Anamnesis. Том 2

– Или мерзавку, – согласился старик.

    14 августа 1987 года, окрестности Бедулино, 13—36.

Велосипед, наконец, одолел крутой подъём и теперь весело катился по узенькой тропинке, протоптанной по гребню длинного холма. Слева внизу, прямо под откосом, блестели рельсы железной дороги. Поезда здесь ходили редко, поэтому Женя без особых опасений накручивала педали, торопясь попасть домой к обеду. Муж и так бурчал недовольно весь вчерашний вечер, когда она заявила ему, что поедет к акушерке в Кобельки на велосипеде.

– Женька, ну куда тебе на восьмом-то месяце на велике гонять?! Давай я тебя на машине отвезу: тридцать минут туда, тридцать обратно. За час-полтора управимся. А на велосипеде своём – полдня потеряешь. Да и растрясёшь живот, не дай Бог, родишь раньше срока где-нибудь в поле. Как крепостная крестьянка.

– Типун тебе на язык! – она шутливо шлёпнула мужа по губам, – Не рожу я в поле, не бойся. А велосипедные прогулки для беременных очень даже полезны, я статью читала в «Здоровье». Хочешь, покажу?

– Нужна мне твоя статья! Не понимаю, зачем так рисковать, если можно спокойно съездить на машине? – муж не унимался.

– Объясняю: погода замечательная, птички поют, воздух свежий… Едешь себе спокойненько, крутишь педали и наслаждаешься окружающим великолепием. А в твоей машине трясёт и бензином воняет! Меня от этого тошнит.

В-общем, настояла на своём. И не пожалела. С утра-пораньше выехала, к десяти уже была в Кобельках. Мария осмотрела, сказала, что всё хорошо, дала какие-то витамины. Женя посплетничала с ней немного, да и подалась в обратный путь.

Тропинка прижалась почти вплотную к крутому откосу. Женя чертыхнулась: вправо принять тоже не было никакой возможности – к тропе подступили густые заросли кустов. Пришлось значительно сбавить скорость, чтобы не скатиться случайно на железнодорожное полотно.

Ветви довольно больно захлестали по ногам. «Угораздило же меня! – подумала Женя, старательно направляя переднее колесо по воображаемой осевой линии тропинки, – Надо было по просёлку ехать, потеряла бы лишние полчаса, зато – никаких тебе проблем! А тут, мало того, что приеду вся исцарапанная, так ещё и вниз, того и гляди, свалюсь…»

Она покосилась влево. Метров десять до полотна, не меньше! Если, не дай Бог, колесо туда вильнёт – мало не покажется.

Женщина отвернулась от обрыва, отгоняя ненужные мысли. И сконцентрировалась на дороге, не позволяя велосипеду ни на сантиметр отклониться в сторону.

Сзади послышался невнятный пока, но нарастающий шум. Занятая удержанием равновесия, Женя не сразу обратила на него внимание. А когда поняла, что это, почувствовала, как холодеет спина. Это на жаре-то!

Поезд. Её нагонял поезд! Не рискуя оглянуться, женщина по звуку пыталась определить, когда состав поравняется с ней. И зачем-то, по велению непонятного инстинкта, крутила педали всё быстрее и быстрее, словно пытаясь убежать от приближающегося многотонного монстра.

Разумеется, тщетно. Боковым зрением Женя увидела, как совсем близко под её левой ногой показалась крыша электровоза. И тут же умчалась вперёд, вытащив за собой в поле зрения огромные чёрные цистерны, увенчанные испачканными какими-то маслянистыми потёками горловинами.

Товарняк резво пробегал под Женей, обдавая её тёплым ветром, смешанным с бензиновой вонью. Женщину замутило: этот запах она во время беременности перестала выносить совершенно!

Борясь с подступающими рвотными позывами, Женя изо всех сил пыталась удержать велосипед на тропинке. Сквозь навернувшиеся слёзы она с трудом могла разглядеть, что творится впереди. И молила Бога, чтобы проклятый товарняк поскорее прошёл мимо.

А он всё не проходил. Внизу с ритмичным грохотом проносились грязные цистерны, и конца им не было.

Вдруг, сквозь влажную пелену Женя увидела, как кусты справа зашевелились, вспухли тёмным комом и растопыренными ветвями в мгновение столкнули её вместе с велосипедом с тропинки. Вниз, к поезду!

Колёса весело запрыгали по крутому откосу. Сама не понимая, что делает, Женя пыталась рулём удержать взбесившийся велосипед в вертикальном положении. И ей это удалось.

Набрав бешеную скорость, двухколёсная машина подскочила на кочке и, будто с трамплина, влетела точно в узкое пространство между двумя несущимися цистернами.

«Испачкаюсь вся!» – успела подумать Женя, заметив стремительно надвигающуюся на неё стальную стену в чёрных масляных потёках.

Товарняк легко перемолол колёсами неожиданное препятствие и умчался. Вновь наступившую тишину нарушало лишь ленивое пение утомлённых жарой птиц.

    8 сентября 1987 года, Кобельки, участковая больница, 03—15.

– Итак, подведём итоги. Вы не знаете, как попали на тот остров, не знаете, почему оказались там без одежды, не можете вспомнить, кто вы и откуда, не помните вообще ничего до того момента, как проснулись в палате моей больницы. Так? – стараясь говорить строго, я не мог оторвать глаз от загадочной пациентки.

А она сидела напротив за обшарпанным письменным столом в моём кабинете, отпивала маленькими глотками горячий чай из огромной больничной кружки и тихо улыбалась чему-то. Казённый фланелевый халатик мышиного цвета смотрелся на ней, как вечернее платье.

– Так, – Аля вскинула на меня глаза и виновато пожала плечами. Её улыбка, до сих пор едва намеченная на пухлых по-детски губках, теперь заиграла в полную силу.

Немногие оставшиеся мысли мигом покинули мой мозг. Забыв обо всём, я любовался этим лучистым чудом и не понимал, как это раньше я мог обходиться без её улыбки. Вид при этом, видимо, у меня был совершенно идиотский.

– Я и в самом деле не могу вспомнить ничего из своей жизни, доктор! – немного жалобно сказала девушка, не переставая улыбаться.

– Павел!

– Простите?

– Меня зовут Павел. Поскольку вы, по моему разумению, абсолютно здоровы и лечить я вас не собираюсь, можете не обращаться ко мне, как к врачу. А что касается вашей странной амнезии – так это не по моей части, – пояснил я.

Аля помолчала немного. И очень серьёзно посмотрела мне в глаза:

– Хорошо, Павел. Или Пал Палыч, как вас зовут коллеги?

– Павел. Просто Павел, – уточнил я и внутренне хмыкнул, – «Бонд. Джеймс Бонд!»

Чтобы скрыть собственное замешательство, я уткнулся в свою чашку.

– Обращение по имени у вас ко многому обязывает, верно? – девушка по-прежнему пристально рассматривала меня, слегка склонив голову набок.

Я поперхнулся чаем:

– У кого это «у нас»?! Насколько мне известно, обращение по имени не налагает каких-то дополнительных обязательств. На вас, Аля, по крайней мере – точно! – я прокашлялся и продолжил, – Впрочем, если вам неудобно, можете обращаться ко мне по отчеству.

– Нет, нет, что вы, вполне даже удобно! – она слегка поморщилась и помассировала виски, – Вы простите, Павел, я, наверное, кажусь вам странной?

«Ещё какой!» – мысленно подтвердил я, не сводя восхищённого взгляда с прекрасного лица.

– Я и сама чувствую, что говорю что-то не то… Знаете что? Не обращайте внимания на эти мои… странности! Пожалуйста, Павел, считайте это побочным эффектом потери памяти. А я постараюсь как можно быстрее прийти в норму. Договорились?

«Да как же тебе откажешь-то?!» – умилился я про себя, а вслух торжественно произнёс:

– Договорились! – и зачем-то сурово сдвинул брови.

Аля рассмеялась:

– У вас очень забавный вид, когда вы пытаетесь выглядеть строже и старше, чем на самом деле!

Я открыл рот… и тоже расхохотался:

– А ведь вы меня раскусили! Неужели так заметно, что я пыжусь?

– Да как вам сказать? Мне – заметно. И мне это нравится.

– Это почему же?