Кровь на колёсах

– А вы не нукайте, я не лошадь, и вы меня не запрягли. Поберегите свое «ну» для жены или друзей. Это первое. Второе. Что значит «разойдёмся по-хорошему»? Вы что, мне угрожаете? Если вы ездите на «Мерседесе», то вам позволительно творить беспредел на дорогах? Я думаю, если бы вас не остановили сотрудники ГАИ, то вы, Лобов, никогда не остановились бы и не попросили прощение за своё дорожное хамство. Пусть завтра ваш водитель подъедет ко мне на работу часов в десять утра, там мы с ним и разберёмся.

– А где вас найти? – спросил Лобов. – Может, решим этот вопрос прямо здесь, на месте?

– Найдёте меня в Автозаводском РОВД. Спросите Абрамова, вам там подскажут.

Мы сели в машину и продолжили путь. Несмотря на то, что инцидент был полностью исчерпан, Игорь продолжал возмущаться и никак не мог успокоиться.

– Вот сволочи! Что хотят, то творят. Всё у них схвачено и за всё заплачено, – всю оставшуюся дорогу бубнил мой водитель.

Приехав в Челны, я провёл небольшое совещание оперативно-следственной группы МВД. Из докладов старших групп было ясно одно: нам удалось задержать участников двух преступных групп, которые длительное время занимались кражами КамАЗов. В общей сложности преступники похитили более сорока машин. Оставшись один, я приступил к анализу допросов, объяснительных записок и других документов. Анализируя показания братьев Дубограевых, пришёл к выводу, что ими было похищено порядка тридцати пяти КамАЗов, а бригадой Боцмана – около семнадцати. Теперь оставалось сделать главное – установить лиц, которые приобрели эти машины и вернуть их потерпевшим. Закончив с анализом, я приступил к написанию аналитической справки.

Стук в дверь заставил меня прервать работу. После моего «входите» на пороге появился Артём Сергеев.

– Разрешите? – спросил он. – Виктор Николаевич! Я вчера встречался со своим товарищем из шестого отдела. О нём я вам рассказывал раньше. Так вот, он мне сообщил, что Боцман вернулся из Греции, был дома, собрал свои носильные вещи и очень быстро уехал из адреса. Похоже, что ему кто-то позвонил из милиции и сообщил, что мы задержали его людей. Кто звонил Боцману, мой товарищ не знает. Я думаю, что нас сдают местные оперативники. Город Челны не настолько большой, и многие здесь хорошо знают друг друга. Полагаю, наша группа должна сняться и выехать для работы с задержанными в Казань или ещё куда-то. Здесь нам нормально работать не дадут. У меня есть сведения, что в ИВС творится полный беспредел. Милиционеры за деньги ночью открывают камеры и дают свободно общаться задержанным, в частности, много посещений бывает у сотрудника ГАИ Хисамутдинова. Теперь не ясно, кого он больше боится, нас или их.

Выслушав его, я невольно отметил про себя, что даже простой оперативник заметил факты измены отдельных сотрудников местного отдела милиции. Я сделал озабоченное лицо и, словно впервые услышав об этом, произнёс:

– Спасибо, Артём, за совет. Я тоже так думаю. Видно, здесь мы разворошили большое осиное гнездо, многим поломали уже отлаженный бизнес, в том числе и работникам милиции. Артём, постарайся узнать через своего знакомого, кто звонил Боцману, это очень важно, ведь об этих задержанных знают лишь руководители УВД Челнов.

– Хорошо, Виктор Николаевич! Я постараюсь, но обещать не буду. Всё зависит не от меня, – ответил Артём перед уходом.

«Продают прямо на корню, – подумал я. – Даже страх и погоны их не сдерживают. Запах денег полностью отбивает страх и совесть. А может и правда, свернуть здесь всю работу и выехать в Казань? И там добить эту группу? Нет, нельзя. Это будет большой ошибкой, ведь здесь надо проводить целый комплекс следственных действий: выход на место преступления, допросы свидетелей… Из Казани просто невозможно будет каждый раз возить задержанных в Челны. Это не выход из положения. А может, перевести их в ближайшие подразделения, скажем в Елабугу, Менделеевск или в Мензелинск? Чем не выход?»

Этот ход мне понравился больше, чем вывоз арестованных в Казань: «Надо будет завтра обговорить это с Костиным. Интересно, что он скажет на это предложение? Сейчас приглашу к себе Ботова и поручу ему проведение мероприятий в отношении сотрудников местной милиции. Пусть поработает, может, выйдем на больших начальников?»

Сильная спазматическая боль в голове на какой-то момент остановила мои размышления. Я пошвырялся в карманах пиджака и, достав таблетку, запил водой. Погрузившись в кресло, я закрыл глаза и постарался расслабиться.

«Что-то часто в последнее время меня стала мучить головная боль, да и сердце не на шутку беспокоит, – с тревогой подумал я. – Ну, с сердцем всё ясно. Перенесенный инфаркт миокарда должен был сказываться при такой интенсивной нагрузке. Но головные боли, было что-то новое для меня».

Я обтёр платком вспотевший лоб, закрыл глаза и снова постарался расслабиться. «Слушай, Абрамов, ты чего мусолишь всякий раз одно и то же? Лучше вспомни день, когда ты отдыхал в последний раз», – продолжал я серьёзнейшую беседу с собой и постарался вспомнить тот день. Однако, как я ни старался, никак не мог его извлечь его из памяти. То ли у меня вообще не было выходных в этом году, то ли память стала подводить. «А когда ты, Абрамов, последний раз ходил с семьей в кино или театр?» – строго обратился я к себе. Но и в этот раз при всём усердии вспомнить так и не смог. «А ты всё о здоровье думаешь. Откуда ему взяться-то этому здоровью? Ты просто устал. Но если дадут хотя бы дня три отдохнуть, то всё это сразу пройдёт, и сердце, и голова. Не надо накручивать себя, успокойся, сейчас всё отпустит. Ты просто хронически устал», – успокаивал я себя.

Пересилив боль в левой руке, я взглянул на часы. Шёл восьмой час вечера. Я пододвинул к себе телефон и устроил телефонный сеанс с Казанью.

– Слушаю, – ответил Костин.

– Юрий Васильевич, вас беспокоит Абрамов! Хотел доложить о работе. Ваше указание по Менделеевску выполнил. Как уже докладывал ранее, раскрыл два преступления, это убийство Барышева и кражу платинового катализатора. Сейчас менделеевские товарищи дорабатывают эти преступления.

Здесь, в Челнах, раскрыли более четырех десятков краж КамАЗов. Все подозреваемые задержаны, за исключением Боцмана. Пока ни одной машины не изъято. Думаю, по братьям Дубограевым необходимо выехать в Казахстан, в Аркалык. Все похищенные ими грузовики уходили именно туда.

В отношении группы Боцмана намного сложней. Он приезжал в Челны, но его предупредили. По оперативным данным, предупредили сотрудники милиции. Кто конкретно, пока сказать не могу. В этом направлении мы сейчас работаем. Без Боцмана мы КамАЗы не найдем. Это однозначно. Только он знает покупателей. Остальные – это пехота. В их обязанности входило перегнать и сдать КамАЗ покупателю.

Обстановка в Челнах в оперативном плане довольно сложная, работаем в полной изоляции, как вы советовали. Они нашей работе явно не радуются. Сотрудники группы, Юрий Васильевич, устали, и я думаю, что их необходимо каким-то образом заменить. Считаю, всех задержанных по этому делу необходимо разбросать по трём отделам милиции. Это позволит нам в какой-то мере снизить утечку информации. А то получается, что работают не наши сотрудники, а агентура местных товарищей. То есть мы узнаем все новости только после того, как с ней знакомятся челнинские оперативники. Не исключаю, что нам могут давать лишь дозированную информацию. Думаю, сведения могут быть не столь полные и своевременные.

– Всё ясно. Передай ребятам, что эти вопросы я буду решать завтра с заместителем министра. Сложнее будет с тобой! Ты там ключевое звено, и всё расследование держишь в своих руках. Заместитель министра может не согласовать твою личную замену.

– Юрий Васильевич! Я уже больше месяца в командировке. И, если честно, то просто устал и морально, и физически. Готов потом опять вернуться в Челны. Дайте мне отдохнуть два-три дня, иначе я просто могу сломаться. У меня уже боли в сердце, и часто болит голова, это явное переутомление.

– Хорошо, Абрамов! Постараюсь уговорить заместителя министра. Три дня, я думаю, мало что решат в этом деле.

Я положил трубку и потянулся к карману за лекарствами. Запил их водой, с надеждой подумав: «Неужели я уеду отсюда?» Мне с трудом верилось в это. С того момента, как я занял должность заместителя начальника управления уголовного розыска, я практически не вылезал из служебных командировок. Одна плавно перетекала в другую.

Этот растущий промышленный город, словно заноза засел в моей душе. Я не любил его ещё с тех времен, когда был простым оперативником и приезжал сюда работать по розыску без вести пропавших лиц и скрывшихся преступников. Если говорить точнее, то я просто не любил своих местных коллег. Сейчас мне даже не хотелось вспоминать об этом. Ведь обиды, какими бы старыми они ни были, всегда остаются обидами, а в моём случае, основная их масса была незаслуженной.

«Значит, всё будет ясно завтра», – подумал я и стал собираться домой, вернее – в гостиницу.

* * *

Утром отказался от служебной машины и отправился пешком в сторону Автозаводского отдела милиции, наслаждаясь прохладой осеннего утра. «Наверное, это последние денёчки бабьего лета, – размышлял я. – Скоро начнутся дожди, подуют холодные ветра…» Я, как все люди, рождённые в осеннее время, из всех времён года более всего любил весну. А если точнее, вторую половину апреля. Мне нравилось наблюдать, как просыпается природа, как городские скверы покрываются молодой нежно-зелёной листвой.

У отдела меня ожидали Лобов и водитель «Мерседеса».

– Здравствуйте, Виктор Николаевич, – направился ко мне Лобов. – Мы в отношении вчерашнего недоразумения.

– Мне нужен водитель, а не вы. Не вы же сидели за рулём той машины! – отрезал я и прошёл, не останавливаясь, мимо него.

«Козел!» – услышал я сдавленный голос Лобова. Я не стал оборачиваться и, словно не слыша его обидной реплики, проследовал дальше. За мной семенил молодой человек с фигурой платяного шкафа. На его могучих плечах крепко сидела бритая под ноль голова, а большой живот невольно напомнил мне о вреде обжорства.

Около дверей кабинета меня уже ждал Харламов, начальник уголовного розыска Автозаводского отдела милиции. Я открыл дверь и вошёл. Оттеснив водителя, за мной протиснулся Харламов. «Шкаф» нецензурно выругался и остался за дверью, не решаясь войти.

– Виктор Николаевич, я буквально на пару слов, – произнёс Харламов.

Я сделал приглашающий жест и сел в кресло. Харламов осторожно, чтобы не помять импортный костюм, присел на краешек ободранного стула.

– Виктор Николаевич! вчера мне позвонил большой человек из Елабуги и попросил урегулировать с вами вопрос, связанный с автомобилем Лобова. Поймите правильно, Лобов – один из самых влиятельных людей не только в Елабуге, но и здесь, в Челнах, не хотелось бы портить с ним отношения. Я больше чем уверен, что если бы вы знали его достаточно хорошо, у вас бы не возникло никакого сомнения по этому поводу. Лобов часто помогает милиции не только деньгами, но и привлекает к помощи местных бизнесменов. Он совсем недавно купил в Ижевске несколько машин для нужд нашего отдела милиции.

Я спокойно посмотрел на Харламова. Этот человек упал в моих глазах буквально за какие-то доли минуты. Он, конечно, даже не замечал того благолепия, с каким говорил о Лобове, и всячески старался убедить меня в бескорыстии этого человека. Выдержав небольшую паузу, Харламов продолжил:

– Вы, надеюсь, меня правильно понимаете, Виктор Николаевич? Отдайте им права, и Лобов сделает для вас намного больше, чем вы для него. Он всегда помнит добро. Вы же знаете, долг платежом красен.

Не получив от меня никакого ответа, он поднялся со стула и направился к выходу. Его гордая осанка свидетельствовала о честно выполненном долге.

В кабинет вошёл водитель Лобова и остановился у порога. Я вновь удивился его габаритам. Таких больших людей я ещё не встречал.

– Присаживайся, – предложил я ему, словно мы были с ним давно знакомы. – Ты, надеюсь, всё понял и осознал, кто из нас прав, а кто неправ. Ты, наверное, хорошо знаешь, что на сильного всегда найдётся более мощная сила, а прав тот, у кого больше прав.

– Я всё понял, начальник, – ответил он и без разрешения уселся на старый стул. – Извините меня, но я ведь не знал, чья это машина. Ну, бывает, лихачу иногда, я же этого не скрываю.

– Как твоя фамилия? – спросил я и, повернувшись к нему спиной, стал доставать из сейфа изъятые вчера водительские документы.

– Хлебников я. Меня все Батон называют, но я не обижаюсь.

Я повернулся к нему и положил документы на стол. Молча протянул Батону лист бумаги и шариковую ручку.

– Давай, Батон, шевелись. Пиши! – произнёс я.

– Чего писать-то? Вы скажите, я всё напишу, что надо, – ответил он услужливо.

– Чего да чего? – передразнил я его. – Расписку пиши! Я, мол, такой и такой. Что, никогда не писал расписок?