Камбала. Роман в двух книгах. Книга вторая

Ну, думаю, щас я вам устрою кузькыну мать. Закрывся я в офицерскою комнати, достав тесак, я ёго всигда с собой носю и думаю що им зробыть, шоб надолго запомнылы. Думав поризать портреты Политбюро, ни, це ны гоже. Те ни при чём в цём. Ну и придумав.

Я взяв и поризав сиби рукы, здорово поризав. Кров брызже. Я думаю, пока при памяти, надо побольше им гадости зробыть, шоп запомнылы, як мынэ до систры ны пускать. Як махну рукой, як махну – сразу полстенкы раскрасю, потом другу. А потом хорошо стало, ны помню. Мабуть, двери выламалы.

– Зачем же ты, Вася, разве им этим докажешь, как начальник гауптвахты говорил: «Солдата списать легче лопаты – акт написал и готово…». Так и тебя бы написали шо угодно. Тем более, ты сам себя покалечил.

– Глянь, – Вася закатил сначала один рукав, потом другой.

Обе руки были исполосованы порезами и старыми, давно зарубцевавшимися и довольно свежими. Порезы начинались сразу от кисти и заканчивались за локтевым суставом, а густоте их наложения могла позавидовать любая кухарка, шинкующая на борщ капуту, их невозможно было посчитать.

– Вася, как? Зачем? Разве нет других методов. Написал там кому нужно рапОрт, разобрались бы, решили твой вопрос. Что ты им так докажешь?

Мне откровенно было жаль этого человека с такой нелегкой судьбой, когда не только улыбаться, жить порой не хочется. И я не мог понять, почему его, бывшего «зэка», много раз пытавшегося покончить с собой не комиссовали по какой-то статье. Он не бредил и это мне не приснилось, я слышал рассказ, я видел ему подтверждение. И он уже какой раз сидит здесь.

– Ну и что тебя до сестры так и не пустили?

– Не-а. Додому уехала. А мынэ пырывязалы и повызлы в 16-е отделение поликлиники. Началы мынэ проверять на то, ны дурак-ли я. Потом положилы в палату больничну. Там все ребята серьёзни. Двэри вси на замках. Открылы, зайшёв, закрылы. Дывлюсь, уси, хто тут такие серьёзные, видать правильны пацаны. Глянулы на мэне и сыдять дальше. А я стою, ныкто ны прыглаша дальше.

Потом одын, выдать главный, прыказуе другому: «Колька, дай гитару. Шо-то у мэне лирическе настроение появылось.» Той вскакуе, хватае винык и главному. Той настроив инструмент и начав играть. Он играе, вси спивают. Хорошо так, весело було.

А потом пришлы и сделалы мини укол. И тим тоже сробылы. Воны смиются, а мыне начало ломать, корёжить, я на стенку полез, в окно рвался выпрыгнуть, но там решетки. Выгналы мэне оттиль. Прывызлы назад в часть. Командир глянув бумашку, шо там напысано – «здоров» и отправыв мэне на «губу». Вот я и тута.

– Ой, Вася, и смех, и грех. Было бы смешно, если бы не было так горько. Но с такими успехами тебе хоть бы до весны дожить. Ты видать из-за малокровия такой худой, как мумиё.

Я думал, вот пример, когда из-за одного случая, может быть нелепого испорчена жизнь человека. Не дай, Бог, никому. И здесь уже не проступки, а преступления и они совершаются не только вот этим несчастным человеком, они совершаются теми, кто вершит его судьбу и определяет наказание за наказанием. Дай Бог, чтобы я ошибался, но мне даже не верится, что он, придя со службы когда-нибудь начнёт жить жизнью обычного человека, работать, заведёт семью, будет воспитывать детей, будет полезен обществу. Хочется, но не верю ни разу. Его наказывали и продолжают наказывать и знобить, а придёт ли когда-нибудь очередь до тех, кто виновен во всем этом, что происходит. Ох, сомневаюсь.

Чем я мог ему помочь? Только тем, что выслушал серьезные вещи, пусть даже они показались в чём-то и смешными, я принял это вместе с той болью, которая чувствовалась в его словах, близко к сердцу, я сопереживал душой с ним. Думаю, что даже от того, что «отомкнулся» мне, излил душу, ему станет легче. А я буду знать, что есть такой человек, буду помнить о нём и молиться, молиться, чтобы Господь спас в первую очередь его душу, подарил надежду на лучшую жизнь помог ему в этом, насколько возможно.

Человек должен в любом случае, сколько бы не падал в жизненных ситуациях, постоянно подниматься и идти вперёд, как бы трудно не было не опускать руки. Так, как это делал я раньше, именно раньше, когда падал, а потом быстро поднявшись, напрягал разум и мышцы на решение проблем, выхода из затруднительного положения. У меня это получалось. А сейчас я расслабился, очень сильно расслабился и тут статус «годка» ни при чём.

Сегодня я попросил Андрейку, чтобы он записал нас втихомолку со старшиной 2-й статьи из дивизиона надводных кораблей, базировавшегося, как и наш дивизион на ВМБ Усть-Двинска и входящего также в состав 78-й бригады ОВРа, Алексеем Кузнецовым и тем же Василием Остапенко. Андрей долго отнекивался, но пообещал сделать всё, что сможет, если капитан не заметит нарушения им же установленного «табу».

Но всё получилось и всё срослось. Везло сегодня, как «утопленникам». Не успели нашу бригаду из восьми человек вывести на строевую площадку, как приехал «покупатель» и объявил – «торговая база». Это наш объект на сегодня. Вот за то мне и нравилась «губа», а возможно, что эта лафа была лишь сейчас, пока в замах начальника гауптвахты находился такой обходительный сержант умеющий, как Труффальдино в пьесе «Слуга двух господ». «Далеко пойдёт, если милиция не остановит» – так о таких говорили в то время.

Нас загрузили в микроавтобус «Латвия», последним сел конвойный из заступившего вчера караула, судя по петлицам, служащий танковых частей, закрыл дверь, и мы поехали. Места, по которым нас везли были большей частью новыми и в итоге автобус въехал в открывшиеся распашные ворота, дежурили на которых, а точнее сказать несли вахту военнослужащие. Во дела, а не на зону нас привезли, проскочила в голове почему-то такая не позитивная мысль. Ох, если так, писарю не дожить до завтра.

Проехали по внушительной территории, остановились возле длинных складов. К складам подходили железнодорожные пути и на них стояли товарные вагоны.

Когда мы вышли из автобуса нас встретила женщина лет в 40—45, представившаяся завскладом и объяснила задачу. Нам нужно было разгрузить два вагона с фруктами. Она показала, где и как их складировать. Добавила, что в обед нас покормят легким перекусом, можно кушать фрукты, но не сорить объедками и не гадить, чтобы после разгрузки был порядок и в вагонах, и в складе.

Задача ясная. «Цели поставлены, задачи определены, за работу товарищи!» – модные патриотические лозунги с призывами того времени как нельзя кстати.

Конвойный, звали его Петя, вел себя изначально очень строго и даже окрикивал, если замечал что-то, что ему не нравилось и шло в разрез с его должностными обязанностями конвоира. Но скоро ему это надоело, он взял пустой тарный ящик, установил его на выгрузной платформе в аккурат между воротами двух складов, куда и производилась разгрузка.

С утра мы поработали вместо физзарядки, при этом периодически подкрепляя организм диковинными для нас в те годы фруктами, бананами и цитрусовыми: апельсинами мандаринами и лимонами. Что удивительно, один из «губарей» со значком ВВС, съел целиком лимон, при том не кривился, видимо у парня с кислотностью большие проблемы были, вернее она напрочь отсутствовала, а чем-то пищу перерабатывать нужно.

– Шас улетит! -пошутил Вася, – мабуть, вчёра пыв коньяк, а сёдни закусыв лимоном.

Поначалу много фруктов мы не разгрузили, а загрузили в себя. Но скоро наступило чувство, как в басне И. А. Крылова «Волк на псарне», когда «…Глазами, кажется, хотел бы всех он съесть…», но насыщение произошло очень быстро. Мало того, со временем произошел обратный процесс, появилось даже отвращение от мелькающих перед глазами экзотических фруктов.

Когда «губари», получив удовольствие от съеденного до отвращения начали «бузить» и растерянный конвоир не знал, что делать, он бегал и кричал: «С меня же спросят! Давайте работать, подъём!» Я понял, что действительно ситуация начала выходить из-под контроля, нужно было что-то делать. Я подошёл к конвоиру Пете и тихо сказал: «Позволь мне навести порядок?!» Тот, не видя другого выхода, растеряно кивнул.

– Керзачи, ша! Слушай сюда. Кто хочет получить в качестве «премиальных» суток трое «ДП»? Смелее, смелее. Что замолкли, только что, как бакланы галдели. Вы из-под палки работаете? Вас бегом заставляют таскать ящики? Вы должны Бога молить, что он послал вам такую работу, где ящики не тяжелые и «хавки» выше крыши, жри-не хочу. Хотите бузить? Бузите, только сегодня получив «ДП», завтра вас пошлют на весь оставшийся срок щебень вручную грузить или уголь в котельную или общественные туалеты драить. Вам запах «параши» больше нравится, чем запах апельсина? У меня всё, «пародии на карасей» вы, однако.

Настала тишина. Потом ропот перешел в оправдания.

– Да, чего, мы же не против. Будем работать.

– Уже обед, а у нас и половины не разгружено. Давай нажмем, – между собой поднимали друг другу «боевой дух» служивые.

– Ну, вот, а-то совсем бояться перестали. Эх, устроить бы вам учения «Океан», да условия не те, не позволяют.

Работа пошла живее. Процесс пошёл. Петя, сидя на ящике, наяривал через силу фрукты и улыбался, обласканный чуть теплым у стеночки ноябрьским солнцем. Я подошёл к нему.

– Ну, как? Я же говорил, что всё будет, как в трюме «центрального» отсека.

– А, как там?

– Всегда порядок, потому что начальство над головой. Да, Петя, я тут на немного отойду, пройдусь по территории, осмотрюсь что и как. Ты не «кипишуй», ни куда я не денусь. Не в моих интересах «ДП» и срок получать. Если что, говори Лешке, старшине. Он порядки тоже умеет наводить. У нас на флоте любят порядок, да и беспорядок тоже.

– Ну, ладно. Ты ж…

– Всё будет красиво.

Обойдя территорию, понял, что самое интересное место, это метрах в 60 от складов, где мы работали, заканчивалась огороженная кирпичным двухметровым забором территория, а за ним раскинулся новый микрорайон окраины Риги. Запрыгнув и повисши на кирпичном ограждении, увидел, что сразу за забором располагался тротуар, по которому периодически проходили люди в ту и обратную сторону. Дальше был небольшой пустырь, намеченный под строительство и затем уже современные многоэтажки микрорайона.

Мысль пулей прострелила у меня в голове. Пока суд, да дело, нужно решать вопросы «отдыха и досуга», рассуждал я, как «замполит» бригады «губарей». Вернувшись, убедился, что на объекте разгрузки порядок и ударные темпы в борьбе за звание «Ударник коммунистического труда», я снова подошёл к конвоиру и шепнул ему:

– Ты как относишься к празднику Великого Октября?

– Ну, как? Как все, положительно.

– Вот и это правильно. А сегодня какое число?

– Четвертое ноября.

– Тоже, верно, четвёртое, пятница. Завтра уже суббота, рабочая или нет не знаю, а потом ещё три дня праздничных. На праздники хозяйки стараются накрыть стол по-праздничному. Так? А для этого мы им должны помочь в этом.

– Как же это?

– Мне нужно на полчаса Васю взять. Мы займемся этим вопросом. Да ты не бойся. Вон смотри в ту сторону, нас тебе даже видно будет. «зуб даю» – не убегу.

Петя был растерян, но я уже доказывал, что не трепло и мне можно верить. Он кивнул головой в знак согласия.

– Вася, бросай это гиблое дело. Пойдём историю вершить. Родина нас не забудет. Бери ящик с апельсинами, я с бананами возьму. Взял? Пошли.

Мы поднесли к забору ящики. Я запрыгнул на стену, удерживаясь на ней локтями, ногами стоял на выступе фундамента кладки забора.

– Вася, подай гроздь бананов и апельсин.