Золотая ангулоа

– Никого.

– Можно мне пройти туда? Я тоже хочу посмотреть.

– Почему вы спрашиваете? Разве я начальник над вами? Мы здесь с вами на равных. Пожалуйста, смотрите, сколько влезет. А я схожу, проверю сарай.

– И я с вами. Я не хочу оставаться одна.

– Неужто страшно?

– Есть немного.

– Хорошо, пойдёмте вместе. А то мне одному тоже страшновато.

– Вы это серьёзно говорите, не шутите?

– Ещё бы не серьёзно! Шутка разве – противодействовать бандитам! У меня в этом деле опыта ни на маковое зёрнышко, а они только и занимаются тем, что изо дня в день калечат и убивают добрых людей. Да я весь дрожу.

При последних словах Костя улыбнулся, и Юлия Иннокентьевна поняла, что по крайней мере наполовину он всё-таки шутит. Она с облегчением вздохнула и улыбнулась в ответ.

Спустившись по сходням, Костя посмотрел на домик, на корабль и на всю акваторию бухты.

– Вопрос: как они здесь обосновались? – задумчиво проговорил он. – И почему их отсюда не вытурят? Бухта-то удобная, можно использовать для каких-нибудь хозяйственных целей.

– Кто обосновался? Эти разбойники, наши похитители? Что тут непонятного – кто-нибудь их прикрывает, получая за это мзду, – с уверенной небрежностью ответила Юлия Иннокентьевна, вслед за ним оглядывая бухту. – Разве продажные чиновники только в России! Их везде полно, но в России, конечно, они кишмя кишат из-за бездействия высших властей.

Юлия Иннокентьевна, до того державшая карабин наперевес, повесила его на ремень через плечо.

– А почему бухту не используют местные жители? Много ли толку от неё! На десятки и десятки километров и на юг, и на север, я уж не говорю про восток, скорее всего– одна голая пустыня. Даже в бурю здесь укрыться непросто: фарватер-то, соединяющий бухту с морем, узкий, – попробуй, пройди им при сильном ветре и крутой волне. Словом, ни на какие хозяйственные цели она не годится, и лучшего прибежища бандитам не найти. Они-то наверняка заходят сюда при необходимости. В хорошую погоду, разумеется.

– Далеко не все согласятся с вами, – сказал Костя, – что наши власти не противодействуют продажному чиновничеству. Многие сотни и тысячи их уже осуждены.

– Это всё частные случаи. Нужна системная работа.

– И у вас, конечно, имеется рецепт, как её начать, – Костя состроил гримасу, заменившую улыбку.

– Конечно имеется, я уже думала над этим. Прежде всего, я провозгласила бы идею создания общества честных, порядочных людей, которая переросла бы в национальную идею. С неё я начинала бы и заканчивала каждый свой день. Это стало бы стержнем моей работы, который непременно начал бы обрастать сонмом высоконравственных, добросовестных специалистов. На эту основу постепенно перешло бы всё общество, и мы устремились бы вперёд семимильными шагами.

Костя отвернулся, чтобы женщина не заметила иронию на его лице, которую он не мог подавить.

«Если бы да кабы, – мысленно проговорил он. – Все мудрецы, пока не дойдёт до дела». Вспомнив о миллиардах Белогорского и о том, как они могли быть заработаны, испытал знакомый прилив злобного раздражения: «Чья бы корова мычала… У самих рыло по уши в шерсти».

Товарищи по несчастью немного прошли берегом и повернули к своей недавней темнице. Дверь её была не только не закрыта, но даже распахнута настежь.

Костя тихонечко присвистнул.

– Вы её так и оставили? – спросил он свою спутницу.

– Я не помню.

– Не помню! Ладно, подождите здесь. Кстати, почему карабин за плечом? Возьмите на изготовку и будьте внимательны. Смотрите, чтобы к вам откуда-нибудь не подобрались.

В свою очередь подняв пистолет, он направился к тёмному прямоугольнику дверного проёма. Дихлофос силён, как медведь. Не исключено, что он только оглушил его. Сколько ударов он нанёс ему – три или четыре? Хотя какое теперь это имеет значение. Эх, Юлия Иннокентьевна, и надо же было вам оставить сарай незапертым! Но ты и сам тоже хорош, подумал он про себя, ты-то куда смотрел? Да ты про дверь, когда уходили, вообще забыл, а теперь хочешь свалить всё на эту бабу!

Ещё на подходе к двери он стал понимать, что сарай пуст. Но всё-таки заглянул в тёмное его чрево и пробежал глазами по углам.

– Охранника там нет, – сказал он, отступая на открытое пространство и поводя по сторонам стволом пистолета.

– Где же он тогда? Пока вы лазили по яхте, я не спускала с сарая глаз.

– Не знаю. Вполне возможно, засел где-нибудь и наблюдает за нами.

– Но он нам не так уж страшен – ведь у него нет оружия.

– Это ещё неизвестно, есть оно у него или нет. Пойдёмте-ка назад, к домику. Как бы он не опередил нас и не встретил из пулемёта.

* * *

Они повторили недавний путь от сарая, постоянно озираясь и, по мере возможности, двигаясь так, чтобы не подставить себя под выстрелы. Засада могла быть в любом месте. В том числе и в домике – раз Дихлофос способен действовать, то вполне мог забраться в него, пока они ходили туда-сюда. Открыть по ним огонь он может прямо из окна. Или откуда-нибудь сверху, со скал. Опасность теперь виделась на каждом шагу.

– Что вы собираетесь делать? – приглушённо спросила Юлия Иннокентьевна.

– Убраться отсюда. И поскорее. Я думаю, надо взять еды и побольше питья и пойти берегом на север.

– Берегом?! Мне не нравится ваша идея. Мы не успеем пройти и пяти километров, как прилетит вертолёт. Вспомните, что говорил охранник: сегодня ночью, а может, уже вечером, нас должны сбросить в море. Он сообщит прилетевшим о побеге, нас настигнут и расстреляют с воздуха. А потом отправят к акулам. Или просто оставят на берегу – разных стервятников полным-полно и на суше; через день-два от наших тел останутся одни скелеты, а может, не будет и их.

Миниатюра, нарисованная Белогорской, была совсем не радужной.

– Ну, тогда я не знаю… – Костя задумался. – Если не по берегу, то остаётся только податься в горы, спрятаться там и ждать, пока здесь угомонятся. Но потом всё равно придётся вернуться к береговой черте – где-нибудь в другом месте, севернее. Сделать крюк и вернуться.

– Никаких крюков делать не надо, – ответила женщина и показала стволом карабина на корабль. – Видите эту посудину? Я предлагаю выйти на ней в море. Это будет и быстрее, и удобнее, и более безопасно.

– У вас непомерно развитая фантазия! Я никогда не управлял кораблём и вообще не знаю, как с ним обращаться.

– Вполне возможно, что я сумею управлять. Это парусно-моторная яхта, вполне пригодная для плавания в океане. Вон, прочитайте латинские буквы на борту: «Олимпия». В прошлом году я всё лето плавала на почти такой же. Я часто стояла за штурвалом, запускала двигатели и ставила паруса. Надо только найти ключ зажигания. Едва ли он на яхте, скорее всего где-нибудь в доме.

Юлия Иннокентьевна укрылась в приямке берегового обрыва, выступ которого прикрывал её и со стороны яхты, и взяла под прицел окрестные скалы.

Приняв те же меры предосторожности, как и в первый раз, Костя вошёл в дом. Ключи, сцепленные в пару, он отыскал в ящике стола первой комнаты – они в точности походили на автомобильные. Собрав оружие и прихватив две цинковые коробки с патронами, он вышел за порог.

– Нашли? – крикнула Юлия Иннокентьевна из укрытия.

– Вроде да.

Не медля, они перебрались на яхту и вошли в рулевую рубку. Свалив оружие и патроны в заднем углу, Костя достал из кармана ключи и подал женщине.

– Они?

– Пожалуй, – передав ему карабин, она встала к штурвалу, окинула взглядом приборную панель, вставила ключ в замок зажигания, проверила пальчиками, хорошо ли он вместился в нужном месте, выждала секунду, собираясь с духом, и включила контакт. Где-то в глубине яхты, в стороне кормы, заурчало, затарахтело, как стартёр в машине, но гораздо мощнее, и на этом работа судовых механизмов прекратилась. Только слышался плеск волн за бортом да крики чаек в вышине. Но после повторной попытки двигатели запустились, и корпус яхты наполнился ровным успокаивающим гулом.