Anamnesis. Том 2

– Здесь, в больнице. Тут же есть свободные палаты, верно?

– Но…

– Я не буду доставлять неудобств, обещаю. Я могу даже поработать у вас тут… в качестве санитарки, например! Вы не думайте, я смогу ухаживать за больными, у меня получится! И ещё: я, кажется, готовить умею… – не очень уверенно добавила она, как бы прислушавшись к себе.

Я вздохнул. Представить себе это хрупкое, неземное создание выносящей судно или перестилающей лежачего больного у меня как-то не получалось.

– Пожалуйста, Павел! – Аля умоляюще сложила ладошки на груди, – Позвольте мне пожить здесь!

Я откашлялся, прочищая горло:

– Аля, я не могу вас выгнать из больницы, потому что, пока вы не вспомнили, где ваш дом, идти вам некуда…

Она с готовностью кивнула.

– В район, как я понимаю, вы ехать категорически отказываетесь?

Аля часто закивала головой:

– Абсолютно категорически! Как и в область!

– Насильно я вас, разумеется, отправить не могу. И не хочу, если уж быть предельно честным.

Девушка улыбнулась:

– Значит…

– Значит, вы остаётесь при больнице! – резюмировал я, – До утра – в качестве пациентки, в той же палате. А утром я распоряжусь, чтобы Клавдия Петровна подготовила для вас жилую палату, тут есть ещё одна свободная.

Аля радостно засмеялась и захлопала в ладошки:

– Вот спасибо, Павел, вы – прелесть!

– А вот тут вы ошибаетесь: вовсе я не прелесть! – я опять сдвинул брови и заговорил строго (по крайней мере, мне так показалось!) – С завтрашнего дня приступите к исполнению обязанностей санитарки Кобельковской участковой больницы. Ваши должностные обязанности утром вам разъяснит всё та же Клавдия Петровна.

– Уверяю вас, доктор, у меня всё получится! Спасибо за доверие! – Аля говорила серьёзно, даже торжественно, но в зелёных глазах плескался смех.

– И ещё… – я решил сразу же расставить все точки над «i».

– Да, доктор? – девушка была воплощением смирения и послушания… но верилось в это слабо.

– Аля, я завтра же приглашу сюда местного участкового. Его зовут Семёном Михалычем и он производит впечатление очень порядочного человека и хорошего специалиста. Я хочу, чтобы он помог вам найти вашу прошлую жизнь. Ну и, разумеется, придётся пройти какие-то формальные процедуры: у вас же нет никаких документов, ничего!

Девушка пожала плечами:

– Павел, делайте всё, что считаете необходимым. Уверена, вы поступаете правильно.

Я с облегчением выдохнул и улыбнулся:

– Вот и славно! Значит, договорились.

– Договорились! – тоже с улыбкой, подтвердила Аля.

– А теперь, голубушка, ступайте в палату и ложитесь-ка спать! Пока ещё вы на правах пациентки, а больничный режим никто не отменял. Да и я бы, с вашего позволения, вздремнул до утра, – я посмотрел на часы и покачал головой, – Собственно, утро-то уже наступило! Ладно, Аленька, и в самом деле – пора на боковую. Позвольте, я вас до палаты провожу. Засиделись мы с вами, однако!

– Вы тоже странный, Павел! – констатировала девушка уже в дверях своей палаты.

– Это почему же? – я остановился и обернулся к ней.

– С вами не страшно время! – загадочно произнесла Аля и закрыла за собой дверь.

    8 сентября 1987 года, Кобельки, участковая больница, 11—45.

Я наложил последний шов на бедро незадачливого торреадора, полюбовался аккуратными стежками и приладил поверх них повязку:

– Ну-с, вот, пожалуй, и всё. Будете приходить ко мне на перевязки каждый день после обеда.

– Спасибо, доктор! – пробасил селянин и принялся слезать со стола.

– Виктор э-э.. Петрович! – окликнул я его, когда он принялся натягивать штаны.

– Чё? – абориген замер в пикантной позе.

– Большая личная просьба: не дразните больше быков!

Виктор Петрович широко разулыбался и разогнулся:

– Так я ж его и не дразнил! Иду, гляжу – стоит. И дышит так, тяжело: уф-ф, уф-ф-ф! Ну, я подошёл, встал напротив и тоже дышу…

– Зачем?

– Как зачем? Чтобы жить! – изумился он моей непонятливости.

– Да я не о том… Для чего вы дышите, я догадываюсь. Зачем к быку-то подошли?

– А чё он стоит? – резонно возмутился Виктор Петрович.

– Действительно, – согласился я, – И что потом?

– А что потом? Постояли, подышали. Потом он ка-ак дыхнёт на меня! С меня аж кепку снесло. Ах ты ж, думаю, скотина такая! И в обратку ему!

– Что?! – не понял я.

– Ну, это… Воздуха набрал и на него дыхнул!

– А он?

– А он меня – рогом за ногу поддел, да и швырнул… в навоз прямо! И ушёл. С-с-скотина! – с чувством закончил свою печальную историю быконенавистник.