Кровь на колёсах

Среда повседневного обитания за время челнинской командировки успела порядком забыться. И я, пересекая двор, во все глаза рассматривал ничем не примечательные лавочки, детские качели и корявые американские клёны. Соскучился даже по ним.

Дома меня ждал вкуснейший ужин, и я, неожиданно проявив себя утробистым мужиком, вдоволь насладился домашней едой.

Затем отправился в ванную. Лежал в тёплой воде и чувствовал, как каждая клеточка тела наполнялась необычным блаженством и спокойствием. От этого я незаметно для себя задремал.

Проснулся я от сильного стука.

– Виктор, что с тобой? – волновалась за дверью жена. – Я тебя зову-зову, а ты не отвечаешь!

– Не беспокойся! Всё нормально! Устал сильно, расслабился, ну и отключился. Извини, пожалуйста, – успокоил я бесценную супругу, а про себя подумал: «Укатали сивку крутые урки».

Когда вышел из ванной, кровать была заботливо разобрана, и я без сил рухнул на неё лицом вниз. Меня окутал неописуемый запах домашнего уюта. Так мгновенно заснул на животе и спал крепко, без сновидений. Сны уже давно не посещали меня.

Проснулся, кто бы сомневался, от звонка. Рука привычно потянулась за телефонной трубкой, но наткнулась на вибрирующий будильник. На счастье, пробуждение тут же скрасили звуки, доносящиеся из кухни: там суетилась жена, готовя мне завтрак.

Прибыл в МВД без опоздания, в семь тридцать.

– С приездом, Виктор Николаевич! – поприветствовал постовой. – Как съездили?

– Спасибо, всё хорошо. – Я пожал его крепкую руку.

Знакомый коридор министерства. Я уверенно шагал по нему, и мои шаги гулко звучали в пустом помещении. Открыв дверь кабинета, я полил цветы на подоконнике, достал документы и разложил их на столе.

Не успел присесть, как раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и услышал голос Костина:

– Виктор, зайди ко мне!

Захватив со стола документы, я направился к начальнику. Костин сидел в кресле и изучал какие-то бумаги, стопкой лежавшие у него на столе.

– Проходи! – произнёс он с улыбкой. – Давай докладывай, что ты там наработал.

Я подробно доложил ему о результатах своей командировки. Юрий Васильевич молча выслушал меня. Когда доклад был завершён, он встал из-за стола и подошёл к окну. Вгляделся в пейзаж за стеклом, сосредоточился и лишь потом, развернувшись лицом ко мне, спросил:

– Что могу сказать, по КамАЗам и Менделеевску мне всё ясно. Меня сейчас интересует всего один вопрос: что там происходит в УВД города?

Мне пришлось рассказать о конфликте с Гариповым и разговоре с Шакировым. В это время Юрий Васильевич, словно не замечая меня, озабоченно ходил от стены к стене.

– Ты, знаешь, с чем связан этот вопрос? – поинтересовался он. – Дело в том, что Шакиров звонил в МВД и разговаривал о тебе с министром. Что он говорил конкретно, я не знаю, но министру не понравилась твоя позиция, занятая в отношении руководства УВД. Министр считает, что ты вёл себя явно нетактично в отношении их. Во-первых, Шакиров старше тебя по должности, а во-вторых, и по возрасту. Да и мне Шакиров сказал, что ты вёл себя крайне вызывающе.

– Юрий Васильевич! я не собираюсь ни перед кем оправдываться. Я просто высказал ему то, что думал. Вы знаете, что я не политик и не дипломат. В конечном итоге я не министр и не мне решать, кого награждать за раскрытие этих преступлений, а кого нет. Я это произнёс в ответ на предложение Шакирова включить в приказ отдельных сотрудников УВД Набережных Челнов, которые якобы отличились в раскрытии этой серии краж. Вы ведь знаете, что ни один сотрудник УВД Челнов, за исключением Сергеева, палец о палец не ударил, чтобы раскрыть хотя бы одну кражу.

– Я-то всё понимаю, но понимает ли это министр? – произнёс Костин, глядя на меня.

Меня захлестнуло чувство обиды.

– Как же так, Юрий Васильевич! Мы провели больше месяца в этой командировке, раскрыли шесть десятков преступлений, и мы же виноваты? Вы же знаете, я вам неоднократно докладывал, в этих Челнах всё продано. Приказы по усилению контроля за выезжающим из города автотранспортом службой ГАИ не выполняются. Да о чём тут говорить! Вы и так всё знаете. Извините меня, но мне кажется, что наш министр просто боится признаться в том, что многие подразделения, в том числе и такие большие, как УВД Набережных Челнов, просто гниют изнутри.

– Не горячись, Виктор! Ты не первооткрыватель в этом. Об этом знают в министерстве. Но что мы можем сделать? Увольнять и привлекать к ответственности сотрудников милиции, но где гарантия, что вместо них придут лучше? И если человек хорошо одет, имеет деньги, это ещё не преступление. Надо ловить их за руку. Только поймав, ты вправе назвать их предателями. Но ни ты, ни я этими вопросами не занимаемся. Для этого нужно абсолютно новое подразделение в МВД.

А министр недоволен тем, что ты начинаешь свою войну, основанную только на твоих личных выводах и убеждениях. Сегодня ты видишь врага в Харламове только потому, что он одет с иголочки. Ну не факт это, что он получил этот самый костюм за продажу служебных интересов. Вот о чём и говорил Шакиров с министром. Если бы ты доказал это, было бы совершенно другое дело. Здесь нужны факты, а не подозрения. Сейчас мы пойдём с тобой к министру, не вздумай там включить свою пластинку. Предположения и подозрения – это, брат, не факты!

Костин, взяв с собой ежедневник, покинул кабинет, вслед за ним направился и я.

– Я всё равно докажу вам, что Харламов – предатель, – настаивал я, шагая рядом.

– Вот и хорошо! – ответил он. – Когда докажешь, тогда и будем разговаривать.

* * *

В приёмной министра помимо нас было ещё несколько руководителей служб министерства. Массивная дверь кабинета открылась, и из-за неё появился помощник.

– Вы уже здесь? – спросил он Костина, словно не видя, кто перед ним стоит. – Министр попросил подождать минут пятнадцать. Он ждёт звонка из Москвы.

Мы отошли в сторону и стали перемогать ничегонеделание. Наконец дверь опять распахнулась, и нас пригласили пройти.

Кабинет министра был достаточно большим. Посередине стоял большой полированный стол. Я попытался сравнить этот кабинет с кабинетом начальника УВД Набережных Челнов, однако это сравнение было не в пользу министра. По сравнению с апартаментами Шакирова он больше походил чулан, в котором складировали старую ненужную мебель.

– Присаживайтесь, – произнёс министр и указал нам на два кожаных кресла, стоящих у стола.

Мы с Костиным переглянулись и присели.

– Ну что, – начал он, посмотрев поочередно на каждого, – кто будет докладывать?

Костин бросил взгляд в мою сторону, давая понять, что начинать должен не он. Я, в свою очередь, испросил разрешения у министра и только с его согласия развернул на столе лист ватмана, на котором квадратами были обозначены даты краж КамАЗов, номера агрегатов и цвет похищенных машин. Всего на листе было более пятидесяти квадратиков.

– Товарищ министр! В течение последних шести месяцев со стоянок и территории завода преступниками было похищено более пятидесяти автомашин марки «КамАЗ». А если быть точнее, то было похищено пятьдесят три машины. Силами уголовного розыска УВД Набережных Челнов и районных отделов милиции за этот период было раскрыто только пять краж.

В целях оказания практической помощи, руководствуясь указанием начальника управления уголовного розыска, в Челны была направлена наша оперативно-следственная группа под моим руководством. В течение тридцати шести суток, проведенных в Челнах, нам удалось вычислить две преступные группы, которые длительное время занимались кражами КамАЗов. Одна из групп, а именно группа братьев Дубограевых, совершила более тридцати пяти краж. По нашим данным, все эти машины сейчас находятся в Казахстане, а если точнее, в городе Аркалык.

Вторую преступную группу возглавлял некто Миронов Павел Александрович по кличке Боцман. За ними – двенадцать КамАЗов. По этой группе пока не совсем ясно, кому продавал Боцман машины. Нам удалось задержать лишь исполнителей, которые перегоняли машины и передавали покупателям. Сам Боцман пока не задержан, находится в бегах. Мы продолжаем его разыскивать. В случае успеха, я уверен, мы будем знать всё и о покупателях.

Я закончил доклад и опять-таки с разрешения вышестоящего сел в кресло.

Министр, склонившись над ватманом, рассматривал нанесенные мной квадраты.

– Ну что Абрамов, – прокашлявшись, произнёс он, – могу сказать лишь одно – ты хорошо поработал. А почему молчишь и не докладываешь, что раскрыл убийство и кражу платины в Менделеевске? Мне вчера позвонил министр химической промышленности Союза Лимаев и выразил благодарность за раскрытие этих преступлений. Вроде бы пустяк, а приятно.

Я, конечно же, радовался про себя. Было приятно, что министр хвалит, это значит, он очень доволен работой всей нашей группы.

– Извините, товарищ министр, но я думал, что вас интересует лишь тема краж КамАЗов…

Он оборвал меня на полуслове:

– Я, в отличие от других, интересуюсь всеми проблемами. Эти преступления относятся чуть ли не к государственным! А ты думал! Юрий Васильевич, подготовьте приказ о поощрении всех участников оперативно-следственной группы. А в отношении вас, Абрамов, у Министерства внутренних дел Союза свои виды на поощрение.

Моё лицо вытянулось от удивления. Увидев это, министр усмехнулся.

– Я только что разговаривал с Москвой, – продолжил он. – МВД СССР предлагает создать совместную оперативно-следственную группу, а тебя, Абрамов, назначить заместителем руководителя этой группы. Руководителем бригады назначен полковник Лазарев Василий Владимирович. Это брат заместителя министра. Москва считает, что это дело крайне перспективное, и в случае успеха Лазарев может получить генерала и спокойно уйти в отставку. Ну а тебе обещают, если не подведёшь, то точно орден получишь за эту работу. Ты понял меня?