Шурави, или Моя война

– Чья фамилия? – переспросил боец.

– Твоя, «молодой», твоя. Свою фамилию я давно знаю.

– Дубограев, – ответил он.

– Так вот, товарищ Дубограев, в следующий раз за подобные дела будете наказаны, если, конечно, вернетесь с операции. Повторяю для всех! – повысив голос, произнес Абрамов. – На дороге мелочей не бывает. Дорога не терпит разгильдяев и шутников. Помните, бойцы, что жизнь вашего товарища по оружию находится у вас в заплечном мешке. Забренчало, и нет ни вас, ни вашего товарища. Всем все ясно?

Группа молчала, значит, все поняли его слова правильно. Он подошел к командиру и доложил о готовности группы к маршу. У ворот базы стояли два ГАЗ–66. Они быстро погрузили боеприпасы, а затем погрузились и сами. Марченко сел в первую машину, Виктор, во вторую. Машины, мигнув на прощание фарами, медленно тронулись с места. Абрамов повернул голову и увидел около ворот Татьяну. Она стояла в белом халате и молча, провожала их в дорогу. Кого конкретно, его или Марченко, он не знал, но Виктору хотелось верить, что его.

***

Вот уже сорок минут они были в воздухе. В тусклом свете лампочки над кабиной пилота Виктор вглядывался в напряженные лица новеньких ребят. Он еще не запомнил их по фамилиям, и ему было трудно с ними общаться. Каждый из этих сильных и здоровых парней под его оценивающим взглядом старался казаться бодрым. Но, Абрамов, не верил этой напускной браваде, так как считал, что это обратная реакция организма на сковывающий его страх перед неизвестностью. Кто из них и на что способен, покажет первое боевое столкновение. А пока, они были не в меру веселы и травили анекдоты.

Марченко сидел около кабины пилотов. Его глаза были закрыты, и трудно было понять, дремал он или наблюдал за всеми ими. Виктор повернул голову и посмотрел в иллюминатор. Под ними черная бархатная темнота. Перед тем как отправиться на операцию, Абрамов тщательно изучил карту. Судя по ней, им придется десантироваться на небольшой поляне в лесу, на склоне горы. Что там их ожидало, не знал никто.

Наконец, над кабиной пилотов загорелась красная лампочка. Марченко встал. Вслед за ним поднялись и остальные бойцы. Вертолет мягко приземлился на небольшой поляне, окруженной темным и недобрым лесом.

– Вперед! – скомандовал Марченко, и они, один за другим начали выскакивать из вертолета. Разгрузив вертолет, они отошли в сторону. Машина медленно поднялась в воздух и взмыла над нами, пригибая потоками воздуха стволы деревьев. Еще минута, и машина скрылась в ночи. Выставив боевую охрану и разведку, спецназ начал движение. Это только человеку, который никогда не был в настоящих горах, кажется, что спускаться с гор легко: иди себе вниз и все. Вскоре, «молодые» поняли, что спускаться по каменистому обветренному склону намного трудней, чем по нему подниматься. И уж, наверняка, опасней. Сила инерции и кажущая легкость несут тебя вниз, тянут, заставляют бежать, ведь за спиной у тебя, как минимум пятьдесят килограммов боеприпасов и другого снаряжения. При малейшем неверным шаге человек рискует вывернуть себе ногу, либо в случае удачи – просто ободрать свою «пятую точку» в кровь.

– Мужики! – обратился к ним Абрамов. – Нужно спускаться вниз не напрямую, а «змейкой» или боком к горному склону. Ставьте ноги не прямо перед собой, а «ступеньками», ребром…

Поняли ли они его советы или нет, Виктор не знал. Впереди него шел Лавров с пулеметом на плече. Над ними, словно сосульки, нависли скалы, а внизу, в сером утреннем рассвете лежал спящий кишлак. Абрамов шел, стараясь не думать о предстоящем бое. Так проще, потому что никто не знает, что ждет их впереди. От былой бравады «молодых» не осталось и следа. Сейчас их жизнь напрямую зависела от его опыта и принимаемых им решений. Новенькие все это хорошо понимали и поэтому шли, молча, не отрывая своего взгляда от его спины.

«Неужели в этом кишлаке находится крупная база моджахедов? – подумал он. – Если так, то почему ее не накрыли с воздуха? Ведь Марченко мне ничего не говорил об этом кишлаке. Неужели не доверяет? Нет и еще раз нет! По всей вероятности, Марченко не хотел в этот раз делить груз ответственности на нас двоих. Если так, то я благодарен ему за это».

Они тихо обошли кишлак слева и залегли у первых домов. Дорога, проходящая через кишлак, по данным разведки штаба, была заминирована. Следовательно, атаковать, используя центральную дорогу, нельзя. Растворяясь в дымке утреннего тумана, они медленно двинулись вглубь кишлака, прижимаясь к домам. Дорога из кишлака была одна, и они ее наглухо закрыли. Виктор пополз к Марченко, который ставил задачу перед старшими групп.

– Запомните одно! Ни один живой человек не должен покинуть кишлак. Всем понятно? – произнес командир и посмотрел на Абрамова. – В противном случае мы навсегда останемся здесь. Мы слишком далеко зашли в тыл противник, и обратная дорога зависит лишь от нашей слаженной работы и удачи.

Виктор приложил бинокль к глазам и начал медленно рассматривать кишлак. С этой точки он просматривался полностью

«Странно, – подумал он, – но на имеющейся у него карте этого кишлака не было. Кто его мог построить в столь короткие сроки?».

Абрамов продолжил внимательно рассматривать стоящие вдоль дороги дома. Судя по их количеству, жителей было не так уж и много, от силы человек двести. Это заметно облегчало боевую задачу отряда. Он лежал за большим валуном и ждал сигнала к атаке. Стояла тишина. Впереди у него был крутой спуск, несколько крупных валунов и кишлак. От него до его центра населенного пункта: метров двести, если не меньше.

На востоке взошло солнце. Из низины белой пеленой навстречу им плыл густой туман. Марченко приподнялся над землей и тихо рукой показал им направление движения. Он, Лавров и Петровский поползли вперед среди камней, стараясь не шуметь и не привлекать к себе внимания часовых, которые, закутавшись в ватные халаты, дремали на посту.

Туман не давал возможности рассмотреть, что-то дальше пятнадцати метров. Около дувала, укрывшись накидкой, мирно спал молодой моджахед. Его автомат лежал рядом с ним. Во сне паренек раздувал полные щеки и сильно храпел. Абрамов вынул из ножен подаренный ему кинжал. Рукоятка кинжала, покрытого сурами из Корана, была словно отлита по его руке. Виктор тихо подполз к моджахеду. Похоже, парню снился какой-то нехороший сон. Его пухлые губы что-то шептали, а кисти рук скребли землю. Всей массой своего тела Абрамов повалился на него. Левой рукой закрыл ему рот, а кинжалом перерезал горло. Душман дернулся, но быстро затих. Виктор поднялся на ноги и вытер об его покрывало лезвие кинжала. Глядя на покойного, он впервые испытал небывалое чувство – отвращение к себе. Он был весь в чужой крови, от запаха которой у него начала кружиться голова. Слева от него, также тихо зарезал спящего часового и Лавров. Виктор подал сигнал рукой, чтобы он двигался дальше вперед.

«Сколько их здесь, пять, десять?» – подумал Виктор, продвигаясь вдоль дувала.

Петровский, взмахом руки показал Абрамову, что тоже снял часового. Сейчас главное определить, где находился склад с боеприпасами, о котором ему говорил Марченко. Виктор знаком приказал и ему двигаться вперед. Они вновь поползли, активно работая локтями. В кишлаке по-прежнему стояла тишина, ни лая собак, ни человеческой речи. Около одного из домов стоял японский джип, в кузове которого на турели был установлен крупнокалиберный пулемет Владимирова.

«Серьезная штука, – подумал он. – Не дай Бог, начнет поливать нас».

Около джипа спал то ли стрелок, то ли водитель. Виктор ударил ножом по его тощей шее. Абрамов посмотрел на его лицо: совсем еще молодой парень, которому жить бы, да жить. Неожиданно отодвинулась тряпка, которая заменяла дверь в помещение. В проеме двери появилась черная борода здорового моджахеда. Он удивленно посмотрел на Виктора и никак не мог понять, кто перед ним. Вся одежда Абрамова была в крови, и поэтому он для него был не шурави, а, скорее, каким-то выходцем из потустороннего мира. Душман открыл рот, но Виктор всадил ему в шею кинжал и толкнул обратно в помещение. Мужчина захрипел, как свинья, ноги у него подкосились, и он с шумом повалился в дом. Внутри помещения кто-то истошно закричал. Виктору ничего не оставалось, как сорвать с пояса гранату и швырнуть ее внутрь помещения. Он вовремя прижался к стене, так как из дверей и окон ворвалось пламя, а затем раздался взрыв.

Шум взрыва разбудил спящих моджахедов. В конце кишлака выскочили из дома с десяток моджахедов и открыли шквальный огонь из автоматов. С каждой минутой огонь становился все плотнее и плотнее. Пули свистели над головой, крошили стены дома, не давая возможности Абрамову поднять голову.

Марченко и другие бойцы открыли огонь, стараясь отсечь моджахедов от Абрамова. Им это удалось. Моджахеды залегли и перенесли свой огонь на них, на какой-то миг, забыв об Абрамове. Однако, все это было временно. От группы «духов» отделились несколько человек и, стреляя из автоматов, двинулись в их сторону. Виктор стащил со спины тубус с гранатометом. Прозвучал выстрел, граната снесла половину дувала, за которым скрывались моджахеды.

Прозвучали еще взрывы: это стреляли Лавров и Петровский. Через наши головы пролетели две гранаты, которые взорвались в гуще наступающих басмачей.

– Господи, – прошептал Абрамов, – помоги! Только не плен!

Впервые за свою жизнь он осознанно обратился к Богу, моля его о пощаде. Правая рука его коснулась кармана, и он, радостно улыбнулся, нащупав в нем патрон. Он вскочил с земли и бросился к джипу. Пулеметная лента была заправлена в пулемет. Он взвел пулемет и начал стрелять. Первой же очередью Абрамов срезал несколько моджахедов. Виктор повернул ствол и снова в прицел поймал группу басмачей, столпившихся у одной из стен дома. Он бил по ним длинными очередями, пришивая их пулями к стене. Вот была группа, и не стало ее. В стену дома попала граната, выпущенная из гранатомета. Прогремел взрыв. Взрывной волной его выбросило из машины. Виктор прижался к колесу джипа. В голове стоял шум, словно по ней били молотом, из ушей потекла кровь. Он поднял глаза и увидел, что вся машина завалена огромными кусками глины.

– Только не плен, – прошептал он.

Абрамов достал гранату и положил около себя. Кто-то дернул его за ногу. Виктор схватил автомат и направил его в человека, в котором узнал Лаврова. Он улыбнулся ему и что-то сказал, но Виктор не услышал его слов. Он убрал в сторону гранату и начал медленно ползти вслед за Лавровым.

Два «горбатых» (вертолеты огневой поддержки МИ–24) зашли со стороны солнца. Выпущенные ими ракеты ложились точно в цель, круша дом за домом. Отстрелявшись, вертолеты легли на обратный курс, и ушли к себе на базу. Остатки недобитых «духов», бросая оружие и снаряжение, кинулись бежать. Вопрос перевалочной базы моджахедов был решен окончательно. Прозвучали несколько мощных взрывов за спиной отряда, который уходил в горы.

***

Отряд уходили вверх. Солнце нещадно палило их головы. Вокруг, сколько видел глаз, стояли горы, поднимая в бездонное и уже безоблачное небо острые пики, накрытые слоистыми шапками ледников и снега. Сухая жара разогнала, казалось, все живое: даже птиц, ящериц и бабочек. Было совершенно непонятно, где же идет война и как вообще могут жить люди.

Виктор, то и дело встревожено поднимал голову к небу, оглядывая горизонт.

– Мне кажется, я слегка оглох, – сказал он Лаврову. – Если ты увидишь что-нибудь, толкни меня в бок.

– Почему ты меня просишь об этом?

– Наши вертолеты могут не разглядеть, кто под ними.

Лавров кивнул, и они снова двинулись вверх. Впереди показалось ущелье. Шаги бойцов последовательно отражались от стен ущелья и еле слышным эхом уносились куда-то ввысь, туда, где в ярком солнечном свете сияли снежные горные вершины.

– Ускорить движение! – приказал Марченко, и отряд устремился вперед, стараясь как можно быстрее миновать горное ущелье.

Минут через тридцать отряд вошел в лес, который глушил их торопливые шаги.

– Быстрее, быстрее! – торопил бойцов командир и задавал им темп движения. Виктор, кое-как плелся в конце цепочки. У него сильно болела и кружилась голова, и он прикладывал все силы, чтобы не отстать от отряда. Рядом с ним шел Лавров, который поддерживал Абрамова не только морально, но и физически, так как тащил на себе его мешок. Несмотря на полученную контузию, он еще держался на ногах и шел вверх, вслед за Марченко. Значительно хуже Виктора чувствовали себя «новички». «Старики» подталкивали их в спины, заставляя ускорить шаг. Наконец последовала долгожданная команда «привал», все они повалились от усталости на раскаленные солнцем камни. В глазах Абрамова запрыгали камни, солнечные блики, похожие на вспышки выстрелов. Захотелось расслабиться, вытянуть ноги и лежать в тени деревьев, рассматривая их зеленые кроны и бездонное синее небо. К нему подошел Марченко и, наклонившись к Виктору, задал вопрос:

– Абрамов? Двигаться можешь? Это очень важно.

Виктор, молча, кивнул ему, хотя чувствовал себя неважно. Солнце стояло достаточно высоко. Природа словно сходила с ума от азиатской жары. Абрамов сделал два глотка. Вода была теплой и невкусной, отдавала каким-то непонятным металлическим привкусом.

– Подъем! – закричал Марченко и, взвалив на себя мешок, начал движение.

Шатаясь словно пьяный, он сделал несколько неуверенных шагов, а затем начал двигаться быстрее. Через тридцать минут Марченко объявил новый привал. Бойцы снова упали на землю, жадно ловя открытыми ртами воздух – сказывалось высокогорье, к которому еще не успели привыкнуть бойцы из последнего пополнения.

Вскоре вернулись дозорные. Новости были неутешительными. Похоже, отряду придется пробиваться с боем, так как в километре от них находился лагерь моджахедов, который невозможно было обойти. Их было не так много, человек тридцать, то есть по одному на каждого бойца спецназа.

– Абрамов! – позвал его Марченко.

Виктор посмотрел на него и никак не мог понять смысл его обращения. Марченко махнул ему рукой, и он, пригибаясь, подошел к нему.

– Возьми десять бойцов и постарайся подняться выше лагеря бородатых. Ударите сверху, когда мы выйдем на них. Задача ясна? Ты понял меня или нет?