Золотая ангулоа

– Ну, пора так пора. Повысите – отказываться не буду, – Алевтина Григорьевна больше года была его любовницей, он души в ней не чаял, и она терпеливо ждала, когда он сделает ей предложение. По её наблюдениям, к этому всё и шло, – А эта бутылочка! Если я ничего не путаю, ей скоро уже полгода.

– Пять месяцев. Что поделаешь, у меня не так много друзей, и пить – не с кем. Вот она и стоит.

– Но вы пьёте со мной. Кто я для вас – друг?

– Сам не знаю, что вы для меня значите. Возле вас я отдыхаю душой. Дайте мне ваш локоток, – он приложился к её локтю губами. – Вы Нефертити, божественное проявление в роли моего секретаря.

– Бронислав Арнольдович, это уж слишком. Не забывайте – мы на службе.

– Я не забываю. Если бы не это, я много бы чего ещё вам наговорил.

Секретарь была в курсе переговоров с бандитами и после нескольких обменов любезностями спросила:

– Не круто вы с ними, Бронислав Арнольдович?

– В самый раз. Мягкостью их не проймёшь. Во многом это риторика, но есть и фактура. Я напугал их, и они вернут мне мою Юлию. Должны вернуть. Ну, а если нет!..

Лицо Белогорского окаменело, глаза стали наливаться чёрной ненавистью. Таким Алевтина Григорьевна своего шефа редко видела. В эти мгновения она начинала бояться его.

Но Белогорский вдруг откинулся на спинку кресла и рассмеялся, гнев его как рукой сняло.

– А знаете ли вы, дорогая Алевтина Григорьевна, что наши дорожки с Саблинским, он же Сабля, стали пересекаться почти двадцать лет назад?

– Нет, не знаю, тогда я даже с вами не была знакома. Да я и была-то тогда всего лишь подростком.

– Так вот, в то время мы только вставали на ноги, вся прибыль шла на развитие производства. Однажды мне даже пришлось заложить квартиру, чтобы завершить важное дело. И тут, как снег на голову, ко мне являются несколько молодчиков во главе с Саблинским и предлагают свою «крышу». Вы знаете, что это такое. Я вижу, дело плохо и соглашаюсь на все их условия. Только они за дверь, я связываюсь с Виктором Петровичем. Мы были с ним…

Лежавший на столе мобильник засветился и издал вибрирующий сигнал, президент взял телефон и заговорщицки подмигнул секретарю.

– Виктор Петрович, лёгок на помине. Из Франции, – и обратился к далёкому собеседнику:

– Слушаю… Оперативно, весьма. Продолжайте поддерживать с ними связь. Завтра? Где? В районе Лазурного берега? Ну хорошо, пусть недельку побудет там, снимет стресс, а после – прямиком в Москву.

Он отключил телефон.

– Всё, дорогая Алевтина Григорьевна, завтра Юлию Иннокентьевну примут наши друзья.

* * *

Руководители преступной организации были взбешены осечкой с выкупом, но, чтобы новый могущественный враг не начал против них полномасштабную войну, решили отступить. Без какого-либо промедления были отданы соответствующие распоряжения.

Не успела яхта раствориться в морской дали, как, проскользнув вдоль горного хребта, возле бухты опустился скоростной маневренный вертолёт.

Из него выскочили двое: пилот Жан Марсо и бывший спецназовец Павел Клеменчук. У них было задание, полученное от Перфильева: забрать обоих узников. Мужчину предстояло сбросить в море, а женщину доставить на северный берег Африки, после чего её должны были переправить во Францию.

До того людей, похищенных с целью выкупа, никогда не оставляли в живых. Так же изначально предполагалось поступить и с племянницей Белогорского.

Ещё в воздухе, увидев пустой причал, Марсо и Клеменчук поняли: на базе случилось нечто чрезвычайное. Оказавшись на земле, они обнажили пистолеты и проверили домик, за ним – сарай. Везде было пусто.

– Ни яхты, ни заложников, ни охранника, – довольно чисто сказал по-французски Клеменчук, выходя из сарая. – Ничего не понимаю. Что ты скажешь обо всём этом, а, Марсо?

– Да тут много чего лезет в голову, – ответил пилот. – На базу могли совершить налёт. Яхту угнали. Заложников и охранника забрали с собой.

– Или прикончили всех и бросили в воду, – Клеменчук посмотрел на голубоватое зеркало бухты, простиравшееся перед ними. – Места много, глубина – дна не достанешь, попробуй найди кого-нибудь.

– Пленники были заперты, – стал рассуждать Марсо. – Охранник освобождать их не стал бы ни при каких обстоятельствах, мы хорошо знаем, что это за фрукт. Самим им вырваться было невозможно: мимо такого медведя, как Дихлофос, не пройдёшь.

– Но если на базу был совершён налёт, без перестрелки бы не обошлось. А тут ни одной стреляной гильзы.

– Да мы толком и не искали.

– Согласен, давай поищем ещё.

Держа оружие наготове, они прошли от сарая до домика и дальше до самого моря. Повернули обратно, вглядываясь в воды бухты. Обращали взоры и к скалам, словно пытаясь найти ответ у них.

– А если они сбежали втроём? – задался вопросом Клеменчук и посмотрел на пилота. – Сели на яхту и дали дёру.

– Нет, охранник на это бы не пошёл, – возразил Марсо, оглядывая скалы и их подножия. – Он прекрасно знает, что в случае побега его непременно найдут. При его-то внешности, без достаточного знания иностранного языка… Слишком приметная фигура. Не могу представить, чтобы Дихлофос решился на такие подвиги.

– Гм, не можешь представить! А ты забыл, какая кралечка сидела в сарае? Любому зубы заговорит. Не соблазнила ли она нашего «медведя»? Чтобы скрыться вместе с ним, а?

– Если так, то зачем им третий, который сидел с ней взаперти? Дихлофос не потерпит, чтобы возле его женщины отирался ещё кто-нибудь. Что они с ним сделали? Утопили в бухте? Или прогнали прочь? Твоё предположение, Поль, сомнительно. Риск ради романтического путешествия не для охранника. Я могу рискнуть, он – нет. Кроме выпивки и жратвы ему ничего не надо. Конечно, он может позариться на женщину, но только если она у него под боком и не надо никуда идти.

Клеменчук стал кричать, называя охранника и по имени, и по кличке, но ответом было только повторяющееся эхо, раздававшееся над бухтой и между скал. И вдруг Жан Марсо увидел среди камней гильзу, за ней – ещё одну, немного в стороне – третью.

– Ты видишь? – сказал он напарнику, собрав гильзы в ладонь.

– Вижу, что здесь была заварушка, – отозвался Клеменчук. – Выходит, никто Дихлофоса не соблазнял и никуда он с этой бабой не бежал.

Поиски продолжили, и в скором времени под одной из скал был обнаружен искалеченный труп охранника.

– Застрелен, – сказал Клеменчук, распахнув на мертвеце залитую кровью рубаху. – Под ключицу угодили. Судя по положению тела, получив ранение, Дихлофос упал откуда-то сверху, со скал. Если бы не это, мог бы в живых остаться, в нём же силы, силы-то сколько было! Автомат под рукой, рожок, смотри, наполовину расстрелян. Нашего друга не просто пристрелили – здесь был бой, – Клеменчук потрогал шею и грудь погибшего, – совсем ещё тёплый. Всё произошло недавно. Кто-то здесь побывал из чужих. Со стороны гор сюда не добраться. Значит, они прибыли морем.

– Или небом, – сказал Марсо и пояснил: – как и мы – на вертолёте.

– Хоть так хоть эдак, но среди них были моряки. Иначе яхту бы они не угнали. Но, думается, никакого вертолёта не было: с чего бы тогда возиться с яхтой, если по воздуху уйти и проще, и быстрее?

– Они могли прибыть на вертолёте, а потом разделиться, чтобы прибрать к рукам и яхту, и пленных.

Доводы Марсо прозвучали более убедительно, и это покоробило самолюбие Клеменчука.

– Ладно, – сказал он с едва заметной досадой, – как было на самом деле, уже не важно! Нам-то что теперь делать?

– Для начала позвоним шефу, – сказал Марсо. Он покатал гильзы между пальцами и поместил их в неглубокий застёгивающийся припоясной кармашек. – Нет, со звонком пока подождём. Пойдём посмотрим, нет ли где следов машины. Чем чёрт не шутит: вдруг эти «приятели» всё же пробрались где-нибудь между гор.

Они дошли до сарая, за которым до самых холмов простиралось неровное, но вполне доступное для проезда автомобиля открытое пространство. На тёмно-бурой, усыпанной камнями почве здесь и там виднелись длинные языки и плоские куртины более светлого наносного песка, но следов автомобильных шин не было видно.

– Можно звонить, – сказал Марсо, отрывая взгляд от унылого пейзажа. – Картина ясна, и мы ответим на все вопросы.