе устроят. Семену коровам сено надо. Вова почесал затылок и выдал новый прожект:

– Сёма, а ты коров пасешь?

– Больше мучаюсь, чем пасу. Сейчас пастуха не найдёшь. Выпасов толковых нет. С огородов металлические столбы и проволоку поворовали на металл, всё разгорожено. Боишься, чтобы бурёнки не устроили потраву. Достали уже пустые хлопоты.

– А ты мне их перегони. Они отсюда никуда не уйдут. Травка здесь волшебная. Один раз её попробуют – другой не захотят. Да и пасти не надо. Самопасом можно обойтись. Бычки за лето в слонов превратятся!

– А как же мне коров доить?

– Ты уж выбирай, или время, или молоко.

– Для меня сейчас важнее время.

– Ну вот и лады. Будешь раз в неделю приезжать за гостинцами.

В конце мая Семён пригнал рогатое стадо из шести голов и кобылу Чайку с конем Айсбергом. Помог сделать загон для скота, кормушки. Да завез несколько мешков зерна. И спокойная жизнь у Вовы закончилась. Зато появилась возможность ежедневно пить молоко. На лошадке он пригонял стадо. На тракторе бороздил поле. Но вся живность была на самообеспечении. Загон Вова не закрывал.

В июне друзья привезли Вове вагончик.

– Зачем он мне?

– А если гости приедут? Где ты их размещать будешь?

– Понял, жду гостей. А вообще-то мне нужны помощники.

Жизненный водоворот засасывал всё глубже и глубже.

Ближе к сбору урожая Вова понял, что сам хозяйство не вытягивает. И не по причине болезни, а из-за нехватки времени. Стал наезжать в посёлок, приглашать работников. Но жить в полевых условиях никто не соглашался. Однажды в поселке Вова случайно встретил какого-то «обдолбленного» и почти невменяемого парня – Женьку Банного. Заговорил с ним. Тот пожаловался на судьбу: родители пьющие, дом в запустении, работы нет, есть нечего. Приходится металлом промышлять, по огородам картошку воровать, да по летним кухням консервы тырить. Вова пригласил его к себе с условием, что ни пить, ни гадостью баловаться не будет. Женька согласился. А на утро, проснувшись в вагончике среди леса, сначала сильно пожалел о пьяной сделке. Но Вова пообещал, что пока придётся поработать за еду, а после продажи урожая он с Женей рассчитается сполна. За неделю жизни на свежем воздухе у работника проветрились мозги и ему стало нравиться верхом на Айсберге мотаться по лесу, возить валежник на тракторе, работать на косилке. А больше всего нравились ему летние вечера, когда дядя Вова у костерка за кружкой чая рассказывал о своих таёжных приключениях:

«Пошли мы, Женька, раз на сплав по Кеме. Это речка на северо-востоке Приморья. Добраться до неё не просто. Сначала через Уссурийск и Дальнегорск до Тернея. Пятнадцать часов на автобусах! Потом автостопом до села Малая Кема. Там находишь водилу с грузовиком и в кузове с ветерком в верховья реки! Места дикие, тайга сказочная! Мы когда приехали на поляну, думали одни будем. Нет, туристов много. Сплавляются друг за другом! У нас был надувной катамаран, а это два надувных поплавка с рамой между ними. Ну привязали мы вещички и пошли по речке вниз.

В верховьях она небольшая и неглубокая. Но течение быстрое. Постепенно набирает в себя протоки с гор и становится полноводной. Русло пробивается среди скалистых горных выступов. По берегам тайга дремучая. Хорошо, вольно! По утрам туман стоит чуть ли не до обеда. Был с нами один парень Клементий. Спортивный, крепкий. Девки по нему с ума сходили. Как сейчас говорят «крутой». И вот вышли мы на порог, кажется, он назывался Труба. Там река уходит влево и делится на 4 протоки. Основной слив идёт по левой протоке. Ну мы по ней и пошли. Зашли в скальный коридор. А он всё сужается и сужается. Катамаран почти бортами о скалы трётся. Вода несётся вниз с такой силой, словно закипает. Нас чуть ветром не сносит. И тут Клементий как заорёт: «Чалься! Стойте! Я выхожу!». Ему кричат, чтобы не дурковал. И вот уже мы на выходе из каньона. Протока стала расширяться и течение ослабевать. И тут видим, что по центру струи находится «ши?вера» – полупритопленный острый камень. Выгребать надо, иначе распорет баллон. Работать надо всем. А Климентий увидел, что вышли из скал и рядом плёс – бросил весло, прыгнул в воду и поплыл к правому берегу. Там сверху шла дорога. А бросать весло на сплаве – примета очень плохая. Мы налетели на камень, порвались, потеряли мешок с продуктами. Потом остаток дня клеились, качали и вязали катамаран. А Климентий благополучно сел на попутку и был таков – уехал домой, даже не дожидаясь нас в конце маршрута. Потом с ним никто из нас никогда не здоровался. А мы почти 3 дня ничего кроме травяного чая и грибов не ели. Я жевал кусочек вяленого мяса, которое у меня в походах всегда с собой на «черный день» в нагрудном кармане. Пожевал, пожевал, как жвачку, слюну проглотил, а кусок опять в карман до следующего перекуса. С тех пор всегда, когда ухожу в лес, беру с собой кусочек вяленого мяса».

Женя ни разу не видел ни Кемы, ни катамарана, ни порогов, но благодаря дяде Вове уже разбирался в таких понятиях, как у?лово, бочка, стоячая волна. А ещё он запомнил, если горная река на повороте ударяется в отвесный скальный берег – это прижим. У берега река дыбится, поднимается в уровне – это отбойный вал. То есть, возникает ток воды от скалы, который отталкивает от берега катамаран, затянутый в прижим. А вот если прижимной берег подмыт и в нём имеется грот или подводный «карман», то вода с поверхности уходит туда, вглубь. Возникает затягивающее течение с поверхности ко дну. Такие прижимы наиболее опасны. Их не просто обнаружить, а вырваться – сложно. Самый главный признак прижима-убийцы – отсутствие отбойного вала у берега на крутом повороте реки. Такие прижимы надо обходить.

Эх, Жене тоже хотелось сесть в лодку и пройтись по горной речке! Но приходилось заготавливать дрова, косить сено, готовить пищу, стираться, смотреть за коровами, работать на полях… Даже домой съездить было некогда. Но зато он научился доить, ухаживать за пчёлами, управляться с трактором, ездить верхом на лошади.

Наступила осень. Пшеницу продали на корню. Покупатели сами пригнали комбайн и машины. Часть зерна вывезли, часть оставили Вове. И Женя получил зарплату. Но уезжать не стал. Ведь впереди была обещанная дядей Вовой зимняя охота!

Лето 2013 года

С раннего утра распогодилось. Галина накормила мужиков сытным завтраком. А их у неё было двое – муж и его помощник Глеб. Жаль, что работники менялись часто. Первый, как рассказывал Вова, продержался год. А когда появились деньги, уехал в посёлок и ушел в запой. Вова приезжал, приглашал снова на работу, но тот наотрез отказывался. Оно и понятно. Парень молодой. Ему с девчонками интереснее, чем с коровами. Теперешнего работника нашла Галя. Она бросила кличь среди выпускников коррекционной школы и один откликнулся поработать. Молодой, непьющий. Но его надо всему учить. А в горячую пору лишняя пара рук на вес золота.